Пазл-картина всего сущего представлялась мне вполне конструктивной и исполненной неподдельной детской непосредственности. Немного смущало лишь то, что я повсеместно констатировал соития: одного с другим, другого с третьим и так далее…
В таком философическом бреду прошло некоторое время. Рискну даже попользоваться вконец замусоленным книжным штампом, чтобы уточнить: минули годы…
Однажды средь гор электронного хлама, с неимоверной быстротой заполняющего мой виртуальный почтовый ящик, я обнаружил живое человеческое письмо, написанное на ностальгически милом, каком-то ископаемом русском языке; буквально возникало ощущение, что его подлинник хранится в Британском музее, а мне прислан академический перевод со староанглийского, этакий образчик великосветской речи времён Пушкина и Лескова.
Письмо было из Ирландии. Его автор, аспирантка по русской филологии университета в Дублине, сообщала, что ищет эпистолярных контактов в России; она читала кое-что из моей прозы и предлагала виртуальное общение. Несмотря на крайний дефицит времени и неискоренимо-природную русскую лень, я согласился, оговорившись, что отвечать буду, возможно, с некоторыми задержками. Так завязалась наша дружба с ирландской девушкой по имени Онья — именно на такой транскрипции настаивала его обладательница.
Круг её филологических интересов был огромен: от трактовки некоторых спорных мест в "Слове о Полку Игореве" до нюансов современной ненормативной лексики русских панков и металлистов — мне временами приходилось туго. Однако, коли назвался пазлом — влезай в зацепление! — так я переиначил на свой манер известную пословицу.
Мы вели милейшую переписку и даже обменялись телефонами с целью наладить звуковой контакт, преследуя её фонетические интересы; кроме того, Онья собиралась приехать с визитами — у неё были друзья в нескольких городах нашей бескрайней и заснеженной…
Звонила она всегда глубокой ночью.
— Альоша, я могу надеяться, что вы не спите?
— Можете быть вполне уверены в этом, Онья. Я закрою глаза, когда первые лучи солнца позолотят кроны плакучих берёзок за моим окном…
— Вы остаётесь непокольебимым романтиком, мой милый друг. Но скажите прямодушно, я не отвлекаю вас от литьературного поприща?
— Разговор с вами, Онья, является именно таковым поприщем, причём, как ни одно другое из моих пристрастий…
— Вы мне льстьите, о, коварный Альоша!
— Стараюсь, насколько это возможно, о, прекрасная Онья!
— Я имею к вам русские филологические вопросы, как обычно…
— Как вы их только находите в вашем рыжеволосом королевстве! . .
— С помощью старого доброго элья, — он развязывает узлы на льюбых языках! Вчера я записала новую русскую поговорку: ЕБЛИВОЙ КОРОВЕ БОГ РОГОВ НЕ ДАЁТ.
— Ммм… Вы записали, видимо, не совсем точно, Онья… Бог не даёт рогов БОДЛИВОЙ корове! . .
— … потому что рогами бодаются, а не ебаются, так? . .
— В большинстве случаев именно так, Онья. Так что, вашей ебливой корове бог, по логике, должен не давать БЫКОВ.
— Прекрасно, Альоша! Я перепишу эту поговорку в новой редакции: ЕБЛИВОЙ КОРОВЕ БОГ БЫКОВ НЕ ДАЁТ. Так хорошо?
— Так вполне жизненно…
— Я буду ставить ваш копирайт, Альоша!
— Справедливее будет указать наше совместное авторство, причём на первом месте — вы, Онья! . .
Подобным беседам мы могли предаваться иногда до рассвета, и был даже случай, когда я, глянув вдаль, констатировал про себя: первые лучи солнца уже позолотили кроны плакучих берёзок за моим окном…
В конце мая она действительно приехала.
— Альоша, я уже наслаждаюсь московским гостеприимством в доме моей хорошьей подруги! — пропел из трубки знакомый голосок.
— Чаепитие в Мытищах? Пузатый самовар, румяные щёки, баранки с маком?
— Вы ясновидьящий, Альоша! О, я вас боюсь! Мы действительно пьём чай с баранками в Мытищах! Не хватает только самовара… Скоро приедет мой жьених, — я говорила вам, что выхожу замуж? Он русский, я вас скоро познакомлю! Мы сделаем большое свадьебное путешествие: Москва, Ярославль, Вологда, Санкт-Петьербург…
Должен признаться: уже в тот момент у меня внутри что-то ёкнуло. Но я не придал этому значения и не стал разбираться, что именно меня насторожило. Через пару дней она прислала по электронной почте несколько свадебных снимков. Онья не разочаровала своей внешностью — она оказалась тонкой нежной девочкой с большими зелёными глазами. Такие меня возбуждают.
Вглядевшись в лицо её избранника, я впал в транс. Это было моё бисенё!
Разбросанные там и тут пазлы снова складывались в единую картину, стремясь войти в зацепление. Или, возможно, ебание…