ЭПИЗОД 6. ЛЕТНЯЯ ГРОЗА.
После операции прошло два дня. Всё это время я был очень слаб и почти всё время спал, как и другие послеоперационные девчонки. Лишь два раза, просыпаясь, неожиданно видел растерянное лицо бабушки, сидевшей рядом со мной на стуле в накинутом на плечи белом халате. Но я даже не понимал толком, приснилась ли она мне, или приходила на самом деле.
Отношение ко мне девочек в палате постепенно изменилось. Никто уже не стеснялся ходить передо мной без трусиков в тихий час или вечером перед отбоем, девчонки запросто писали на судно буквально в метре от моей койки, не обращая на меня ни малейшего внимания и даже не стараясь прикрыться, а многие при этом кокетливо улыбались. Мой писюн их тоже почему-то перестал интересовать, так что я теперь спокойно лежал неукрытый — с каждым днём становилось всё жарче и жарче, пот просто тёк со всех ручьями. А когда однажды я, не дождавшись нянечки с уже привычной уткой, встал и пописал на девчачье судно, на меня вообще никто не смотрел — действительно, эка невидаль — писающий пацан!
Лишь на третий день вечером я впервые почувствовал себя нормально после операции. Лежавшую рядом со мной Олю выписали, и злая Нинка, застилая соседнюю койку больничной клеёнкой, так сильно пыхтела и размахивала руками, что несколько раз задела и меня, отчего я совсем проснулся. Прямо на клеёнку рядом со мной плюхнулась совершенно голая девчонка, которую я уже видел наказанной за описанные штаны: "ЗдорОво, пацан, меня теперь рядом с тобой положили. Светка не хочет со мной спать, да и другие девчонки тоже!"
Она немного полежала молча, но накопившиеся обиды рвались наружу, и девчонка резко повернулась ко мне всем телом: "А разве я виновата, что уссыкаюсь? Не знаю, как это выходит, я просто не чувствую ничего! В школе хорошо, там звонок, я просто иду на каждой перемене в туалет, и всё! Даже если и не выливается ничего — тоже хорошо: значит и на уроке не уссусь! За два года только три раза оконфузилась, да и то никто не видел. Другие девчонки — и то сикались, Машка так вообще на физкультуре в строю четыре раза! А вот дома мне совсем плохо. Часов же у меня нет, откуда я знаю, что пора идти? Ты молчи, молчи — тебе же гланды вырвали? Ну вот — забываю и сикаюсь! Поэтому дома-то я всегда голая хожу, у меня мамка всю одежду отбирает. Если оденусь — сразу бьёт! И брата заставляет меня раздевать. Один раз зимой он мне кофточку разрешил оставить, так мамка ему по морде так врезала — неделю с фингалом ходил! Ну и мне досталось! Не для того, говорит, я вещи покупаю, чтобы они мочой воняли! И на диван я не сажусь никогда — она сказала, что убъёт. Если я где нассу в комнате — тоже отлупит, да ещё мордой тычет! Если её нет — я стараюсь вытереть скорее, чтоб не узнала! Братка тоже бъётся — во, видал?!" — она показала большой кровоподтёк. "Осенью и весной, конечно, плохо, особенно если ещё не топят. Тогда я в половик заворачиваюсь, если никто не видит. Так что от холода у меня всегда сопли. В школе от соплей плохо — на форму капают, и в тетрадки. А ещё голова стала болеть. Я этой весной три раза в обморок падала, так вот меня в больницу и забрали, гайморит выдолбили.
А я уже привыкла голая, иногда и не помню совсем, что без трусов! К брату пацаны пришли — а как я раз стойку на голове пробовала, да смешно мне так, а они говорят — у тебя чо, сестра — совсем дура? А он как даст мне по жопе — пошла вон! Летом я даже гулять голяком убегаю, девчонки мне говорят — ты чё, ненормальная? А я говорю — подумаешь! Я и мальчишек не боюсь, даже если немного старше — как врежу по яйцам, так и отстанут! Лишь бы взрослым не попадаться с голой жопой. Всё-таки девять лет уже — заругают, а то и побьют! Папка-то у меня добрый был, только он пил всё время и пропал куда-то — я ещё и в школу не ходила. Мамка теперь всяких дядек водит, вместе с ними водку пьёт и потом они голые на кровати валяются. Мы с братом уроки делаем, а она только орёт — это подай, то принеси! Мы же все в одной комнате живём, даже кухни нету — общая. У одного дядьки хер здоровый, как колбаса, он мамке говорит: "Не могу при детях!", а она ему — "Да они привыкли давно, ну хочешь — Лизка тебе отсосёт? Лизка, пососи ему х… , он тебе шоколадку купит!" А сама пьяная в жопу! Ты чё, дура? Не буду! — говорю. "Ах, так?! Ты так с мамкой разговариваешь?! Убью ссыкуху!" — Сковородку схватила, как врежет мне по руке — я её месяц потом поднять не могла! Я скорее удирать на улицу, она за мной! Еле её тот дядька поймал! А холодно уже было — ноябрь! Я голая иду, дрожу, плачу, а вдруг навстречу — милиционер! Закричал что-то и ко мне — еле удрала, я-то все подворотни в округе знаю! Домой поздно пришла — дрыхнут уже все. Думала, хоть в ванне согреюсь — а колонка не зажигается! Тётка Танька где-то газ на ночь перекрывает, всё боится, не случилось бы чего. Да, еле согрелась тогда!"