— Четверых расстреляли, троим дали по пятнадцать лет, врачей тоже посадили, а из дурдома сделали простой детский дом. Психических куда-то перевели. Все это было в газетах. Танин папа усыновил ее, то есть, удочерил, а его жена ушла, не захотев воспитывать "такого" ребенка.
— Да, досталось ей.
— И ему тоже.
— Да: какое уж тут зрение. Тут психиатрия чистая. Ну, что же, надо менять направление. Только положительные эмоции. Косметика не пришла?
— Ой, пришла! Приехали два дядьки с пистолетами, передали пакет по свидетельству о рождении, я расписалась. Спецкурьеры. Наверное, КГБ.
— Тогда завтра начнем лечение радостью. Калерины таблетки еще остались?
— Остались. Только зачем? Ты хочешь ее, как они?
— Нет, конечно! Дадим четвертинку. Пусть вспоминает, что "это" не только мерзко и противно, но и приятно. Плюс акупунктура, плюс косметика. Сплошные плюсы!
Назавтра Таня пришла чуть раньше и сразу спросила:
— Сегодня лечить будем?
— Будем! — объявил Вовка. — Сразу все! Но сначала чайку, я есть хочу. Ир, как там чай?
Ирка возилась на кухне.
— Закипает! Бутерброды с чем делать?
— С бужениной, ветчиной, красной икрой и черной тоже.
— Хорошо! Уже делаю!
— Как будет готово, неси сюда.
Через пять минут Ирка принесла большой поднос с бутербродами, чашками с чаем и заварным чайником. У Тани снова неуправляемо расширились глаза.
— Ребята! Если это ради меня, то не стоит:
— Стоит, стоит, мы с Вовкой любим радовать людей. Ты чай-то пей! Хороший — "Три слона".
— А вы с Вовой живете: как супруги?
— Какие супруги? — Ирка округлила глаза. — Мы же дети! У нас даже комнаты разные. А официально мы — названные брат с сестрой. Вот и все.
— Ой! — сказала Таня и покраснела, сделав рукой такое движение, словно хотела залезть в трусики.
— Таааак! — протянул Вовка. — Пора переходить к лечению. Ир, займись косметикой, это тебе ближе. А ты, Таня, раздевайся и ложись на диван. Пора.
Таня покраснела еще сильнее и ушла в гостиную.
— Ирка! — прошипел Вовка. — Ты сколько ей возбудителя дала.
Ирка охватила лицо руками.
— Вовчик! Прости меня! Я ей целую положила!
— Если бы ты была пацаном, — задумчиво сказал Вовка. — Я бы тебе морду набил. Подруга! Пошли в комнату!
Таня, обнаженная, лежала на диване по стойке "смирно" и мелко дрожала. Ее лицо и груди покраснели, а соски стояли торчком.
— Таня! Ты слишком напряжена! Надо сделать расслабляющий массаж. Ира, сходи, за косметикой. Ирка понимающе кивнула и исчезла.
Вовка приложил руки к телу Тани и медленно повел их от шеи, словно сгоняя волну, а дойдя до грудей, тщательно, но едва касаясь, погладил и их. Соскам он уделил особое внимание, мягко охватывая их пальцами и слегка оттягивая вверх. Таня невидящим взглядом смотрела в потолок и судорожно дышала. Тело ее еще больше покраснело.
*****
Вовка перешел к животу, поглаживая его сначала по-, а потом против часовой стрелки. Таня едва слышно застонала. "Сейчас-сейчас". — успокаивающе произнес Вовка и погладил лобок. Сначала сверху вниз, потом, наоборот, снизу вверх, вороша кудрявую черную волосню. Из влагалища, хорошо видные на ярком свете, вытекло несколько капель смазки.
— Вов-ка: я хо-чу кон-чить: , — задыхаясь, сказала Таня, тяжело дыша.
— Сейчас-сейчас. — снова повторил Вовка, соображая, чтобы такое предпринять и вспомнил про точку G. Осторожно, чтобы не оцарапать влагалище, Вовка ввел средний палец (Таня громко завыла, не в силах сдерживаться) и нащупал эту проклятую точку. Таню выгнуло дугой, она оперлась на диван лишь затылком и пятками, и из лохматых губок вырвалась мутная, резко пахнувшая жидкость. Раз-два-три: Танино тело расслабилось, и она с громким стоном облегчения опустилась на диван, раздвинув ноги и некрасиво вывернув колени.
— Что у вас тут? — поинтересовалась Ирка с баночкой косметики в руках.
— У кого что. А у Тани — струйный оргазм. Тряпку принеси.
Через полчаса Таня почти полностью пришла в себя и сидела на кухне в Иркином купальном халате. Чашку с чаем она держала обеими руками, потому что они еще тряслись. Ирка намазывала ей еще один бутерброд с черной икрой в своем фирменном стиле: хлеба поменьше, а масла и икры побольше.
— Что это со мной было, а, ребят? — спросила она, доев бутерброд.
— Это прошлое из тебя выходит, — серьезно ответила Ирка.
Она тоже взрослела.
До иглоукалывания сегодня они так и не дошли. Когда Таня одевалась в прихожей, Вовка подал ей пальто и прошептал на ухо:
— А волосы с лобка и больших губок надо убрать. Там есть активные точки, а я их не вижу, так все заросло. Если хочешь, это сделаю я. Калерия, Иркина мачеха, забыла свою бритву и специальный крем.
Таня кивнула, поглядев Вовке в глаза серьезно-серьезно. И ушла.
Вовка заглянул к Ирке перед сном, чтобы поделиться сокровенным:
— Я думаю, из Тани "сестры" не получится.
— Вот как? Почему?
— Возраст. Никто, даже ее отец, даже она сама не знает, сколько ей лет. Может, пятнадцать, может, восемнадцать. Просто она такая маленькая, а по степени волосатости:
— Что?
— Как моя тетка Валя из глухой деревни. Они там даже не знают, что эти волосы можно брить! И ноги!
— Так ты лечить ее будешь?
— Уже начал. Сегодня.
Ирка коротко хохотнула.
— Тогда кто?
— Еще две Лены. Сидорина и Батина.
— Ну, и кого бы ты выбрал?
— Не знаю. Присмотрюсь пока. И ты присмотрись.
— Поцелуешь по-братски? В лобик.
— Или в лобок?
— Вовка — проказник: в лобик на сон грядущий.
— Конечно, сестричка.
— А, знаешь, я завтра к медсестре подойду. Она у меня денег одалживала до получки, долг я ей прощу, а про Таню спрошу. Она ей регулярно справки выдает, когда от физры освобождает из-за менструаций.
— А медсестра дело не раздует? Зачем это девочки друг другом интересуются?
— А я скажу, что сама жду, боюсь, мол. Волосики свои покажу. И разговор на Таню переведу.
— Попробуй. Спокойной ночи!
— А в лобик?
Назавтра Ирка к Вовке не подходила, только делала серьезное лицо и подмигивала, кивая на медкабинет. А в большую перемену пропала совсем. Зато подошла Мара.
— Здравствуй, Вова. Я готова. Выпить чаю я приду, чтоб меня ебать в пизду.
Вовка не знал, плакать ему или радоваться.
— Маара! Ты и мат? Что случилось?
— А что? — сказала Мара грустно и вздохнула. — У нас все цыгане матом ругаются. И мама, и папа, и дети. Так я приду на чай? Не выгонишь?
— Приходи, конечно. Только мат дома оставь. Ладно?
— Ладно.
— Увидишь голую Таню Дудину, не удивляйся. Сложный случай. Психиатрия, опережающее развитие, сильная близорукость на почве стресса, кожа паршивая на лице. Куча проблем. Буду решать.
— Привет, Марка! Что сегодня, малый слет братства?
— Что-то вроде. Вечером расскажу, правда, все придумки. Но интересно.