Я прикрыл своё хозяйство руками отшагнул от парты и опустился на колени перед моей экзекуторшей.
— Изольда Евгеньевна… — начал я.
— Руки убрать, — спокойно произнесла она.
Нет, это было решительно невыносимо!
— А можно, я всё-таки не буду убирать? — пролепетал я, устремив взгляд в пол. Щёки мои пылали, будто их натёрли снегом, а цвет лица, по всей видимости, мало чем отличался от цвета спелой свеклы. — Пожалуйста, Изольда Евгеньевна, мне и так ужасно стыдно…
— Стыдно тебе, Поляков, должно было быть, когда ты затеял драку на уроке! Но ты даже не осознал того, что сделал, ты оправдывался и даже пытался мне этим бравировать! Так пусть же тебе будет стыдно хотя бы сейчас! — прогремел надо мной грозный голос Изольды. — Или ты сейчас же уберешь руки, или мы доводим все дело до педсовета! Считаю до трёх: раз!
Я не стал дожидаться "двух" и послушно убрал руки за спину. Мой член, будто чёртик из табакерки, весело подскочил чуть ли не к самому животу и закачался в вертикальной плоскости. Не подумайте, что я хвастаюсь, но все это время он стоял, как титановый лом!
— Руки по швам! — рявкнула Изольда. — Попу тереть не смей! — Я проворно вытянул руки по швам. — Изольда бросила взгляд на моё достоинство и одобрительно хмыкнула. — И отчего же тебе стыдно, Поляков? Нет, ну, таким инструментом можно только гордиться! Завидую твоей будущей жене. — Она слегка коснулась моего члена туфлей, что заставило его подпрыгнуть ещё сильнее. Кстати, а чего это вдруг он у тебя так подскочил? Тебе что, нравится, что я с тобой делаю, да? Нуууу, тогда ведь это совсем не наказание…
— Нет, Изольда Евгеньевна, мне это совсем не нравится! — взмолился я. — Очень больно и стыдно. А он… Ну я не знаю, чего он встал… — Я опять вперил глаз в пол.
— Ладно, не бойся, это не так важно. Что ты там хотел сказать?
— Уважаемая Изольда Евгеньевна, — пролепетал я. — Я прошу прощения за драку на уроке! Я был не прав. Больше этого не повторится.
— Сойдет на первый раз, — процедила Изольда. — Но в следующие два раза тебе придется постараться получше. Что-то не особенно чувствуется искренности твоего раскаяния… Однако, пора продолжать. Я не собираюсь болтаться тут с тобой до вечера! Ради разнообразия сменим-ка позу. Залезай на парту. Вот так… Теперь встань на колени и локти. Голову вниз! Вот так. Попку повыше подними, чтобы мне удобнее было тебя пороть. Вот и хорошо. Приступим.
На мою исстрадавшуюся задницу снова обрушился град ударов. Помня об угрозах Изольды я лишь сильнее стискивал зубы и тихо подвывал от боли. Из глаз моих ручьем лились слёзы.
Наконец, мной был отсчитан десятый, а точнее уже двадцатый удар. Я слез с парты и уже, не обращая внимания на свою перманентную эрекцию, встал перед Изольдой на колени.
— Уважаемая Изольда Евгеньевна! Я глубоко-глубоко раскаиваюсь в совершенном мною омерзительном поступке! Простите меня за то, что я причинил Вам столько беспокойства! Я обещаю, что больше никогда ничего подобного с моей стороны не повторится!
Изольда обошла меня вокруг, скосив глаза на мой стояк. Пренебрежительно вздохнула.
— Лучше, Поляков. Но всё же не до конца убедительно. Смотри же, в третий раз ты должен четко и бескомпромиссно заверить меня в своем полнейшем раскаянии и сожалении. Не сможешь — пеняй на себя: порка не порка, а педсовета тебе не избежать! И помни о том, о чем я тебя предупреждала: никакого крика, никаких вихляний! Так… Как же тебя поставить теперь… А давай-ка вот так: становись на четвереньки прямо тут, на полу!
Выполнить этот приказ было нетрудно, так как я уже стоял на коленях. Я опёрся ладонями о пол и опустил голову так низко, как только мог.
— Нет, голову опускать не надо! — раздался голос сверху. — Мне понадобится твоя шея.
Я поднял голову. И тут произошло то, чего я никак не ожидал: Изольда шагнула вперед и, слегка поддернув вверх свою мини-юбку, зажала мою шею своими округлыми аппетитными ляжками! Шею словно окутали каким-то живительным теплом: справа и слева его источала внутренняя часть бедер Изольды, сверху пылало жаром её влагалище!!! Мой член, и так уже мало чем отличавшийся по твёрдости своей от гранита, после этого вообще прирос к животу!
Но кайф продолжался буквально долю секунды: после этого на мой несчастный зад снова посыпались удары, да так, что я еле успевал их считать! После первых пяти до меня донесся приказ:
— Ноги шире! Попу раздвинь руками! Терпи: сейчас будет очень больно!
Я с ужасом подчинился. Изольда не обманула: в тот же миг на меня обрушился чудовищный удар — ребром ремня прямо между ягодиц! Слезы посыпались из глаз градом, из ноздрей бахромой свешивались сопли, а буквально из живота, наружу рвался звериный вой боли, обиды и отчаянья! Однако какими-то нечеловеческими усилиями мне удалось подавить этот вопль до гортанного шипения, с помощью которого я выдавил из себя:
— Ащщщщщщщщшшшшшесть!