(сюжет для кинофильма)
Андрей родился и до четырнадцати лет жил в деревне. Деревня была глухой даже в их районе. Три часа на машине до районного городка, и ещё семь по трассе до областного центра.
Жил Андрей как все мальчишки в их деревне. Ходил в школу, лазил, где попало. Дрался, мирился, играл, помогал родителям на огороде и со скотиной. Начал разбираться, и неплохо, со всякими механизмами. Две особенности выделяли его из всех мальчишек: с пятого класса он вдруг стал учиться на отлично, и удивительное телосложение.
Учиться его никто не заставлял. Понравилось понимать, что говорит учитель, что пишут в книгах. Запоминалось всё на раз. Ни игры, на какие другие дела не могли отвлечь его от домашних заданий. Правда, он их быстро разделывал.
Телосложением он удался ни в мать, ни в отца. Белобрысый блондин с большими ярко-синими глазами, он имел тонкие чёрные брови и такие же чёрные длинные-предлинные ресницы. Бабка говорила, что на них воробей сядет, и ему тесно не будет. Это ещё б ничего, но попа! На всю деревню это было чудо. С каждым годом она увеличивалась и делалась всё круглее. В четырнадцать лет пиджаки лежали на ней горизонтально. Она уже выпирала из пальто. Впрочем, тело его тоже росло, и пропорции почти соблюдались. Ровесники в играх очень часто хватали его за эти два тугих мяча, но далеко дело не заходило.
На пятнадцатом году жизни Андрея, в марте, мать получила письмо от одинокой тётки из Москвы, что не может жить одна и просит приехать, "досмотреть" её, матери тогда достанется московская квартира. Родители не долго думали. Оставили хозяйство и бабку отцову брату и в мае поехали жить в Москву.
Квартира на проспекте Мира, в "сталинском" доме, была четырёхкомнатной и огромной.
Старуха до пенсии работала в отделе техники связи МИДа, и смогла быстро устроить на работу и мать и отца Андрея. Легко решился и вопрос с пропиской. Андрей начал жить в Москве.
Какой трудный город Москва! Тучи незнакомых людей, гам, беготня. До начала учебного года было ещё полтора месяца, и Андрей не знал куда себя девать. Поначалу, старуха занимала его внимание. Она много рассказывала о себе, о муже, о том, как они познакомились на фронте. Он был особист в штабе дивизии, она связисткой. Показывала фотографии из мирной жизни в Москве, из поездок в Сочи и Ялту. Детей вот у них не было.
Когда старуха засыпала, а она много спала днём, Андрей осваивался с её библиотекой. Книг было много, больше подписные издания. Жюль Верн и Дюма увлекли его. Однако привычка работать и подростковая непоседливость гнали Андрея во двор. Ровесников там он не нашёл. Лето, наверное, виновато. А как-то вечером пьяная великовозрастная кампания отлупила его просто так, ради развлечения. Ему даже швы накладывали. Милиция, конечно, никого не нашла. Несколько дней у Андрея кружилась голова, и сильно тошнило, но он не придал значения, решив, что так и должно быть. Тут-то старуха и выдала деньги на компьютер. Созвонилась со своими друзьями, и появился мужчина, "мастер по компьютерам". Они с Андреем купили компьютер, монитор и литературу по этому делу. Подключили к Интернету.
Старуха, когда бывала в силах, тоже сидела с Андреем у компьютера и открывала для себя новую реальность.
Чем больше она разговаривала с Андреем, тем больше любила его. Её пленяли в нём умение слушать и слышать собеседника, думать, прежде чем что-то сказать, отличная память и находчивость. Умиляла его наивность. Вся нерастраченная материнская любовь проснулась в ней и дала ей новые силы жить. Она даже выглядеть стала лучше.
Пришёл сентябрь, и Андрей пошёл учиться. Чтобы устроить его в языковую школу, ей пришлось совершить подвиг. Она вышла из дому и лично договаривалась с директором. В результате, два преподавателя ("немец" и "англичанка", она же завуч) стали его репетиторами и с нуля "давали ему языки".
К новогодним каникулам Андрей имел по языкам уверенные четвёрки. Иногда занятия с репетиторами проходили в школе, иногда на их квартирах. Преподаватель немецкого, Николай Дмитриевич, тридцати одного году от роду, жил после развода один, в махонькой однокомнатной квартире. Он радовался каждому приходу Андрея, всегда угощал его чем-нибудь вкусным, кроме занятий рассказывал ему о музыке, о кино, о богемной жизни. Иногда от этих рассказов у Андрея краснели не только лицо и уши, но и, казалось, ноги. На сайтах в интернете он пополнял свои знания и в этом.
30 декабря было одно из таких занятий. Николай Дмитриевич провёл урок быстро и пригласил Андрея к новогоднему столу. Красиво расставленные деликатесы венчали бутылка шампанского, бутылка коньяка четыре-пять сортов пива.
Шампанское было холодным и вкусным. За разговорами, шутками незаметно бутылка опустела. Перешли к коньяку, запивая, "для контраста", пивом. И тут обнаружилось, что вино не веселит Андрея, а делает его апатичным, молчаливым. Чем больше он пил, тем безвольнее становился. Николай Дмитриевич предложил ему полежать, отдохнуть, и Андрей совершенно равнодушно выдавил: — Ладно.