Она просыпается и вздрагивает, вспомнив, как посыльный напал на неё… или это был не посыльный?
Он напал на неё сразу же, как она открыла дверь — сказал, что надо расписаться за посылку…
Она ощутила резкий запах, потом тампон у себя на лице, и потом темнота… вплоть до этой минуты. Где же она?
Она совсем голая! Он раздел её, пока она была без сознания, и сейчас она подвешена к потолку в собственном доме. Он привязал верёвку к одной из балок и подвесил к ней её обмякшее тело. У неё на запястьях — пара толстых браслетов, соединённых цепью, и верёвка с потолка поддета под цепь, не давая ей упасть.
Что-то не то и с коленками. Хоть она и может стоять, поддерживая собственный вес, поднять ногу не удаётся — ещё пара браслетов притягивает их почти вплотную друг к другу, и какая-то распорка сантиметров на 30 раздвигает ей колени. Она не может свести бёдра вместе и не может раздвинуть их шире, она неприятно доступна со всех сторон.
От страха она начинает задыхаться… Это точно какой-то псих… он может сделать с ней всё что угодно! Надо позвать кого-нибудь на помощь, закричать изо всех сил. Поэтому она тут же глубоко вдыхает и хочет испустить истошный вопль… Но вместо этого издаёт лишь глухое мычание… У неё во рту кляп! Вот почему челюсть так болит, ей в рот затолкали резиновый шар. И, шевельнув головой, она чувствует, как его держит на месте сеть кожаных ремней, сбруя, обхватившая всю её русоволосую голову… Но… это не шар. Блядь, да что же это такое у неё во рту? Видно, как она пытается ощупать губами резиновый предмет, её язык пытается определить, что это, и потом до неё доходит… это пенис, короткий и толстый резиновый пенис!
Даже вообразить себе нельзя подобное унижение! Ей предстоит непрерывно сосать кляп в форме резинового пениса… до тех пор, пока ей не начнёт это нравиться!
Всё ещё не веря, она ощупывает языком резину, надеясь, что это не так… но нет, всё правда, вот и дырочка мочеиспускательного канала на кончике… Псих, сумасшедший извращенец!
Что он собирается с ней сделать? И за что? И почему именно с ней?
Она извивается, тщетно пытаясь высвободиться, но долгие минуты безуспешных попыток приводят лишь к тому, что по всему её телу струитсяпот.
Тут он входит в комнату, слишком поздно изображать обморок, она в ужасе смотрит на него застывшим взглядом своих тёмно-зелёных глаз, на нём нет никакой маски, лицо ничем не закрыто, неужели он убьёт её, после того, как натешится? А может, она умрёт по ходу дела? Что же он задумал с ней сотворить?
Тут она смотрит ему на руки. В одной у него путаница каких-то кожаных ремней, в другой чёрный хлыст.
Он медленно заходит ей за спину и начинает беспощадно опускать хлыст на её бесстыдно выпяченный зад… раз, второй, третий…
Боль невыносимая, и что хуже всего, она не привыкла к боли, и даже никогда не думала, что может вытерпеть такую страшную боль, но она ничего не может с этим поделать, кроме как извиваться и кричать в свой резиновый пенис, принимая на себя каждый безжалостный удар.
Не обращая внимания на её отчаянные попытки избежать жгучего хлыста, на её приглушённые вопли, он, несмотря на всё это, продолжает сечь её аппетитную попку, пока 30 полновесных ударов не разогреют её как следует.
И затем, когда она готова уже потерять сознание, он останавливается и прекращает порку.
Он ждёт, пока она немного успокоится, пока её рыдания не утихнут, и обращает к ней свои первые слова:
— У тебя два варианта, Сильвия. Ты можешь сразу выполнять всё, что я прикажу, сама, либо подчиняться мне после того, как приказ повторит хлыст… Лично мне всё равно, поступай как знаешь.
Она продолжает рыдать, сломленная.
— Тебе только что досталось почти 30 ударов, и ты сейчас думаешь, что вытерпеть больше уже не можешь, но я сейчас покажу тебе, что ты ошибаешься, и что твой предел ещё далеко впереди.
И с этими словами он снова начинает опускать своё жуткое приспособление на её беззащитную плоть.
Она визжит от боли, кляп по-прежнему надёжно поглощает все её крики, она думает и даже надеется на то, что сейчас упадёт в обморок, или что сойдёт с ума, или умрёт… но нет, ничего не происходит, лишь нарастает и нарастает чудовищная боль.
Ему явно нравится пороть её. Её никто никогда не порол, и от этого его удовольствие только растёт, это настоящий садист, что же ещё он замыслил для неё в своём больном мозгу?
Она уже готова сделать всё, что он хочет, просто чтобы прекратить эти муки, но делать нечего, он ни о чём не просит её, он продолжает молча наказывать её, и ей приходится терпеть наказание безо всяких шансов на передышку.