— Ого, — усмехнулась Олеся. Видно, у нее были свои счеты с этой школой.
— Проблемы с дисциплиной, — продолжала Сергиевская, — Но, видимо, гений — изучает английский и немецкий языки, пятерки по истории и, как ни странно, физике. Значит, беремся за него Олеся и я…
— Что с немецким?
— Я позвоню, будет брать дополнительные уроки… Все ясно? Далее — Дуров Дмитрий, четырнадцатая. Явный технарь, победа на областном конкурсе конструкторов. Пятерки по математике, информатике, физике… По химии — четыре. Лиза, это ваш клиент. Пятерка по русскому, думаю, несущественна, но проверить надо. Светлана?
— Проверю, — кивнула блондинка, колыхнув пышным бюстом.
… По окончании совещания Лиза изучила свои записи. Из девятнадцати учеников было двенадцать юношей, из которых четверо принесли из бывших школ пятерки по математике и намерение посвятить свою жизнь точным наукам. Теперь она должна была, согласно указаниям Сергиевской, производить на них впечатление. Говоря прямо, соблазнять. Но делать это предельно тонко, мягко, ненавязчиво. Далее — их интерес к ней переходит в интерес к математике. А за победы на олимпиадах Лиза их поощряет. Такова нехитрая схема.
***
Как и было запланировано, Лиза, Алла и Олеся встретились в конце первой четверти. Предметом их интереса был Виктор Ашмарин, тихий, бледный юноша. Как образно выразилась во время прошлого совещания англичанка, они должны были его "поделить". Кстати, та же Олеся по праву старшинства возглавила их собрание.
— Уровень английского в его предыдущей семьдесят первой школе гораздо ниже, чем у нас. По крайней мере, если он хочет добиться результатов, ему надо работать намного больше. Он старается, но пока едва вытягивает на четверку.
— На нашем счету круглая пятерка, — вступила Алла, — второе место на городской олимпиаде, и добровольная помощь в проведении опытов. Послезавтра — областная олимпиада. Если войдет в тройку — буду поощрять.
— У меня он тоже отличник, — сказала Лиза, — а на городской занял третье место. Наша областная через полторы недели. Думаю, что за тройку призеров он заслуживает поощрения.
— Ну и отлично, — подытожила Олеся, — Значит, я ухожу в тень, а вы продолжаете…
— А если он добьется и того и другого? — спросила Лиза.
— Двойное поощрение, — улыбнулась Олеся.
— То есть?
— Оно же одновременное. Понимаешь, если это будет происходить порознь: например, Алла сегодня, а ты завтра, у парня может возникнуть подозрение, что между вами существует ревность, зависть. А надо показать, что вы делаете одно дело и при этом дружите — это очень важно.
— Именно поэтому две — максимальное число? — спросила Лиза.
— И поэтому тоже. У некоторых и так начинается головокружение от успехов. Успехов у женщин. А когда их три, то у большинства просто крыша едет. Так что ждите олимпиады по математике. Алла, ты принимаешь решение.
С самого того дня, как Лиза познакомилась с Олесей, она присматривалась к ней, пыталась понять ее феномен. Всегда улыбающаяся, с веселыми ямочками на щеках и лучистыми глазами, казалось, она не была способна ни на что злое. В то же время она слыла эдакой бунтаркой, ей позволялось не только спорить с директрисой, но и подшучивать над ней. С учителями и даже учениками она общалась подчеркнуто простецки, панибратски, иногда даже грубовато, но Сергиевская ее не одергивала. Видно, Надежда просто любила Олесю, разрешая ей многие вольности. В частности, иногда англичанка надевала юбку чуть ли не на ладонь выше колен. Правда, смотреть там было особенно не на что — ноги как ноги. То ли дело ножки Аллы — несколько худощавы, но все равно великолепны по форме, у Надежды, напротив, слегка полноваты, и только Лиза могла полноценно гордиться своими безупречными ногами. Но гордиться, стоя дома перед зеркалом — это одно, а замечать на себе взгляды каждого второго мужчины — совсем другое. Когда Лиза выходила в город, и когда позволяла погода, она обязательно надевала одну из своих многочисленных мини. Но Олеся осмеливалась делать это, пусть редко, и в лицее. Когда однажды Лиза поступила так же, она заслужила замечания Сергиевской.
— Но Олеся Евгеньевна… — робко возразила Лиза.
— Она работает здесь уже одиннадцать лет, — отрезала директриса, — И впредь, Елизавета Ивановна, прежде чем нарушить наши договоренности, пожалуйста, посоветуйтесь со мной.
Позже, несколько раз, в теплое время года, Лиза замечала, что Олеся не носит бюстгальтер, но даже пытаться не стала повторить ее подвиг — это могло стоить ей работы. Да к тому же при такой невыразительной груди отсутствие на Олесе лифчика просто оставалось незамеченным. Но, скорее всего, она действительно была любимицей Надежды, впрочем, как и большей части учителей, об учениках и речи нет.
*****
А вот к Алле Сергеевне отношение было другое, с оттенком опасения или даже страха. Загадочная, неулыбчивая, сухая, деловая, жесткая, молчаливая. Чем эта вопиюще сексуальная азиатка вызывала страх, Лиза не понимала, и пыталась понять. Поэтому, узнав, что они вместе будут поощрять Ашмарина, она обрадовалась.