— Аня, либо ты сейчас начнешь меня слушаться, либо я реально тебя выпорю до потери сознания. Ты сделала свой выбор, и принимаешь наказание. Делай все, что я говорю.
— Как скажешь…
Она повернулась, стыдливо закрыв влагалище и грудь.
— Руки за голову.
Она исполнила. Ее тело было очень красивым. Правильная грудь, широкие бедра, выбритая киска.
— Побрилась недавно?
— Как только ты сказал, что будешь меня пороть.
— Знала, что тебе влетит?
— Знала…
— Признайся, нарочно не выполнила задание?
— Нет, я искренне не хотела порки. Но не могла же я… С волосами там…
— Умница.
— Хочешь, я тебе просто отсосу? Может не надо порки и унижений?
— Даже не пытайся. Марш в угол.
Аня послушалась. Зная меня, сразу завела руки за голову. Ее плечи дрожали от рыданий. Но девушка усваивала наказание. Я снял ремень и продолжал наблюдать за ней. Она стояла минут десять, пока я не приказал ей подойти к столу.
— Ну что же, теперь самое важное. Ты вела себя плохо, не слушалась, поэтому получишь не только за невыполненное задание, но и за непослушание. Ясно?
— Да…
— Обопрись локтями о стол, ноги раздвинь.
Она исполнила. Поза для порки была идеальной, плюс я мог видеть ее киску. Я заметил, что она не намокла, наказание не возбуждало Аню. Но это было и хорошо, ведь моей главной целью было воспитание.
— Запомни, ты не должна шевелиться и кричать. Позу не менять. Стоять молча. За каждое нарушение добавлю ударов. Пока что ты заслужила двадцать.
— Хорошо.
Аня явно решила быть сильной и снести наказание твердо. Ее тело было настолько белым, девственно чистым и невинным, что мне хотелось избить ее очень жестко. Но я понимал, что перегибать палку не следует. Воспитывать Аню нужно было постепенно. Я замахнулся и ударил. Аня вздрогнула, на попе осталась красная полоса. Девушка не проронила ни слова, лишь слегка подвинула руку. Второй удар. Аня пискнула, но не шевельнулась. Похоже, у нее был высокий болевой порог. Я начал бить медленно и ритмично, увеличивая силу ударов. Аня стояла твердо, лишь слегка дергалась. Так я нанес десять ударов. Обошел стол и посмотрел девушке в лицо. Слез не было, взгляд твердый. Она сказала:
— Я сильная. Бей. Я больше никогда при тебе не заплачу.
— Играешь в героиню?
— Нет. Я виновата и я заслужила наказание. Я сама на это пошла. И я выдержу. Это ужасно больно и унизительно, но я выдержу. Меня никто так никогда не унижал. Я больше никогда не дам тебе повода такое со мной сделать.
— Тебе не больно.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Думаешь ты первая, кого я стегаю? Вот сейчас тебе будет больно.
И я начал пороть ее в полную силу с оттяжкой. На пятом ударе она завизжала, и упала на стол. Я поставил ее в прежнюю позу и ни говоря ни слова, продолжил пороть. Звонкие удары ремня оглашали офис. Аня опять плакала, но на этот раз пыталась сдерживаться, слезы текли по щекам и падали на стол. Двадцатый удар я нанес сильно по уже поротому месту, и Аня опять закричала.
— Прошу хватит… Я все поняла…
— Ты кричала и меняла позу, поэтому получишь еще десять ударов.
— Слишком жестоко!
— Ты только что говорила, что готова выдержать наказание.
— И выдержу. Бей.
Мне нравилась амбициозность Ани. В ней были задатки превосходной нижней, но я не отступал от своих целей. Я знал, что главное наказание для девушки не боль, а стыд. Поэтому я приказал ей встать ко мне лицом. Она повиновалась.
— Руки за голову.
— Опять будешь меня рассматривать?
— Нет, буду бить тебя по бедрам.
И сразу ударил по бедру спереди. Аня завизжала, но тут же прервала крик. Следующие удары она выдержала стойко, хотя было видно, что ей очень больно. За крик я добавил всего два удара. После чего отложил ремень.
*****
Аня продолжала стоять обнаженная, с руками за головой. На коже спереди и сзади проступали следы. По щекам текли слезы. Я догадывался, что последует за этим, и не ошибся. Аня упала на колени, обхватила мои ноги и прошептала:
— Спасибо тебе, мой хозяин. Мне никогда раньше не было так хорошо. Прошу тебя, воспитывай меня дальше, делай из меня профессионала, я сделаю все что ты скажешь.
— Хорошо. Теперь порка будет за каждое невыполненное задание. Но помни, это — твое воспитание. Ты не получишь секса и никогда не увидишь мой член. Ясно?
— Да…
— Одевайся и идем домой.
После этой порки Аня выполняла свои обязанности почти идеально. Она стала следить за собой, не позволяла отвлекать себя, и я почти не порол ее. Провинности случались где-то раз в одну-две недели, и Аня получала свою порку ремнем или стеком. Она даже стала лучше одеваться, выглядеть красивее. Воспитание явно шло ей на пользу. После каждого наказания она стояла на коленях и просила прощения, это была скорее ее инициатива. По ее словам, ей так было проще пережить наказание и понять, что она виновата. Аня вообще была очень интересна с психологической точки зрения.
Мое воспитание вышло за рамки офисной жизни Ани, я запретил ей пить. Аня пить не умела, на прошлом корпоративе ее пришлось доставлять домой. В этот раз я запретил своей подчиненной прикасаться к алкоголю, но что-то мне подсказывало, что она нарушит запрет.
Очередной корпоратив проходил в дорогом ресторане. Не буду описывать подробности, скажу только, что Аня не сдержалась и напилась. На следующий день она на работу не явилась, когда же она пришла, то старалась избегать меня. Но я сам подошел к ней и вызвал на разговор.
— Ты убьешь меня, да?
— Нет, зачем же. Но обычной поркой ты не отделаешься. Почему ты напилась?
— Я не справилась с собой. Знаешь… Наказания действуют только в офисе. Вне офиса я расслабляюсь.
— Ты же вроде английским занималась.
— Я плохо занимаюсь…
— Т. е. тебя надо воспитывать и вне офиса?
— Наверно да…
— Знаешь, ты стала правда лучше работать. Это видно. Но видимо, крепкая рука нужна тебе и в твоей обычной жизни. После работы задержись.
Я знал, что на Аню сильнее всего действовал страх того, что ее наказание кто-то увидит. Поэтому после работы я вывел ее в офисный двор, где было уже очень пустынно. В руке моей были заранее подготовленные тонкие розги.
— Вставай к стене и снимай штаны и трусы до колен.
— Нет, здесь люди.
— Аня, делай что тебе говорят.
Аня знала, что спорить нельзя. Регулярные наказания приучили ее к этому. Она уже давно не плакала во время наказаний, терпела все молча и стоически. Девушка медленно подошла к стене и очень аккуратно приспустила джинсы и трусы. Попа была едва видна. Я не стал медлить и резко спустил штанишки и трусы до колен. Аня напряглась. Я отошел.
— Закрой меня! Не отходи!
— Ну зачем же? Пусть все видят, что девушку наказывают за пьянку.
— Умоляю… Она прикрыла попу рукой, но я ударил ее розгой по пальцам. Она вскрикнула и убрала руки. Я начал стегать ее по белой коже, не жалея сил. Аня кричала. Она забыла, что стоит во дворе, забыла, что ее могут услышать. Она просто кричала от дикой боли и извивалась у стены, но ей все же хватало сил не закрывать попу. Я продолжал пороть, сдирая кожу.
Девушка согнулась, задергалась, начала рыдать. Она уже не орала в голос, а просто плакала и терпела. Я не останавливался. Аня уперлась руками в стену и плакала, стараясь не менять позу. Она знала, как я этого не люблю. А я понимал, что ее провинность отличный повод наказать ее по-настоящему серьезно. Я стал спускаться ниже, покрывая ее бедра ровными полосками. Видимо, она не ожидала этого, потому что опять начались крики. Наконец я прекратил, сказав Ане не менять позу. Я заставил ее простоять полусогнутой несколько минут, после чего велел надеть штаны и идти домой не оглядываясь. Я даже не дал ей попросить прощения на коленях. Для нее это был серьезный урок.
На следующий день Аня попросила меня отойти с ней. Она посмотрела мне в глаза, а потом сказала:
— Спасибо тебе.
— За что?
— Ты… Меняешь меня к лучшему. Я больше никогда не прикоснусь к алкоголю. Просто потому, что… Это было не просто больно. Это было…
— Я понимаю. Надеюсь, ты усвоила урок.
— Усвоила. Наказывай меня чаще. Я вот английский плохо учу…
— Об английском мы поговорим за обедом.
И мы вернулись в офис.
С уважением,
Диксер.