— И оба раза после этого разрушители стали длиннее и толще, — объяснил Малфой. — Я их так заколдовал. Поэтому Уизлетта и не стала закидывать следующие мячи. Кстати, помните мой приказ? Каждый раз, когда наших рабынь трахают, они возбуждаются — чем дольше трах, тем сильнее. И сколько бы они не надрачивали свои пиздёнки, они смогут сами кончить — им должен разрешить кто-то из их ёбарей. Впрочем, Уизлетта и не могла начать дрочить у всех на глазах посреди матча. Ей повезло, что матч быстро кончился.
— И мы продули, — напомнил Блейз. — Поттер поймал снитч.
— Спасибо, что сказал, Забини, — саркастично ответил Драко. — А то я без тебя не знал. Но мы после матча оторвались в раздевалке с Уизли — за те два мяча, которые она закинула. И с Грейнджер тоже — ей я не говорил приходить, она сама притащилась. Её утром выебал Захария Смит с каким-то своим дружком и не дал кончить. Она полдня наяривала себе, а когда поняла, что не это не поможет, пошла к нам — чтоб её хоть кто-то трахнул.
В подтверждение своих слов Драко показал им фотографию на следующей странице. Это колдофото было сделано после матча в раздевалке слизеринской команды, где собрались игроки и рабыни. Джинни уже была полностью голая, но её пока не насиловали. Она прижалась к раздетому до пояса Гойлу: Грегори поднял мускулистую руку, открыв волосатую потную подмышку. Джинни зарылась в неё лицом и вылизывала весь пот, накопившийся у Гойла за время матча. Время от времени Гойл поворачивался и подставлял рабыне другую подмышку, которую она тоже обрабатывала языком. Потом Гойл сел на скамейку, скинул сапог и грязный носок, усадил Джинни у своих ног и засунул пальцы правой ступни ей в рот. Джинни послушно стала их обсасывать.
— В душ была очередь, — пошутил Драко.
— Это я у Чанг подсмотрел, она с Грейнджер так же делала, — буркнул Гойл.
— Только у холёной китаянки с гигиеной получше, чем у тебя после матча, — сказал Драко. — А вон и я, — добавил он, ткнув в фотографию.
На фото Драко лежал на низеньком топчане, голая Гермиона сидела рядом на полу. Её била дрожь, по лицу текли тяжёлые капли — видно, её возбудили до невозможного. Гермиона иногда пыталась засунуть руку между ног, но Малфой перехватывал её руку своей и возвращал на место.
Её специально не стали пока трахать, хотя видели, как она возбуждена. Вместо этого гриффиндорка надрачивала член Драко своими большими сиськами. Она наклонились над Малфоем, пропустила его член в ложбину между своих доек, до боли сжала их руками и стала двигать вверх-вниз. Малфой лежал и кайфовал: большая тугая грудь Гермионы так плотно обжала его хуй, что просто высасывала из него сперму. Он что-то пробормотал.
— Босс, ты тогда сказал: "Надо тебе и на дойках сделать тату, Грейнджер, столько места пропадает зря. И проколоть соски, раз ты их постоянно дёргаешь" , — напомнил Гойл, нагнувшийся к фотографии.
На колдофото Гермиона действительно то и дело умудрялась ущипнуть себя ногтями за большие тёмные соски, лишь бы чуть-чуть снять возбуждение. Она буквально трахала свою грудь членом Малфоя, сжимала сиськи так, что на них оставались синяки и красные пятки. Головка его члена то почти выскальзывала из ложбинки между грудей рабыни, до проскальзывала назад и чуть не доставала до подбородка Гермионы.
Драко снова перевернул страницу: теперь Гермиона и Джинни стояли. Между их ног два молодых игрока-слизеринца удерживали вертикально квиддичные биты. Толстым концом биты упирались в пол, а ручками были направлены прямо в промежности девушек. Джинни Уизли пальцами раздвинула вход во влагалище, смахнула слезу и села на ручку биты. Загонщик Слизерина надавил ей на плечи, и Джинни села ещё глубже. Дальше она сама сгибала ноги в коленях и опускалась всё ниже. Сантиметры шершавого дерева раздвигали её половые губы и заполняли пизду.
Рядом Гермиона занималась тем же самым, только ручку биты направила не в пизду, а в анус. Она тоже приседала на бите, ручка которой растягивала сфинктер и исчезала в заднем проходе. Чем дальше, тем толще становилась бита; Гермиона закусывала губу и несколько секунд оставалась на месте, прежде чем рывком взять ещё сантиметр. Вокруг обоих гриффиндорок стояли слизеринцы, разбившиеся на две команды. Участники каждой команды подбадривали "свою" рабыню двигаться дальше и по просьбе рабыни могли надавить ей на плечи или плюнуть на влагалище.
— Что это? — спросила Пэнси. — И почему шлюхи садятся не с толстого конца?
— Ты что-то совсем садисткой стала. По поводу толстого конца — я же уже говорил: мы их не калечим. И потом, это как-то грубо для меня, — ответил Драко. — А вообще это были соревнования. Я сказал, что только той рабыне, которая сядет на ручку биты глубже другой, мы дадим сегодня кончить. Проигравшей придётся терпеть до завтра.
— Победила Гермиона? — спросила Милли.
— Они обе немного не дошли до двадцати сантиметров. Мы сошлись на ничье и дали кончить обеим, — ответил Драко, листая альбом. — Но для этого им ещё пришлось поработать.
На следующих кадрах Малфой лежал на кровати на спине, а Гермиона оседлала его. Рядом такой же наездницей на Гойла села Джинни. Обе девушки как заведённые прыгали на слизеринцах, как можно глубже вгоняя в свои пылающие натёртые пёзды их крепкие члены. Ещё два игрока подошли к ним сзади, и гриффиндорки сами нагнулись вперёд и как можно шире раздвинули ягодицы, прося загнать члены в их расширенные дрожащие анусы, что слизеринцы с удовольствием и сделали. Те слизеринцы, которым не хватило места, залезли с ногами на кровати, и скоро гриффиндорки уже сосали их пенисы.
На последнем фото за тот день Гермиона и Джинни спали на полу, голые, заляпанные спермой между ног, на груди и вокруг ртов. Какой-то шутник из игроков-слизеринцев взял две старые метлы и ввёл их ручки в вагины девушек. В таком виде их сфотографировали и оставили в раздевалке.
— Да, насыщенный был день, — сказал Драко.