Встал как всегда рано, несмотря на то, что была суббота. Уже в восемь тридцать я позавтракал, и пошел почитать книжку, начатую три дня назад.
— Алекс, — раздался голос мамы из кухни, — а Оля сегодня во сколько придет? Вы вроде собирались с ней химию разобрать?
— Упс, я и забыл совсем, к десяти должна.
— Ну ты завтраком ее покорми, а я с отцом сейчас к бабушке в деревню поедем на девятичасовом автобусе.
— Хорошо, а когда вернетесь?
— Завтра к вечеру, а что?
— Да нет, просто чтобы знать, как мне выходные перераспределить.
— А, ну ладно. Ну все, я пошла, отец сразу на остановку с работы подойдет, счастливо тебе. И хорошо вам позаниматься.
— Давай мам, пока. — Дверь за ней закрылась, а через минуту он прошла по дорожке по диагонали через наш двор.
Я встал с кровати, прибрал ее, переоделся в свои любимые шорты, привезенные мне дядькой из загранкомандировки, одел футболку. Сел в кресло. В голове роились мысли о вчерашнем вечере. Что это было? Сон или явь? С чего бы это Олька так повела себя вчера? Пока я попытался это все переварить в голове, в прихожей раздался звонок. Я открыл входную дверь. В дверях стояла Олька, с парой общих тетрадей, с которыми она приходила заниматься и бумажным свертком в руках. На ней был одето плотное трикотажное серой платье, изящно облегающее ее фигуру. Поверх него накинута кофточка. На ногах носочки и туфли.
— Привет! Я пришла.
— Проходи, сначала чаю или завтрак?
— Давай чаю, я тех печенек принесла, — она прошла на кухню, я за ней, — а где твои?
— В деревню уехали, есть будешь?
Олька положила тетрадки и сверток на стол, повернулась ко мне, обняла.
— А мне вчера понравилось, — она потянулась губами к моим.
Мы стояли и целовались, игрались язычками, но пока ничего не предпринимая руками. На плите зашумел чайник, мы остановили эту игру, и я выключил газ под чайником. Ольга взяла меня за руку и повела меня в мою комнату. Когда мы туда вошли, она сняла с себя кофточку, бросила ее на кресло, нагнулась, сняла свои носочки. Повернулась ко мне, стащила с меня футболку, стащила также шорты. Я остался в одних трусах. Она повернулась ко мне спиной, и через голову сняла свое платье, вывернула его с изнанки, аккуратно положила на кресло, и повернулась ко мне лицом. Сегодня она явно шла на свидание со мной. На ней было черное ажурное белье. Трусики слегка блестели атласной тканью, бюстгальтер приподнимал и без того упругие груди.
— Что встал? Иди сюда, — она шагнула ко мне, — как там поживает твой шалун? — она оттянула резинку моих трусов.
Из-под них вырвался наружу мой член. Она взяла его в руку и начала медленно двигать на нем плоть. Ее глаза были устремлены на него, от каждого вздрагивания члена, она вздрагивала сама. Я расстегнул застежки лифчика, снял его с нее и бросил в кресло, где лежало ее платье. Она стянула с меня трусы. Свою руку я просунул ей в трусики и стал гладить и мять ее вагину.
— Можно? — будто опомнившись спросил ее я.
— Нужно, — заплетающимся языком сказала она.
Я стащил с нее трусики, присел на корточки и стал рассматривать и ощупывать ее писечку. Она расставила ноги немного шире, чтобы мне удобнее было ее трогать. Дыхание у нее сбилось еще когда она схватилась за член рукой, сейчас дыхание смешивалось с легким постаныванием. Помяв пальцами ее горошину, отчего та увеличилась больше чем вдвое, я стал мять ее попу и приподниматься с корточек, сжал левой рукой ее левую грудь, правой — правый сосок, она тихо вскрикнула.