Увидев, что хозяйка дома без чувств лежит в старом кресле, маркиз с улыбкой на губах подошел ко мне и без всякого скромности заявил.
— Мы с молодым лордом решили трахнуть вас в обе дыры. Как думаете, справитесь?
— Если вы и дальше так революционную борьбу поведете, то вряд ли сумеете дожить до того момента, когда толпа вздернет на виселице императрицу. Не боитесь, что сами будете вздернуты? — усмехнувшись, отозвалась я, покорно раздвигая ноги, — Вы в какую дыру предпочитаете?
— В анус, мадемуазель, в анус, — отозвался порочный аристократ, подводя ко мне обессилившего лорда, — Вагины — это ведь так скучно. Они большие, глубокие и трахать их, вообщем-то, может любой фермер, не отягощенный могучим интеллектом. Будучи философом и интеллектуалом, я предпочитаю таранить задние проходы женщин. Подобное проявление чувственности заставляет меня быть на седьмом небе от счастья, а когда в твою задницу еще и член мужской вбивают, то… Я даже не знаю, как описать вам это сладостнейшее из ощущений!
Сев на диван, маркиз обхватил мою голову руками и приказал мне лизать его восставший от возбуждения член. Я сделал это, хотя мне не особенно хотелось обсасывать языком багровый и влажный штырь, который менее часа назад орудовал в просторном заду хозяйки манора. Впрочем, Киннерштайн не заставил меня долго мучаться и вскоре вбил свою машину в мой анальный проход.
После этого, аристократ лег на диван, а я легла на него сверху. Полностью обнажившийся лорденыш проворно вставил свой далеко не детский фаллос в мою переднюю дырку и начал беззастенчиво дергать меня за грудь. Почувствовав двойное наслаждения, я уже подумывала о том, чтобы окончательно отдаться своим страстям, как в особняке произошло нечто ужасное.
В соседней комнате раздался выстрел, после чего послышался звон разбитого стекла.
Маркиз поспешно выдернул из меня член и бросился к входной двери. Роланд, наоборот, осторожно положил свою девочку на кровать и кинулся к окну. Жюно застыл посреди комнаты с бокалом вина в руках.
— Что там происходит, господа? — испуганно спросил он, с трудом справляясь с внутренней дрожью.
В этот самый момент входная дверь распахнулась, и на пороге столовой комнаты появилось не менее десятка вооруженных людей, находящихся под командованием гвардейского капитана. На груди офицера висел продолговатый медный знак, удостоверяющий его карательные функции. Находящиеся в столовой люди в ужасе замолчали. Аристократы затаили дыхание, так как поняли, что тайна их оргии раскрыта.
Военные, по большей части, были столь сильно шокированы размахом и бесстыдством открывшегося перед ними разврата, что даже не знали, как поступить в подобной скандальной ситуации. По большей части они смотрели на нас через мушки ружей и были готовы кидаться в бой по первому приказу офицера.
Первым от шока и безмерного душевого трепета отошел Роланд. Вскричав: "Дело республики в опасности!" , — он бросился в окно, и только после этого в его направлении грянула нестройная последовательность выстрелов. Подбежавший к окну офицер выстрелил в беглеца из кремневого пистолета, но также промахнулся.
Маркиз, придавленный размером моральной катастрофы, покорно свалился в кресло и поднял вверх руки.
— Поверьте, это была всего лишь обычная оргия со шлюхами! — запинаясь, проговорил он, — Мы каждой девке заплатили по пять марок и никого не принуждали силой.
Пока маркиз пытался оправдаться, Жюно и молодой лорд молчали. Эмбер была пьяна до беспамятства и ничего не соображала. Я кое-как встала с дивана и стала поправлять запятнанные выделениями юбки, с ужасом осознавая, что солдаты самым бесстыдным образом пялятся на меня. Выдолбленная, залитая спермой Жюльетта залилась слезами и пристыжено отвернулась от офицера.
— Именем Элоизы Катерины XVI вы все арестованы, как враги монархии — угрожающе протянул офицер, — Если кто пальцем шевельнет, убью на месте!
Мотнув в нашу сторону головой, капитан коротко воскликнул.
— Взять всех этих извращенцев за шиворот и на допрос к мессиру Ля Боннэ. Пусть имперский наместник сам разбирается, кого казнить, а кого миловать.
*****
8 Месяц сева 1784 года
После ареста все участники оргии, кроме малолетнего лорда, оказались за решеткой. Нас с Жульеттой посадили в одну камеру, Жюно и маркиза во вторую, Эмбер в третью. Моя испуганная до дрожи в коленках служанка, прижималась к хозяйской груди своей прелестной головкой и горько сетовала на судьбу.
Она боялась, что тюремщики нас изнасилуют, а потом убьют… Я же, наоборот, полагала, что местные работнички скорее убьют нас, а уж потом с удовольствием изнасилуют. Во всяком случае, уродливые рожи дегенератов — охранников наводили меня именно на такие мрачные размышления.
К счастью, на вторые сутки заключения, терпение маркиза подошло к концу и он начал громко требовать от графа Ля Боннэ молоденькую женщину. Жюно, по всей видимости, попытался успокоить взбесившегося аристократа, но, несмотря на свое хрупкое телосложение Киннерштайн впал в самое настоящее бешенство, обещая перевесить всех своих обидчиков после того, как наступит долгожданное царство свободы, процветания и милосердия. После этого аристократ разразился очередной продолжительной речью.