— О, мадемуазель, если бы я мог довести себя до еще большего исступления, я бы обязательно предал бы вас пыткам. Я бы прокалывал иглами ваши груди и хлестал кнутом ваше влагалище. А потом, я бы надел на себя ваши прелестные чулки и начал бы мастурбировать, взирая на ваши чудовищные страдания. Уверяю вас, мое семя орошало бы ваши туфли непрерывным потоком. Все ваши органы, включая самые грязные и низменные, были бы вылизаны мной и послужили бы приятному делу разврата.
Ощущая, что вскоре разболтавшийся развратник изольет в меня новую порцию спермы я выбросила ему навстречу сильнейший поток смазки и сжала вагину. Жюно затрясся от похоти и окатил меня таким горячим потоком спермы, что пизда немедленно заполнилась ею, а потом начала скатываться на диван огромными тягучими каплями.
Пока я вместе со своим трахателем пыталась отойти от яростного совокупления, маркиз подозвал к себе молодого лорда и указал ему на прелестный зад Эмбер.
— Мой лорд, — надеюсь, вы воспользуетесь подвернувшейся возможностью и введете в зад этой грязной женщины свой прелестный отросточек. Уверен, что мадемуазель Фон Штайнберг по достоинству оценить ваши набухающие прелести.
— О, нет, — со стоном произнесла трахаемая женщина, — Два члена в заду порвут меня на части! Во имя света, прошу вас отказаться от этого плана, ибо мое тело не выдержит столь бурного натиска!
— А вас никто не спрашивал мадам, — коротко отрезал маркиз, — Если лорд хочет любовных утех, то он их получит. Свобода и равные права для всех, вне зависимости от возраста, это то, на чем держится наша цивилизация. Если вы откажете маркизу в его праве на задницу, то значит, вы с недостаточным пониманием относитесь к нашим гуманистическим идеалам.
— Долбаные болтуны, — прорычала в ответ хозяйка дома, — Сколько можно болтать. Вбивайте в меня свои штыри и сношайте, пока я без ума от дикой похоти! Ох, как хорошо, как хорошо, маркиз… Это просто великолепно!
С сомнением взглянув на сношаемую дыру хозяйки, мальчик оголил головку своего члена и пустил на нее слюну. После этого действа молодой человек спросил своего наставника.
— Маркиз, но как же мы будем использовать госпожу Штайнберг вдвоем? Ведь у нее всего одно отверстие?
— О, не беспокойтесь мой господин, мы сумеем вогнать в нее оба члена, если конечно, эта сука на несколько секунд прекратит вертеть своим огромным задом. Когда я выдерну из ануса свой багровевший инструмент, вбивайте в нее свою штуковину!
С этими словами маркиз извлек свое орудие из ануса мадемуазель Штайнберг и молодой человек тут же вогнал свой пенис в текущую дырку хозяйки. Осторожно подвинув ребенка в сторону, маркиз надавил своей головкой на анус сношаемой жертвы и начал медленно, дюйм за дюймом вкручивать свое разгоряченное орудие в женскую задницу.
— О небеса, — вскричала в этот момент раздираемая пенисами Эмбер, — Сейчас эти два жеребца разорвут меня на части!!! Сжальтесь над моей попой, господа, она не вынесет подобного отношения.
— Не стесняйтесь мой лорд, — успокоил мальчика маркиз, — Наша уважаемая мадемуазель делает все для того, чтобы увеличить ваше желание и похоть. Трахайте её, что есть силы. Шлепайте по заднице рукой. Ругайтесь и сквернословьте самым непристойным образом — это лишь еще более распалит ее страсть.
— Грязные, сучьи дети, — рычала от боли мадемуазель, — Имейте хоть каплю сострадания к моим натруженным ягодицам! Вскоре ими должен будет воспользоваться мой муж!!!
Но кричать о спасении было поздно, мужчины глубоко проникли в тело хозяйки и стали долбить ее не хуже нетерпеливых быков-осеменителей. С трудом приподнявшись над столом, мадемуазель взглянула на нас глазами полными боли и неимоверной похоти, после чего прорычала, словно ведомое на бойню животное.
— N, сучья подстилка, возьми хлыст и используй его на задницах проституток. Скорее, а то я кончу, так и не успев насладиться этим прекрасным зрелищем!
Естественно, я с душевным трепетом отнеслась к просьбе хозяйки и немедля взяла в руки хлыст. Подоспевший на выручку Жюно заставил девушек оголиться и нагнуться таким образом, чтобы хозяйка смогла увидеть нежные губы их половых органов. Теперь, самое время описать тех трех милых крошек, что восприняли от моей руки самые восхитительные страдания.