— Всё.
— Что всё? — спросил парень.
— Счёт обналичен, — широко улыбнулась Красинская. Почти искренне, хотя и, впрочем, не забывая, что планида измывательств кое над кем ещё не закончена.
Анне Красинской, хотя и взявшей для себя непродолжительный оплаченный отпуск в счёт прежних неиспользованных отпусков, понадобилось посетить банковскую кассу для увеличения запаса наличности.
Поскольку предоставлять Стаса самому себе в прямом и переносном смыслах ей не хотелось, то она сочла наиболее удобным пригласить его на небольшую прогулку под предлогом проверки его способностей к передвижению, стремительно возрастающих с каждым днём.
Вначале в банк, потом — по парку.
На прогулку она одела тот самый серый пушистый свитер, чёрную юбку и блестящие колготки, в которых около года назад фотографировалась для очередного выпуска колонки вопросов и ответов газеты In, что, вероятно, и послужило причиной такового её описания в рассказе начинающего порнографа.
Ей это показалось забавным.
С деланным восторгом указав ему на памятник Чёрного Рыцаря, она как бы невзначай зацепила его через мохнатый свитер грудью. После чего, пересказывая историю памятника, понизила голос и, будто бы для лучшей слышимости, приблизила голову, почти касаясь его виска волосами, а затем и губами.
Сев на скамейку напротив него — разумеется, не случайно, а чтобы вольготней терроризировать "безупречной формы коленями" и "повторяющим очертания груди свитером", — она с наслаждением вытянула ноги под солнцем, позволяя при этом, словно в том рассказе, чуть-чуть задраться краям юбки. Расслабленно откинув голову назад и зажмурившись, она даже чуть-чуть расставила шире распрямлённые ноги, пытаясь представить себе нынешнее выражение лица Стаса.
Нет, всё-таки сильно её шокировало знакомство с тем файлом на чужом компьютере.
Или надломило.
Или изменило.
Пришло бы ли ей в голову когда-нибудь раньше проделывать с кем-то подобное?
— О чём ты думаешь? — Стас буквально пожирал глазами её колени и туго обтянутые колготками бёдра, уже привыкнув, что Анна как бы не замечает его внимания и что шифроваться незачем. Однако всё же старался, паразит, поддерживать светскую беседу.
— Ну, о чём. — Вспомнив о ещё не использованных сегодня жестах, Красинская провела рукой по колену, как бы стряхивая сор. С наслаждением проследила за его горящим взглядом. — О своём. Сугубо личном.
Уж чем-чем, но впечатлениями от прочитанных порнорассказов она делиться не собиралась.
— И всё-таки. — Парень вытянулся вперёд, пытаясь поймать выражение её лица. — Ты в последнее время сама не своя. Это из-за каких-то проблем?
Благодаря удачному расположению кустов живой изгороди вокруг скамеек, сидящие на них были практически невидимы для большинства гуляющих по парку прохожих. Зато, чтобы стать целиком видимым почти для всех, достаточно было встать и сделать хоть два шага от скамейки.
Анна чуть усмехнулась словам собеседника.
"Проблем".
— Что ты, какие там проблемы, — лукаво улыбнулась она, покачав головой. — Во всяком случае, ничего такого, в чём ты можешь мне помочь.
— Мы же… ну, вроде как… друзья?
Стас был упрям.
"Снова разыгрываем карту всепонимающего психолога и верного друга, докапывающегося до внутреннего мира визави? — внутренне усмехнулась Анна. — Ну, тогда получай!"
Она ощутила себя безжалостной.
— Есть вещи, — опустила она взгляд, одновременно придав своему лицу смесь выражений грустно-серьёзного сожаления о неизбежном и едва-едва заметной насмешки над ещё не постигшим некоторых вещей собеседником, — выходящие за пределы дружбы.
"Ну же, опротестуй".
— Если друг настоящий, то его касается всё, касающееся тебя.
— Ну вот ты бы, допустим, — Красинская взглянула на Стаса с тщательно выверенным выражением тёплой печальной снисходительной иронии, — не стал говорить даже тому, кого считаешь настоящим другом, например, мне, как часто ты занимаешься самоудовлетворением.
Произнеся это, Красинская со спокойным видом победительницы в споре смежила веки, тая улыбку в уголках глаз.
— Ну… это ведь… — Парень покраснел, явно о чём-то вспомнив. — Это ведь не имеет значения.
Выждав несколько секунд и не дождавшись продолжения, Анна распахнула глаза и посмотрела на Стаса с классическим видом утомлённой мудрости.
— Это неважно. Ты не скажешь этого сейчас ради условного примера. Ты не скажешь этого никогда вообще.
Красинская улыбнулась.
— Почему, я могу… — собеседник отчаянным образом пасовал, запутавшись в собственной ловушке. — Я… обычно три раза в день, иногда четыре.
Парень ещё гуще покрылся краской.
Дождавшись, пока Стас хотя бы немного выйдет из прострации, Красинская вновь одарила его взглядом из используемой в последнее время серии — взглядом кроткого печального ангела, вынужденного объяснять человечеству такие простые и такие невесёлые вещи.
— И даже это ничего не меняет. — Она чуть приоткрыла губы, памятуя давеча прочитанный рассказ, и провела меж них языком. — Слова и дела — два края бездонной пропасти, а тебе даже слово далось с трудом.