— А вы… "глянь, Светусик, какая у негра фигурка!" — поговорил, и даже не проговорил, а, подражая голосу Ленусика, пропел Димка, с трудом сдерживая смех. — Вы же хорошие девочки… ну, и что теперь думать про вас? Пацана назвали негром… как это всё понимать?
— Ой, Дима! — с едва уловимой досадой в голосе проговорила Ленусик. — Можно подумать, что вы на девчонок не смотрите — не обсуждаете…
*****
— Мы африканских девушек не обсуждаем! — назидательно проговорил Димка, и снова… снова сама собой у него мелькнула мысль: "сегодня… всё будет сегодня!"
— Это мы, Димочка… мы тебя проверяли! — игриво повела глазами Светусик. — Проверяли: будешь ты ревновать своих одноклассниц к мальчику-африканцу или нет?
— Ой, девчонки… — делая вид, что он поверил, Димка обескуражено развёл руками. — Какие вы… какие коварные!
— А то! — игриво проговорила Светусик. — Мы такие…
Они перебросились ещё двумя-тремя фразами и, условившись, что Димка через полчаса придёт к девчонкам в номер, разошлись: Димка поспешил к лифту, а Светусик с Ленусиком остались в холле, чтоб дождаться еще не вышедшую из ресторанного зала Лерку — "чтобы напомнить ей, овце, что её, овцу драную, будут ждать". .
На всех четных этажах, начиная с четвертого, были мини-бары: кофе, бутерброды, соки, минералка и еще масса всяких съедобных мелочей, иронично называемых Димкой "разноцветным мороженым"; Димка вышел на восьмом этаже, достал телефон и, открыв в телефоне адресную книгу, щелкнул пальцем по сенсорному экрану, вызывая Расима; номерами они обменялись еще вчера, когда Димка диктовал Расиму номер Зебры.
— Да, Дима? — отозвался Расим, едва Димка поднёс телефон к уху.
— Я в баре, — проговорил Димка, входя в небольшое уютное помещение всего на четыре столика. — Я возьму себе минералку… если она есть. Что взять тебе?
— Мне? — отозвался Расим, и в голосе его Димке послышалась едва уловимая растерянность. — Мне… ничего мне не надо, Дима, спасибо!
— Смотри… — проигнорировав отказ Расима, Димка пробежал глазами по узким полочкам с выставленными на них разными разностями. — Есть "пепси", "спрайт", "минералка"… соки разные… есть вино, — улыбнувшись, проговорил Димка, и улыбка эта мгновенно отозвалась в интонации его голоса. — Будешь пить вино?
— Вино на вынос не продаётся! — глядя на Димку, встряла в разговор Димки с телефоном средних лет барменша с пухлыми, ярко накрашенными губами. — Вино продаётся лицам…
— Понял! — Димка, на этот раз улыбнувшись барменше, кивнул головой. — Расик, с вином облом… да, обломайся! Его, во-первых, нельзя выносить — его нужно пить нужно здесь…
— Дима, я не хочу вино! Я вообще вино не пью! — донёсся до Димки голос Расима.
— Знаю, что хочешь — что любишь и пьёшь… а что я сделаю? — Димка, дурачась, энергично заговорил дальше, как если б Расим произнёс-сказал нечто совсем противоположное: — Да, Расим, да — нельзя выносить… говорю, что нельзя… это в нашем городе можно, а здесь — нельзя… это не я говорю — это мне сказали… да, так сказали — именно так сейчас сказали… при чем здесь администратор?
Расик, я старше тебя, и я лучше знаю, что можно делать, а что нельзя… это во-первых, а во-вторых, я ещё маленький… я говорю, что я ещё маленький — малолетний… ну-да, мне всё равно продать не могут… это в нашем городе всем продают, а здесь — не могут… да, и на вынос нельзя, и возраст не тот — хоть так, хоть этак… да, однозначно — с вином пролёт! Говорю, пролёт — вина не будет! Не кина, а вина… говорю: вина не будет, а кино будет… обязательно будет! Расик, смотри: есть ещё соки, тоники разные… что тебе взять — вместо вина?
— Ну, не знаю… бери, что хочешь! — ответил Расим, и Димка, мысленно видя Расима перед собой, по голосу понял, что он, Расим, сейчас улыбается. — Возьми, что себе будешь брать.
— Я минералку пью… может, "спрайт" тебе взять? Или сок какой-нибудь… ты что хочешь?
— Ну, можно "спрайт"… если можно, — отозвался Расим, и в его голосе Димка уловил… во всяком случае, Димке послышалась — показалось-почудилось — в голосе Расима что-то мягкое и тёплое, отзывчиво благодарное, почти интимное… а может быть, не почудилось это Димке, не показалось? Может быть, он уловил-услышал то, что было на самом деле?"Если можно… " — подумал Димка, ощущая-чувствуя, как волна горячей нежности, вновь всколыхнувшись, в один миг наполнила и сердце, и тело…
— Можно, Расик, можно! Это у них, может быть, нельзя, а у нас — всё можно! Сейчас я приду… — весело, уверенно проговорил Димка, вкладывая в слова свой — потаённый — смысл… "сегодня… — подумал Димка, завершая вызов — прерывая с Расимом телефонный разговор, — сегодня у нас будет в с ё… всё-всё! Потому что, Расик, я люблю тебя… если б ты только знал, как я тебя люблю!"
И снова — сами собой! — вдруг всплыли, возникли-вспыхнули в голове Димки слова… те самые слова, которые он сегодня уже вспоминал: "пятое время года" — но на этот раз Димка совершенно не удивился этим словам, потому что… "пятое время года — время любви моей… " — подумал Димка, невольно добавив к трём предыдущим словам три новых… и снова он ничуть, нисколечко не удивился, уловив во фразе их шести слов послышавшуюся ему музыку, потому что сама любовь — его любовь! — была для него нескончаемой музыкой… "я люблю тебя, Расик, — подумал Димка, — и эта любовь… это и есть пятое время года — время всех тех, кто любит, как я… "