— Понравилось — это не то слово, я просто в восторге от тебя. Ты самый лучший и чувственный мужчина на свете. Спасибо, ты просто прелесть! Теперь я тебя вообще никому не отдам, и никуда не отпущу. Помнишь, я тебе говорила, что ты можешь потрахаться с кем захочешь? Так вот знай, я слова свои беру обратно, и не намерена тебя с кем-то делить. Ты мой и только мой, как и я вся твоя и только твоя, ответила Лера, и ловко соскользнула с торчащего члена, подарив мужу долгий и нежный благодарный поцелуй.
Роман долго молчал, и не знал, что сказать в ответ, переваривая её слова. Он смотрел на свой по-прежнему вздыбленный пенис, покрытый густым слоем спермо-вагинальной смеси, и думал, что это было. Честное признание любящей жены, хитрая уловка блудливой супруги, или всего лишь благодарность этому другу за доставленные блаженства? Но голос Лерочки прервал его мысли.
— Роман, что ты уставился на него?
— Да вот, теперь не знаю, как трусы со штанами одевать, ответил он, то, что пришло первое в голову.
— Да, а я всегда тебе говорила, когда постоянно отказывалась в машине, или в лесу. Думаешь, мне приятно расхаживать с истекающей киской. Ладно, не мучайся, сейчас сниму свои трусики, и подотру твоего жеребца.
Но Роман оказался изобретательнее в этом плане. Он снял бочок омывателя стёкол с подогретой водой из машины, и супруги подмылись, вытираясь чистым полотенцем из бардачка.
— Вот видишь любимая, все тридцать три удовольствия для тебя. И зря ты раньше ломалась, и тогда бы так было.
— Ладно, больше не буду, сказала она, лукаво улыбаясь супругу.
Роман натянул штаны и трусы, и помог с платьем разобраться жене. Они сели в машину и продолжили путь. Он снова в безмолвии продолжал вести автомобиль, сосредоточиваясь на дороге, чтобы отогнать мысли прочь. Но Лерочки казалось, что он до сих пор о чём-то переживает. И о чём, она даже боялась спросить, но на разговор потом всё же решилась.
— Роман, скажи мне честно, ты, наверное, думаешь, что я у тебя похотливая сука?
— Что ты глупышка, ты была просто прелесть, я каждый день готов тебя видеть такой. И был бы самым счастливым мужчиной на свете.
— А что, до этого ты был не счастлив? Тихо спросила она.
— Да нет, это я так к слову. Конечно же, я счастлив с тобой. Но был бы счастлив вдвойне, если бы ты мне устраивала чаще таких вот сюрпризов. А ты вечно какая-то скованная, замкнутая. Выкинешь финт, заведешь мужа, и снова на пару месяцев в монастырь, а то и более. Для тебя важен секс только в классической позе и в брачной постели.
— Дурачок ты. В этом и заключается женская хитрость. А если вам мужикам всё позволять, то это быстро надоест. Даже самая вкусная пища надоедает, принимая её регулярно, а вот хлеб никогда. И так же классический секс, три раза в неделю, не более, то есть завтрак обед и ужин.
— Ты так философски рассуждаешь, тебе бы заведующей кафедрой у нас работать, а не руководить общепитом, пошутил Роман.
Лера приняла шутку за обиду, и вновь воцарилось молчание. Она его снова спросила, когда они преодолели более половины пути.
— Роман, я ни то имела ввиду. Ты до сих пор считаешь шлюхой меня, после моих подвигов?
— Ты знаешь, я как-то не думал об этом. Все твои предыдущие связи были по принуждению. Либо ты была под шафе невменяемая, либо тебя принуждали различными компроматами. Я не считаю это изменой. Самое ужасное, это когда влюбляется женщина. Вот тогда она полностью теряет над собой контроль. Пропадает интерес к мужу, детям, ну то есть к семье. Съезжает с катушек, и начинает открыто изменять налево, направо, а ты ничего сделать не можешь. Вот это самое страшное, чего я больше смерти боюсь до сих пор. А ты у меня просто лапочка, такую невозможно оставить одну. Даже друзья и знакомые мне завидуют все. Они как стервятники, так и глядят, пока я тебя оставлю одну. А что говорить о других? Вот найдётся какой-нибудь молодой ухарь, обольстит тебя своими жгучими чарами и влюбишься.
— Нет, не влюблюсь, я уже влюбилась по уши!
Роман чуть не дал по тормозам от сказанных слов, его сердце прошило молниеносным разрядом, тело вздрогнуло, и он словно проснулся от кошмарного сна, ожидая, что дальше скажет жена.
— Ты моя первая и последняя любовь, одна и навеки, твёрдо сказала она.