Теперь Лаврентий увидел её девичьи прелести во всей красе; складки гениталий Камелии, окаймлённые редкими волосиками, были покойны. В плотном их схождении таилась некая торжественность, видимо, запасённая для того самого момента, когда они должны были раскрыться единственному первому мужчине. Ближе к животу волосы стелились гуще, выглядели темнее и были подстрижены. А тростниковый наконечник уже познакомился с Камелией на целых два сантиметра, и пора было приниматься за дело. Спешно вбирая в рот воду и поливая газировкой ноги любимой, Лаврентий скользкими пальцами другой руки продолжал удерживать в её попе тростник. Выплеснув глоток излишка набранной минералки, он обнял губами самодельный наконечник и сильно напряг щёки, помогая им лёгкими. Вода не поддавалась.
— Подожди, мне надо расслабиться, — остановила Камелия процедуру, но Лаврентий продолжал дуть.
Объём воды во рту стал заметно убавляться, теперь он подключил к работе язык. В попытке ослабить мышцы ануса, Камелия сокращала и отпускала их, ниже вздрогнули половые губы — перед самым носом трепетного юнца творилось таинственное и завораживающее чудодейство работы и борьбы с неприятностями молодого женского организма. Ритмично дыша носом, перворазрядник по плаванью вольным стилем и хороший легкоатлет Лаврентий запустил освободившуюся правую руку за ремень джинсов и через плотно прилегающие плавки ухватил член.
С каждым ударом сердца его орган вздрагивал, стараясь успокоить его, юноша надавил на распухшую головку, самопроизвольно сделал всего несколько беспорядочных движений пальцами и одновременно тазом, и в плавки ударила горячая клейкая струя. Рука осталась девственно чистой, он стал нервно выдёргивать её из джинсов, повел вперёд всем телом, тростник вошёл в попу Камелии ещё на несколько миллиметров, девушка вздрогнула, отрывисто вскрикнула, и горьковатая, маслянистая жидкость в одно мгновение заполнила рот юноши; носом пошла зловонная смесь газов минеральной воды и кишечника пациентки. Удерживая тростник пальцами в её заднем проходе, неумелый клизмодел выпустил его изо рта, резко встал на колени и веером выплюнул воду вместе с полученным от подруги.
— Что? Попало? — тревожно повернулась она.
— Немного есть, — давил в себе рвотный спазм Лаврентий, но увидел прекрасное лицо возлюбленной и с глубоким вздохом, словно прощая её шалость, молча стёр с губ и рубашки внутренний гарнир девушки.
— Вот чему вас надо учить на военной подготовке, а не автоматами громыхать, — горячо проговорила она, тростник в её попе несколько раз согласно кивнул.
— Мне больно, давай отдохнём, — самостоятельно вытащила его Камелия из ануса и аккуратно положила на ветровку. Лаврентий сел рядом и погладил её попу, подруга не противилась.
— Ты кончил? — неожиданно спросила она. В ответ прошелестел порыв крепнущего ветра.
— Вижу, что да, — снова легла на живот подружка. А у меня даже не шелохнулось. Когда больно, трудно кончить. Ты уж извини. Промой рот, — сказала она куда-то в пустоту и так спокойно, будто глотать содержимое её кишечника было так же естественно, как и оргазмировать от вида её голой попы.
— Знаешь, — отдышавшись, сказал Лаврентий, — если всё так случилось, то:
— Нет уж, дорогой, фигу, — скрутила на обеих кистях Камелия дули и,
не оборачиваясь, шаловливо перегнула руки через спину, — я до свадьбы маме поклялась.
— Я не о том.
— Ого! Чего придумал! Туда больно и от этого, говорят, гномы родятся.
— Ну чё ты завелась? — раздражённо остановил подругу Лаврентий.
— Ничего. Не будем превращать необходимость в долг, — ответила Камелия и, помолчав, добавила: — есть, правда, и третий вариант, и четвёртый, а может, и пятый, но, как я понимаю, пловец уже приплыл, а на раскачку времени нет — здесь люди бывают.
— Ты можешь выслушать до конца? — спокойно спросил Лаврентий, теперь наслаждаясь видом разгорячённого лица красавицы после диковинной клизмы.
— Ну, говори, что ты там ещё придумал.
— Тебе же ещё нехорошо?
— Лучше, но идти боюсь — вдруг прижмёт по дороге.
— Вот. И я о том же, — сел на корточки умудрённый несмелым опытом лесной практикант-медик Лаврентий. — Предлагаю сделать то, что называется искусственным дыханием, но:
— Но через мою многострадальную сраку, — усмехнулась Камелия. — Ясно. Что ж, уговорил. А вода осталась?
Лаврентий поднял наполовину заполненную водой бутылку.