Заметив, что член стал приподниматься, и что он инстинктивно пытается схватить его рукой, Лиза пригласила его подойти ближе. Когда он сделал шаг вперед и оказался вплотную перед ней, она легко развязала узел халата, а он сам сбросил одежду. Ласковые руки Лизы гладили его живот, приближаясь к встающему члену, а он шептал слова одобрения и гладил ее по голове. Лиза, помня заветы Сергиевской, с трудом сдерживалась, чтобы не продемонстрировать школьнику свои особые приемы, отработанные на предыдущих любовниках — она старалась все сделать просто и надежно.
После долгого минета Лиза улеглась на спину, раздвинув ноги, но он сначала не понял, чего она хочет, и она попросила:
— Поцелуй меня… там.
Конечно, она предвидела, что столь тонкая и изысканная ласка у него не получится с первого (да и с пятого) раза. Но она, опять же, хотела остаться в его жизни первой из тех, чье сокровище ласкал его язык.
Да, его действия были хоть и страстны, и старательны, но неумелы и неловки, и вызывали у Лизы скорее болезненные, чем приятные ощущения, но она подсказывала, поправляла, объясняла, и вновь оказалась в положении учительницы с неопытным учеником. Правда, когда они перешли к позициям, с которыми ознакомились еще в первом отделении концерта, Андрей показал себя, как и на уроках математики, вполне способным — объяснять дважды одно и то же ему не приходилось. И все же Лиза решила больше куннилинга у школьников не просить. Только по их собственному предложению.
… Она проснулась на груди своего юного любовника около шести утра. До звонка будильника на первый урок оставалось еще слишком долго, но спать Лиза уже не хотела. Как обычно после секса, чувствовала он себя бодро и свежо. Одевшись, она пошла готовить завтрак на двоих, а вернувшись, застала Андрея заспанным, усталым и разбитым. Она лишь улыбнулась ему, после чего они обменялись дежурными фразами.
Они позавтракали. Андрей, ставший молчаливым и задумчивым, вдруг, словно проснувшись, стал высказывать Лизе комплименты. Поблагодарив его и даже поцеловав в щеку, она сказала:
*****
План удивить Рогера и подчинить его себе, хотя бы временно, продолжал осуществляться вечером. Наконец-то Лиза достала с полки шкафа ту одежду, которую не могла надеть ни в каком другом случае: макси-юбку с разрезом, что называется, до пупа — это раз. Открытая кофточка со слегка отвлекающим запАхом — это два. Полное отсутствие другой одежды (то есть нижнего белья) — это три.
… Рогер долго стоял на пороге комнаты. Он искренне сначала решил, что ошибся дверью, и только приветствие знакомым голосом вернуло его к реальности.
— Это… вы? — глупо спросил он.
— А кого ты рассчитывал здесь найти? — Лиза продолжала мстить за его поведение на уроках, — Входи, — и она отступила в сторону.
— Просто вы такая… — пробормотал Андрей.
— Какая? — искренне заинтересовалась Лиза.
— Необычная. Непривычная! — он, казалось, нашел правильное слово, но, подумав несколько секунд, выпалил: — Красивая!
— Спасибо тебе, конечно, — Лиза смотрела прямо ему в глаза, — Но из твоих слов следует, что на уроках я некрасивая?
— Нет, почему же, — Рогер, вроде бы, овладел собой, — Я же сказал — "непривычная", то есть непривычно красивая. А в лицее вы — привычно красивая, — и он сам рассмеялся своему остроумию.
— Вот это другое дело, — рассмеялась и Лиза, — Говорить комплименты тоже надо уметь!
Последующие полчаса были временем ее торжества и триумфа. Она ходила по комнате, то чтобы перенести яства с подоконника на стол, то чтобы прикрыть окно ("тебе не дует?") , то чтобы взять с тумбочки зазвонивший телефон, и Андрей провожал ее взглядом, наблюдая, как в вырез юбки показывают себя целиком ее точеные ножки. А когда она сидела напротив него, он смотрел не в лицо, как положено, а несколько ниже. Лиза же, наслаждаясь произведенным эффектом, несла какую-то чушь, понимая, что он совершенно не следит за ее словами. Лицо Андрея настолько быстро меняло цвет с багрового до снежно-белого, что Лиза даже опасалась за его здоровье. Потом они пересели на диван, и Лиза закинула ногу на ногу, обнажив ее чуть ли не до пояса. Она наклонялась к нему, прикасаясь прикрытым легкой материей острым соском к его плечу. Она поправляла ему волосы ("Андрей, да ты вспотел!") , обдавая жарким дыханием его щеку и висок.
Да, он вспотел, его глаза бегали, он дышал тяжело и хрипло, на его брюках спереди вырос огромный холм, но он… не прикасался к ней!"Либо он обладает настолько огромной силой воли, что осмысленно удерживает себя, либо же, наоборот, он слабак и тюфяк". Время шло, Лиза все плотнее липла к парню, ее рука уже постоянно лежала на его бедре, ее груди уже в количестве двух штук впечатывались в его туловище, но он не предпринимал никаких ответных действий. Наконец, потеряв терпение, Лиза мягко взяла его дрожащую потную руку и положила на свое обнаженное бедро, но ладонь осталась неподвижной!
Это было уже слишком! Ведь это она соблазняла его, и именно он должен был сделать первый шаг: начать целовать ее, лапать, снимать с нее одежду! Ведь так поступали почти все предыдущие любовники Лизы, да и не ее одной! Но Рогер не делал того, что от него ждали, того, что ему диктовала сама природа!
Лиза была сбита с толку. Нечто подобное с ней случалось и раньше, но тогда она либо упорно доводила партнера до состояния, когда тело перестает подчиняться разуму, либо (если бывала влюблена в него) делала все сама, либо (один или два раза) просто прерывала игру и расставалась с ним навсегда.
Сейчас третий подход можно было применять только в самом крайнем случае. Первый опыт был близок к бесславному провалу. Но Лиза включила женскую гордость и решила во что бы то ни стало расшевелить Андрея и вывести его из ступора.
Андрей молчал, тяжело дыша и шаря глазами вокруг, словно там что-то менялось. Вдруг он вдохнул воздух и заговорил:
— Я понимаю, Елизавета Ивановна, чего вы от меня добиваетесь…
— Чего же? — не удержалась Лиза. Она все еще жаждала возмездия за поведение Рогера на уроках.
— Вы знаете…
— Я-то знаю. Но знаем ли мы одно и то же?
— Вы хотите… Со мной… — и он замолчал.