Уж в чем, но в мечтах об этих самых плотских утехах проходило немало свободного времени Татьяны. Таня была начитанной девочкой с развитым воображением и нередко она приходила в экстаз от возбуждающих сцен любви в романах. Она была знакома даже со знаменитой "Жюльеттой" Де Сада, не говоря уже о просто эротических или близких к тому произведениях. Поэтому она не питала иллюзий по поводу взаимоотношения полов. Ей нравилось, читая ту или иную книгу, решать, принадлежит ли тот или иной герой или сам автор к садизму или мазохизму. Герои, которые боготворили женщин, служили им, всегда нравились ей больше. Но ей было ненавистно насилие. Она терпеть не могла подчиняться. Хотя садистских наклонностей в себе она не наблюдала. Эротические романы, но естественно не вульгарные, а написанные со вкусом, ее безумно возбуждали. У Тани была своя комната, в которой она любила на досуге уединиться с подобной книгой. Девушка бывала одета по — домашнему: футболка на голое тело, скромные кружевные трусики, легкие спортивные брюки и обязательно босиком, ей было приятно ощущать обнаженными нежными пальчиками ворсистый ковер. Как только девушка находила вожделенный момент в тексте, ее соски начинали твердеть и возвышаться над маечкой. Таня опускалась по кровати чуть вниз, принимая почти горизонтальное положение. Зажав книгу в левой руке, правой она начинала ласкать себе низ животика, поднимаясь вверх и задирая маечку вверх, к груди. В этот момент ее ноги были плотно сжаты и ее еще больше возбуждала мысль о том, что кто — то наблюдает за ней. Затем девушка вела рукой вниз по животику, лаская себя, изящно сгинаясь дугой, и затем запускала ручку под резинку штанов, и глубже, под трусики, пока не коснется нежных волосиков на лобке. Таня следила за своей киской более, чем за всем своим телом: она тщательно сбривала все по краям, но само возвышение ее лобочка красовалось полоской нестриженых волосков — от верхней границы их роста до места, где сливались вместе губки. Пальчики девушки с аккуратным маникюром погружались все глубже. Вот она раздвигает ими большие губки, горячие и уже совсем влажные. Глаза Тани полуприкрыты, а веки дрожат от наслаждения, ротик слегка открыт, готовый издать стон страсти. Указательным и безымянным пальцами девушка раскрывает большие губы киски, а средним касается небольшого, как горошинка, но совсем твердого клитора: она вздрагивает всем телом и начинает нежно массировать его, медленно и искусно. Она больше не может держать книгу и полностью отдается во власть своего воображения. Левой рукой она вновь поднимает маечку и начинает ласкать одновременно с промежностью высоко торчащие соски, то зажимая их между пальчиками, то лишь касаясь кончиков. Возбуждение девушки доходит до предела и она на секунду прерывается только чтобы спустить немного вниз, до середины бедер, взявшись за резинку, брюки и совсем мокрые от выделений трусики: теперь все ее прелести открыты взору и этот факт возбуждает ее еще сильней. Правой рукой Таня проводит по своей киске и ведет рукой по животику, оставляя на его нежной коже влажный след. Она все еще сжимает бедра, лаская грудь двумя руками, затем одну вновь опускает вниз. Она разводит ноги шире и ее пальчики теперь уже скользят по клитору и губкам. Таня ласкает свою киску сверху — вниз, ритмично, то надавливая ладошкой, то вновь проводя по ней пальчиками вдоль. Нектар стекает с е губок, обильно покрывая всю промежность и даже немного анус. Таня иногда касается пальчиком милого розового его колечка, которое сжимается от прикосновения мокрого пальчика: Но вот постепенно низ живота девушки наливается долгожданной приятной тяжестью, которая теплом, волнами разливается по всему телу. Оргазм — смесь страсти, трепета, радости, спокойствия и удовлетворения, заставляет девушку содрогаться всем телом в такт ритмичным сокращениям ее влагалища под сладкий стон удовольствия:
Так нередко заканчивались одинокие вечера девушки. Именно острое чувство одиночества все чаще посещало Таню после таких актов самоудовлетворения. Она знала, что мастурбация скоро перестанет быть для неевыходом, но знала и то, что большего она пока не позволит себе. Она все же таила надежды, что в универе найдется достойный ее парень. Таня не была заносчивой, она просто была во всех отношениях очень красивой, милой, порядочной девушкой, с чувством собственного достоинства. Тане было непросто мириться со своими желаниями и отказывать себе в отношениях с парнями, но она знала, что просто так нужно вести себя очень красивой девушке, чтобы по неопытности не попасть в неприятности. Именно в этот нелегкий для юной дамы период ее ожидало то, что несопоставимо с ее достоинством — ужасы общего медосмотра.
После зачисления, каждый студент, поступивший на первый курс должен был пройти медосмотр. Танино настроение упало совсем, когда эта участь стала для нее неизбежной, без возможности уклониться от осмотра.
Родители Тани по профессии были врачами и девушке было хорошо известно, что профилактические осмотры, которые юноши и девушки проходили в школе и в институте — часть диспансеризации — системы мер контроля за здоровьем населения и нечего страшного в себе таить не должны. Однако, учитывая общее состояние отечественной медицины, с ее отсталостью и неорганизованностью в последние десятилетия, невинную девушку могло ожидать много неприятностей. Сами по себе унизительные процедуры могли стать сущим кошмаром. Естественная стыдливость 17 летней симпатичной девушки, ее достоинство, права, могли быть грубо нарушены. Тане было очень неприятно осознавать необходимость и неизбежность предстоящих ужасов.
О предстоящем медосмотре в институте объявили заранее на одной из лекций, назначив его на вторник на девять утра. Пары на этот день отменили, и Таня с отвращением смотрела на "дебилов" , которые слишком буйно этому радовались в аудитории.
Таня успокаивала себя, но все равно очень переживала. Следующим утром она проснулась пораньше, приняла душ, надела свежее белье: белые — трусики и лифчик. Девушка решила не эксперементировать с одеждой и пойти как на занятия: надеть обтягивающие темные брюки клеш, изящные босоножки на небольшом каблучке и очень легкую бежевую расклешенную блузку.
Медосмотр проводился в здании университета, в медпункте на третьем этаже. Каждой девушке необходимо было пройти комиссию из нескольких врачей: терапевта, хирурга, невропатолога, оториноларинголога, стоматолога, окулиста, и что самое ужасное, всем предстоял осмотр у гинеколога:
В коридоре собралось уже много студентов. К ужасу Тани оказалось, что всех врачей, кроме, естественно, гинеколога, нужно будет проходить по очереди, то есть почти вместе с мальчиками: а вдруг кто-то по ошибке зайдет, когда: пронеслось в голове у Тани. Как потом пацаны все обсудят в общаге: Ее никто никогда не видел голой, кроме родителей. Девушка внутренне сжалась. Справа ее поприветствовал однокурсник — симпатичный стройный парень, весьма неглупый, который Тане очень симпатизировал, возможно даже любил, но стеснялся в этом признаться. Она прошла мимо. А ведь можно было и пообщаться, подумала девушка. Нет, пусть подождет пока, решила Таня и направилась к двери терапевта. В кабинет пускали по трое — вместе и девушек и ребят — значит пока раздевать не будут, подумала Таня. Собралась небольшая очередь и девушки стали обсуждать предстоящее. Пышногрудая, весьма симпатичная, но с детским голосом Настя — танина одногрупница, очень не любившая Таню из — за того самого парня, обратилась к ней под дружный смех девченок:
— А знаешь, говорят девственниц осматривают через зад: и прыснула от смеха. Таня не знала, в школе гинекологов не было, но такая дерзость ее не на шутку разозлила.
— Если это так, то, надеюсь, тебе раздерут твою задницу так, что уже никто не заштопает, потаскуха! — с ненавистью ответила разозленная такой выходкой Таня. На этот раз заржали пацаны, которые стояли рядом и все слышали. Настя густо покраснела, не найдя что ответить. Видимо, сплетни о Настиных успехах среди парней были сильно преувеличены. Остальные девушки молчали, боясь острого языка Тани. Девушка вошла в кабинет терапевта.