Я нахмурился, прикидывая.
— Ну как тебе сказать? В иной пасмурный тоскливый день — бывает и одного раза достаточно, только чтоб система не закисала. А бывает, причем даже в тоскливый пасмурный день, но другой тоскливый пасмурный день — вздрочнёшь разок, да такое чувство вины разберёт, за грех рукоблудия, что просто колом встает, хушь вешайся. Или — по-новой дрочи. Угадай, что я выбираю? И так — восемь раз.
— Восемь?!
— Ну, пять — точно бывало. Комбинированно. С утречка с Та: с девчонкой трахнулись разок, потом она в школу пошла, а я остался предаваться воспоминаниям о том утреннем перепихоне, который, скажу честно, стоил того, чтобы с памятью о нем вздрочнуть еще четыре раза: если, конечно ты впрямь считаешь, что все это охуенно твое дело!
— Не обижайся, — извинилась она за, типа, бестактность. — Ладно, не будем касаться, эээ, интимных тем:
"Не будем касаться? А чего мы еще не потрогали из интимных тем? Наличие, типа, гомосеческого опыта? Ебу ли я свою кошку? Не было ли у меня фантазии обоссать любимую куклу моей сестры, которой, впрочем, у меня нет? Остальное — вроде, все потискали железно!"
— Ладно, эээ: Скажи лучше, чего ты слушаешь, а?
Признаюсь, суть этого вопроса я просек не сразу. А через полминуты ответил:
— В данный момент я слушаю какую-то маньячку, которая наглухо посралась с реальностью этого мира, причем до такой степени, что грузит вопросами вроде "чего ты слушаешь" парня, которому сосут хуй. И, кстати, недурно сосут.
Это была правда. Я чувствовал, что вот-вот взорвусь. Если б не эти странные каверзные вопросы — давно бы разрядился, потому что последняя ебля была у меня вчера вечером, и это была самозабвенная ебля, и по этой причине я утром проспал работу и забыл подрочить в душе.
Несмотря на комплимент, Света снова стянула свою голову с моего девайса и строго сказала:
— Будешь вредничать — сосать перестану.
Она грозила не то, что бы всерьез, потому что сказав это, тотчас снова сделала губки буквой "О", чтобы снова объять ими мою залупу, разгоряченную до пунцово-багрового жара, будто магический клинок в горниле бога-кузнеца Илмаринина — или еще какая пафосная хуйня — но я решил внести ясность. И придержал ее светлую головку.
— Слушай, — сказал я, — да ты просто сердце мне разобьешь, если сосать перестанешь. Огорчишь до безутешности. Потому что когда я заходил в этот парк, я жил только той надеждой, что мне тут кто-нибудь отсосет, и я поклялся, что не выйду отсюда, пока не случится это счастье. Не выйду и не пойду к своей, типа, подруге, чтобы трахнуться с ней раз, и еще раз, а потом еще раз:
— А у тебя есть постоянная девушка? — живо спросила Настя.
— Да, представь, даже у таких вредных уродов бывают постоянные девушки. И конкретно про мою постоянную девушку не скажешь, что у нее у самой губы растут из жопы, а пизда как коленвал. В смысле, у нее все охуительно и с губами, и с пиздой. И она меня честно ждет, пока я пытаюсь решить чью-то проблему, которая не совсем моя проблема, потому что я никому не проигрывался в карты, что спущу в рот первой попавшейся девушке, пусть даже симпатичной девушке: но я готов это сделать, однако мне тут компостируют мозги всякими левыми вопросами, вроде того, что я слушаю?
Я говорил быстро, но не слишком сердито. Потому что на самом деле и не сердился на этих чудачек. Я даже привык к их чудачеству. Это было даже прикольно.
Света снова взялась за дело обеими губами и язычком — и еще прикусила зубками, но не больно, а чуть-чуть, будто бы для "экстрима" или же в отместку за мою вредность.
— Да, ладно, чего такого-то? — примирительно сказала Настя. Фыркнула: — Уж после откровений на тему сколько ты раз в день дрочишь — мог бы сказать, какую музыку слушаешь!
— Радио "Шансон". И Диму Билана еще очень уважаю. Когда он на "Евровидении" серебро взял — я аж шесть раз за день кончил.
— А без стеба?
Может, странно, но мне как-то не хотелось отвечать на этот вопрос "без стеба". Не сейчас, когда Дон Хулио сам дает интервью коленопреклоненной деве и вот-вот разверзнется и разрядится. Как-то это: кощунственно, что ли, честно выплескивать абы кому свои музыкальные пристрастия в такой момент, вместе с залпами спермы? Как будто — обтрухать творчество "кумиров", что-то вроде. Не скрою, порой я дрочу под любимую музыку, но это другое. Это — интим. А тут — как-то неудобняк. Я ведь от природы стеснительный.
— Давай, я как-нибудь потом отвечу? — сказал я, покривившись. — Сейчас, извини, конечно, но я намерен начать кончать, как говорится.
Света что-то промычала. Видимо, это переводилось: вперед, не парься на тему вынимания. Что ж, это логично, что барышня, которая сосет без комплексов у малознакомых парней — сосет с проглотом. По моим наблюдения, глотать комплексуют только очень неопытные барышни, а потом как-то рассасываются (в смысле, комплексы) , входят во вкус (в смысле, барышни) .
— Последний вопрос только один еще вопрос! — скороговоркой затараторила Настя. — Пойми правильно и не обижайся но был ли у тебя какой-нибудь физиологический контакт с парнями?
Бля! Нет, все-таки мы дошли и до этого вопроса! Признаюсь, это малость отсрочило "финиш". Удивительно, как вообще там все не понурилось. Видимо, Светин язычок все-таки скомпенсировал, снивелировал — в общем, прилизал эффект.
— Физиологический контакт с парнями? А то! Да каждую неделю мячик гоняем.
— Нет, в смысле, сексуальный опыт?
Я знал, что сейчас по-любому кончу, впал в нирвану, и отвечал, как справочная система Windows, то есть много и всякую хуйню:
— Сексуальный? Да это мой бизнес. Торгую жопой у Большого Театра. Ну и так, по дружбе, конечно, то нагнешься, то отсосешь, дело-то житейское. В карты, опять же, когда проиграешься:
— Ну я серьезно! — Таня едва не притопнула ножкой.