Миша еле повернулся на негнущихся ногах
и — просяще улыбнулся: "Н-ничего:" — животный страх
охватил его: и снова сердце ёкнуло в груди:
"Ничего? — спросил сурово старый Стасик. — Подожди,
отолью сейчас: и быстро разберёмся, что к сему:"
"Я пришел: хотел пописать:" "Ха-ха-ха! Пописать: Ну,
а чего в сушилке делал, если ты пришел отлить?
Что молчишь?" У Миши тело вмиг покрылось потом, и —
мысли мигом разбежались, словно крысы с корабля:
мелко-мелко задрожали у салаги ноги: "Я:" —
Версий не было: и мыслей тоже не было — сквозняк
в голове гулял: "Пописать?" — хмыкнул Стас; его струя
била мощно и упруго, жизнерадостно журча;
Стас сопел, направив друга в писсуар: "Пописать я:" —
*****
рот открыл: и, задыхаясь, сразу вымолвить не смог
он ни звука: выгибаясь с толстым хуем между ног,
Миша дёрнулся: о, боже! он не думал, чтобы так:
"Блин, балдеешь?" — И под кожу Стас по яица долбак
утопил — большая штука оказалась вся внутри!
И опять: опять ни звука салабон произнести,
как он, бедный, ни старался, как ни тужился, не смог —
воздух в рот не набирался, — чтобы выдох сделать, вдох
для начала нужно было сделать — чтобы закричать:
Станислав не знал, что сбил он Мише пломбу, — и качать
салабона стал ритмично, и: по мнению его,
выходило всё отлично: пацанячее очко
хуй обжало туго-туго! . . Над салагой дед навис,
и, долбя очечко другом — снизу-вверх-и-сверху-вниз —
Стасик делал своё дело: в такт движениям его
Миша дёргался, — всё тело содрогалось у него:
Сделав вдох — и тут же выдох, снова вдох — и выдох вновь,
застонал салага тихо: разорвал: наверно: в кровь
разодрал мне жопу хуем, — промелькнула типа мысль:
"Охуенно, бля, кайфуем: Как дружок мой? Заебись?" —
Стас, над Мишей наклонившись, Мишу в глаз поцеловал:
Застонал салага: "Тише:" — Стас шепнул и закачал
салабона дальше плавно, рот от кайфа приоткрыв:
Стас ебал: и, как ни странно, боль слабела, — хуй
скользил
как по маслу: Бедный Миша! Никогда не думал он,
когда он про это слышал, что так будет — что его
будут в жопу педерастить: и что будет он лежать,
зад подставив, на матрасе: это что же: это, блядь,
он меня: как пидараса: получается: ебёт, —
глядя снизу вверх на Стаса, на его открытый рот,
обалдевший Миша думал, осознать стараясь: да,
он ебёт меня: в натуре: жопа, значит: как пизда? . .
Стасик снова наклонился — Мишу вновь поцеловал
мимолетно: бедный Миша! И: тут Стасик застонал:
"О-о-о: кончаю:" — и, запнувшись, на секунду замер — и,
содрогаясь от конвульсий, Мише в задницу спустил
малофью: и, жаром пыша, корпус свой вперёд подав,
повалился он на Мишу, кверху задницу задрав:
Миша типа шевельнулся, и — услышал: "Не спеши:
я сейчас: через минуту: поебу ещё: лежи:"
И он, чувствуя, как в норке чуть уменьшился объём,
попытался было робко Стасу выразить своё
возмущение: "А: это: вдруг тревога? А мы тут:
на матрасе, и без света:" "Бля, тревога! Подождут, —
Стас ответил. — А ты классно можешь стискивать очком: —
прошептал он. — Пидарас ты, бля, что надо!" Миша: "Но:"
Не успел ответить Миша — хуй у Стаса снова встал!
"Чуешь, бля? Давай, парниша, ещё разик:" — Стас сказал;
приподнявшись, жарко бёдра вновь ногами обхватил:
и — продолжил! — хуем твёрдым снова в жопе заскользил:
Было больно: но терпимо: приспособилась дыра!
Секс анальный: эко диво! Интересная игра:
получается: — под Стасом думал Миша, — теперь я:
буду, что ли, пидарасом? . . Стас наяривал, сопя:
и, держа себя за ноги — разведя их широко,
Миша слушал его вздохи, — думал Миша, от толчков
содрогаясь: надо будет: Стаса: это: попросить,
чтоб я тоже, как Ублюдов: чтобы, значит, это скрыть:
Стасик добрый: и на дембель когда он: когда уйдёт,
не узнают, что я педик: Миша чувствовал: встаёт
у него: помимо воли напрягается долбак:
Стас ебал, и было больно: было больно, но не так:
Стас вторично разрядился. Отдохнул — и в третий раз
к салабону приложился: "Бляха-муха: ну и класс!
Почему, бля, тебя раньше: это, бля: не видел я:
Всяких пидеров херачил, но, бля, норочка твоя —
охуительная норка! . . Нерастянутая, бля: —
Засмеялся Стасик громко. — Чьи трусы? Мои: Тебя
кто-то трахает конкретно? Или ты: сам по себе?
Бля, не жопа, а: конфетка!" "Я хочу сказать тебе:
чтобы ты: ну, типа "крыши" , и никто чтобы не знал:
можно, Стасик? — Голос Мишин от волнения дрожал:
и, на деда снизу глядя — Стас рассматривал трусы —
салабон добавил: — Я ведь: я не это: ну, а ты:"
Карта шла: и нужно было, если, блин, случилось так,
позаботиться, чтоб с тыла никакой другой мудак
не зашел. А Стасик: что же, если так случилось, блин:
Стасик, в принципе, хороший. "Можно так? Чтоб ты один:"
"Это можно. Если хочешь: Тебя, кстати, как зовут?"
"Миша я:" "Уже два ночи! Миша? Клёво натянул:
А ты это: получаешь: ну, посылки типа, а?"
"Напишу я:" "Угощаешь! Точно: время уже два:
Нехуёво поебались! Не скажу я никому:"
Из каптёрки возвращались парни врозь — по одному.
Миша спал с Валеркой рядом. В помещении впритык
койки парами стояли между тумбочками. "Ик" , —
сказал Миша себе тихо и, стараясь не шуметь,
оказался в койке мигом: осторожно надо впредь:
и зачем полез в сушилку? теперь буду подставлять:
напишу домой: посылку чтоб быстрей прислала мать:
сало чтобы: И, укрывшись одеялом с головой,
успокоил себя Миша: лучше Стасик, чем другой.
Осторожней надо только: — салабон подвёл итог,
засыпая: под ним койка заскрипела. Иванов
приоткрыл глаза — проснулся. Первым делом посмотрел
на Валерку: улыбнулся и опять уже хотел
погрузиться замкомвзвода в беспокойный чуткий сон,
но увидел: по проходу пробирался кто-то, — он
присмотрелся: вроде Стасик: "Старый, ты? Чего не спишь?
Онанизмом занимался?" "Бляха-муха: не смеши.
Я отлить пошел: и это:" "И чего?" "Пописал, бля:
из брандспойта!" Оба деда рассмеялись. "У тебя:
Саня, это: жрать охота! Есть похавать что-нибудь?"
"Сало будешь?" — замкомвзвода исхитрился подъебнуть
Стаса даже среди ночи! Вздрогнув, замер Станислав.
"Если сало ты не хочешь:" Стасик, нервно почесав
волосатую дорожку на упругом животе,
не без некоторой дрожи улыбнулся: "Я бы съел:"
"Я бы тоже. Только, Стасик: спи спокойно — сала нет!" —
замкомвзвода рассмеялся. "Шутки, бля:" — ему в ответ
Стасик буркнул недовольно и — продолжил дальше путь
по проходу к своей койке. Завтра: завтра напишу,
чтобы мать прислала сало: — хотя Миша с головой —
весь! — лежал под одеялом, но шутливый разговор
он внимательно прослушал, ничего не упустив, —
килограмм: а ещё лучше два кило: а лучше — три:
Провалился в сон: и сразу, только смежил он глаза
(салабону снилось: Стаса Саня раком шпилил:) : ": а-а-а!" —
звук последний слова "рота" оборвал короткий сон.
Зычный голос замкомвзвода продублировал: "Подъём!"
Начинался день: Валерка, сразу вспомнив, как ему,
вырывавшемуся, целку только чудом не проткнул
гад Ублюдов, не без страха посмотрел: не без стыда
опозоренный салага посмотрел на Саню: Да,
Саня спас: но Саня видел, как Ублюд его хотел:
словно девочку: и стыдно было парню — посмотрел
мимолётно он на Саню: торопливо взгляд отвёл:
Лучше прежнего заправил свою койку: Глядя в пол,
в умывалку: где сушилка: умываться поспешил, —
круглый стриженый затылок Саня взглядом проводил,
в сотый раз подумав: всё бы: всё б на свете я отдал —
не задумываясь! — чтобы этот стриженый пацан
полюбил меня: чтоб только он почувствовал любовь:
Было сладостно — и больно — признаваться себе вновь,
что вот этот: сероглазый: всех дороже и милей:
Саня не был п и д а р а с о м, — педераст и тайный гей,
Саня трахался до службы с одноклассником — у них
было что-то типа дружбы, и не больше: У двоих
в общежитии сосал он, перебрав на Новый год, —
кайф закончился скандалом: Потом армия: И вот
он, сержант и замкомвзвода, секс имевший без проблем,
потому что были в роте пацаны для секса, млел
от одной лишь только мысли, что Валерка этот есть:
Полюбил впервые в жизни Саня, и — не только секс
ему грезился при виде пацана, — его любя,
предложением обидеть — типа "я хочу тебя
поиметь" — не мог он просто! По-другому он хотел:
Обсуждать эти вопросы он боялся: да и с кем
говорить о сокровенном замкомвзвода в роте мог?
С нежным трепетом смотрел он, подавляя сладкий вздох,
вслед салаге поминутно: и — в каптёрку зазывал:
обнимал, шутя как будто: младшим братом называл:
Сане было уже двадцать, и не секс проблемой был:
Игорёк для поебаться очень даже подходил:
и еще — Серёга: тоже попкой классной обладал —
его Саня мужеложил, и у Сани он сосал:
Но: в казарме появился сероглазый салабон,
и — сержант в него влюбился, — потерял покой и сон:
Бедный Саня! Он стеснялся своей искренней любви:
он любил: и он боялся, что он парня оскорбит,
если станет, не скрывая, проявлять свою любовь, —
что пацан об этом знает, кроме пошлости? . . И вновь
о Валерке Саня думал и старался рядом быть:
зная, как бывает трудно время первое служить,
опекал его повсюду и в обиду не давал:
Потому, когда Ублюдов фаловать Валерку стал —
заманил в сушилку, чтобы свою похоть утолить,
ослепила замкомвзвода ярость жгучая: убить
он готов был недоноска с залупившимся концом, —
вид у Сани был серьёзный, даже более чем: но,
когда выскочил Валерка, Саня, видевший его —
наклонившегося! — мельком, вдруг почувствовал без слов
и без всяких размышлений, как в секунду, в один миг,
его ярость в возбужденье трансформировалась: и —
секс с Валеркой он представил, и взыграла мигом кровь:
подтолкнув вперёд, заставил, сублимируя любовь,
Ваську стать на то же место, где стоял Валерка, и:
его трахнул Саня вместо: Сублимация любви —
это если совершаешь само действие с одним,
но при этом представляешь себя мысленно с другим, —
так бывает, и нередко: Саня Ваську не хотел:
но, увидев, как Валерку тот едва не отымел,
он почувствовал мгновенно возбуждение и страсть —
сублимировал, и сперма, в зад Ублюдову струясь,
обстановку разрядила: Но Валерка знать не мог,
*****
Миша словно под гипнозом слушал музыку струи:
Бедный Миша думал: что же: что еще придумать?! — и
ничего не мог придумать!"Бля, пописать: ха-ха-ха:
из брандспойта: очень умный? А не хо, сынок, по ха? *"
Наконец, струя иссякла: толстым членом Стас потряс —
и в трусы, довольный, спрятал друга верного. "Сейчас
разберёмся с твоей писей: сало жрал там втихоря?!
Что трясёшься, словно сися у кобылки? — говоря
так же весело и мощно, как он только что отлил,
подошел он к Мише. — Точно? Угадал я? Отойди,
посмотрю: — и Стас в сушилку с любопытством заглянул. —
Может ты, сынок, посылку получил: и никому
не сказал об этом:" Миша липким потом истекал:
"Так: посылку я не вижу: — тихо Стас пробормотал
с огорчением. — А это: что в углу там? Вазелин, —
Стасик сам себе ответил. — Вазелинчик: и стоит
запах: очень характерный: специфическая смесь:
вазелином пахнет, спермой: и — очечком пахнет здесь!
Бля, и трахались недавно — все улики на лицо:
Я хуею: не казарма, а секс-хата для бойцов:"
Стасик к Мише повернулся — испытующе взглянул:
"Пахнет трахом, — улыбнулся. — Пахнет: вот ты почему
сюда рвался: понимаю: вазелин забыл, сынок?"
Миша дёрнулся, — икая, ничего сказать не смог:
округлив глаза, как филин, с тихим ужасом смотрел
он на Стасика: да сильно, словно в Африке, потел:
Продолжая улыбаться, Стасик взглядом заскользил:
"В попу нравится ебаться? Ты не бойся: я спросил
только так, для интереса:" Еле дух переведя,
Миша, сильно запотевший, клацнул челюстями: "Я:"
"Ясно! Нравится. Мне тоже: в смысле: тёлок пока нет,
поебаться с парнем можно: Се ля ви! А как минет?
В смысле: как насчет отсоса?" Салабон ответил: "И-ик!"
"Ясно! Не было вопроса: Ещё, значит, не привык:"
Стасик вдруг преобразился в предвкушении любви:
"Я хотел: хотел пописать:" "Где? В сушилке? Не пизди!"
"Я зашел сюда: пописать:" "Не успел, сынок, зайти: —
Стас с сопением потискал свой долбак через трусы. —
Как проснулся я удачно! На ловца и зверь бежит:
Поднимается мой мальчик: Сало, думал: Не дрожи:
или ты: бухой? — понюхал Стасик Мишу. — Вроде нет:
Ну, давай: пойдём, братуха!" Бедный Миша! Он в ответ
лишь икнул: и даже слово он не смог произнести —
был он деморализован поворотом таким: и
типа "всё по барабану" салабону стало вдруг:
Не обкуренный, не пьяный Миша был, но всё вокруг,
удаляясь, наплывало: "Вазелинчик прихвачу:
и — оттрахаю на славу! — Стас сказал себе. — Пущу
другана в тугую норку: ну, чего стоишь? Идём!
Ключ возьму я от каптёрки, и: в каптёрке обо всём
побазарим досконально: а то кто-нибудь, как я,
вдруг войдёт:" И машинально, ничего не говоря
и — не спрашивая, следом на расслабленных ногах
пошагал сынок за дедом, — трансформировался страх
в безразличие у парня: перестал боец икать:
перестал потеть: В казарме спали все: И Миша спать
преспокойно мог бы тоже, если б только не полез
он в сушилку! Спал Серёжа: Игорь спал: Во сне конец
тискал Гена — что-то снилось пацану, и он во сне
занимался онанизмом: Спал Ашот: И спал Андрей:
Спал Валерка: Спал влюблённый замкомвзвода Иванов:
Стас в каптёрке возбужденно прошептал: "Давай, сынок: —
На полу он два матраса, рядом сдвинув, разложил
и, сказав себе: — Прекрасно! — повернулся к Мише: и,
подойдя к солдату, молча притянул его к себе: —
Может, всё-таки отстрочишь для начала? Я тебе
в рот заправлю без проблемы: мне не жалко: у меня
на всю роту хватит спермы!" — засмеялся он, сопя:
И хотя податлив Миша был в ласкающих руках,
Стаса будто он не слышал — не показывал никак,
что присутствует стремленье сделать Стасику отсос:
"Ясно: в этом направленье развивать сейчас вопрос
мы, сынок, с тобой не будем: Тебя, кстати, как зовут?"
Шевельнулись тихо губы: "Миша я:" "Понятно: ну,
а я Стасик: блин, короче, познакомились! Давай:
если ты минет не хочешь, будем в попочку: снимай,
бля, трусы! А то мы словно пацанята в первый раз:
Я люблю без церемоний!" — рассмеялся тихо Стас
и, от Миши отстранившись, Стас спустил трусы с себя:
Плотоядно залупившись, хуй у Стасика стоял,
словно кол: Неотвратимо приближался миг любви:
"Где, бля, тюбик с вазелином? Ты не видел? — Стас
спросил,
в темноте рукою шаря по матрасу: — Что стоишь?
Ты какой-то, Миша, вялый: вот он, тюбик! . . Говоришь,
пися в писю: ну, ты классно: классно, парень, пошутил!"
В темноте залупу смазал вазелином Стасик — и,
огорчаясь не особо оттого, что Миша вял,
он по заднице похлопал салабона: "Ты не снял
до сих пор трусы, братуха? Ох, стеснительный какой:
словно целка:" Без натуги Стасик Мишу за собой
потянул — и на матрасе оказался салабон.
Засмеялся тихо Стасик: "Иерархии закон
нарушаем: дед салагу раздевает: во расклад!
Я недавно в жопу трахал: мы с Олегом: напрокат
из четвёртой роты брали салабона одного:
за бутылку водки дали на субботу нам его:
ну, так он со всем почтеньем обслужил с Олегом нас:
вот где было развлеченье! А ты, блин: — сопящий Стас
в темноте стянул с салаги салабонские трусы, —
как принцесса на бумаге: ** ты не это: ты не ссы!"
Стас шептал, и Миша слушал: было жарко — проникал
жаркий шепот Мише в душу: сбоку лёжа, Стас ласкал
пацана, скользя ладонью по бедру: по животу:
Мишин член, доселе сонный, стал твердеть — и пацану
стало чуточку приятно: а потом — ещё сильней:
Это было непонятно: он, не пидор и не гей,
он, боявшийся доселе одной мысли о таком,
не икая: не потея: возбуждался с пацаном! . .
Право, было непонятно: голый Миша ощущал,
что со Стасиком приятно, и: невольно он начал
(поначалу, впрочем, как бы сам себе не веря, что
он способен тоже лапать парня голого: потом
всё смелее!) отдаваться разгоравшейся в груди
незнакомой ему страсти, — Миша Стаса обхватил
чуть пониже поясницы, и: рука скользнула вниз:
это правда? . . или снится? . . Стасик выдохнул: "Ложись! —
И, особо не вдаваясь, что там, в Мишиной груди,
происходит, Стас добавил: — Бляха-муха! Ты смотри:
а твой друг на взводе тоже: знает, бля, когда вставать!
Или, бля, ты как Серёжа? . . Его, бля, начнёшь ебать,
а он, бля, при этом дрочит: и — пока его ебёшь,
он, бля, это: тоже кончит:" Значит, это не пиздёж?
Что, бля, делается в части! И: я тоже — пидарас?!
"Моя пися хочет "здравствуй" сказать писе твоей, — Стас
возбуждённо рассмеялся шутке собственной. — Давай: —
на колени он поднялся, — друга в гости принимай:"
Сердце ёкнуло, как будто: будет он меня ебать:
вспомнив шутки-прибаутки, хотел раком Миша стать, —
позы он другой не мыслил — по незнанию считал,
что дающий наклониться должен: Миша полагал,
что лишь так — и не иначе! — можно парню всунуть член:
повернусь сейчас я, значит: и — меня он в жопу: Плен
популярных заблуждений в один миг разрушил Стас:
"Мне сильнее наслажденье, чтобы передом был пас:"
Интересно: это как же?"Ты не видел вазелин?
Вот он, бля! Сейчас я смажу друга:" — Стас проговорил.
У него была привычка мысли вслух произносить —
думал Стас всегда публично, не стараясь мысли скрыть.
Не умел лукавить с детства, как другие: Это: как? —
Мише стало интересно. — Здесь же, спереди, долбак! —
залупившись, член у Миши был приятно напряжен: —
Нет, такого я не слышал: как же, бля, засунет он,
если сзади дырка эта: может, хочет меня в рот: —
салабон смотрел на деда, — с вазелином?! — Липкий пот
на мгновенье показался у салаги над губой:
но — салага не поддался мысли сказочной такой!
Хуй стоял у Миши колом, и был Миша возбуждён —
на матрасе в виде голом он лежал: и думал он:
ведь позорно: говорили это с детства все вокруг:
пацанов плохих дразнили словом этим: — на боку
он лежал, на Стаса глядя с любопытством; не икал:
а зачем кобылок сзади в жопу трахают? . . туда
он меня, как бабу, будет? или как: как пацана? . .
почему стонал Ублюдов? это больно: очень?"На,
тоже смажь, и пися в писю, как по маслицу, войдёт:"
"Я: не буду!" — Миша пискнул. "Понимаю: чтоб заход
лучше чувствовать, ты хочешь насухую: ох, гурман! —
Засмеялся Стасик. — Впрочем, я не против, если сам
предлагаешь: бля, проверим, ты кончаешь или нет:"
И — у Миши запотели ноздри тонкие в ответ:
Он послушно лёг на спину. Стас напротив Миши стал —
ноги Мишины раздвинул: кверху пятками поднял,
и — на плечи Стасу Миша свои ноги опустил:
Возбуждённо жаром пыша, Стасик страстно обхватил
бёдра Мишины ногами, угрожающе сопя:
половинки, словно ставни, распахнулись: и хотя
Миша всё впервые делал, не отметить он не мог,
что вписалось его тело между Стасиковых ног
органично, — чуть подавшись своим корпусом вперёд,
Стас, над Мишей оказавшись, растянул в улыбке рот:
"Я дружку не помогаю: вот смотри, как я сейчас
в твою норку попадаю безошибочно: — и Стас,
опираясь на ладони, голый зад свой приподнял. —
Вот смотри, как я прикольно это делаю: попал?"
Парень был не без фантазий: в смысле: явно он любил
изощренно педерастить, — бедный Миша ощутил
по промежности скользнувший Стасов хуй, и в тот же миг
хуй, к очечку прикоснувшись, перед штурмом замер: "Ик!" —
вдруг сказал негромко Миша; сердце ёкнуло а груди:
"Возбуждаешься, парниша? То ли будет впереди:"
"Ик!" — сказал салага снова; ужас Мишу обхватил:
Стас, подумав, что готов он, твёрдым членом надавил:
и — огромная залупа, мышцы сфинктера разжав,
вся вошла: довольно грубо: Миша, выпучив глаза,
*****
что потом в сушилке было, — мигом в койку парень лёг,
от стыда дрожа, от страха, и, укрывшись с головой —
еле дрожь уняв! — салага провалился в сон: Такой
был расклад, когда он утром подскочил, открыв глаза:
мигом вспомнился Ублюдов: замкомвзвода: и не знал
он о том, как дальше Миша эстафету подхватил
(о чём повесть была выше) : Саня взглядом проводил
круглый стриженый затылок, ощутив в груди тепло:
Как хотел он: как любил он и Валеркино лицо,
и фигуру, и походку, и открытый чистый взгляд!
С лёгкой грустью замкомвзвода вновь подумал: дни летят,
и всё ближе, ближе дембель: Кто Валерке я? Никто:
в пацана влюблённый педик: И кого волнует, что
целомудренна и страстна моя первая любовь:
да, любовь! да, педераст я! педераст: и Саня вновь —
в миллионный раз! — подумал о превратностях судьбы:
если б парня натянул он вместо бабы: вот тады
всем бы всё понятно было: парнем бабу заменил
в однополом коллективе: Но — для Сани парень был
не заменой! И — не вместо: вот в чём был его секрет.
И признаться в этом честно невозможно было: нет!
Иванов бы стал изгоем, "потому как не мужик" , —
балом правило такое понимание любви:
либо — ты ебёшь кого-то, либо — трахают тебя:
но влюбиться?! Замкомвзвода усмехнулся: "это, бля,
для мужчины ненормально!" Презабавное кино:
Улыбнулся молча Саня: хуй вам в жопу! — всё равно
он Валерку любит страстно, и не "вместо" , и не "как" —
просто любит: Педераст он? Педераст он — не мудак,
типа Васьки, со стоячим залупившимся концом:
Либо — либо? . . Всё иначе — "либо" нет, когда влюблён!
Так примерно думал Саня о превратностях любви,
жаркий трепет ощущая в молодой своей груди:
И понятно, что Валерка — сероглазый салабон —
ничего не знал об этом: в умывалке встретил он
Ваську, — вздрогнув, отвернулся "опозоренный" пацан.
Васька типа улыбнулся, чуть искательно — и сам,
отвернувшись торопливо, от Валерки отошел:
На душе противно было у Валерки, — салабон
кое-как умылся быстро: Как хотелось пацану
из казармы испариться! . . Ведь: как "девочке" , ему
хотел Васька в жопу вставить — разве это не позор?!
Стыдно было перед Саней, — замкомвзвода Иванов
называл его братишкой: выделял и уважал:
и Валерка — даже слишком, чересчур даже! — страдал.
Ему чудилось всё утро, что все знают уже: Но
Саня вёл себя, как будто не случилось ничего.
И всё было как обычно: салабону подмигнув,
замкомвзвода крикнул зычно: "Рота, строиться внизу!"
Построение на завтрак: Всё, как прежде: Отлегло
чуть от сердца — и внезапно сероглазый салабон
ощутил в душе, как Сане за улыбку и за взгляд
он, Валерка, благодарен: Саня — лучший из ребят! . .
И Валерка понемногу успокаиваться стал —
ведь не трахал же, ей-богу, его Васька: не ебал,
и не скажет он: не скажет, что Валерка — пидарас:
не ебал он, — видел Саша, и: как прежде, он сейчас
улыбнулся, и — как прежде! — он Валерке подмигнул:
Чуть затеплилась надежда — стало легче пацану.
После завтрака к Валерке подошел Ублюдов: и —
произнёс, моргая нервно: "Ты, бля, это: извини
за вчерашнее: я это: пошутить вчера хотел:
а ты сразу: Сигарету будешь? — Васька засопел,
из кармана доставая пачку "Bond’a". — Думал я,
что ты шутки понимаешь. А ты сразу: сразу, бля,
вырываться стал, как будто я серьёзно: Извини, —
ещё раз сказал Ублюдов. — И: прошу: не говори
никому о том, что было:" "Тебе: Саня приказал? —
вдруг Валерку осенило. — Саня? Он тебе сказал,
чтобы: чтоб ты извинялся?" "Не сказал, а попросил" , —
Васька нервно рассмеялся: нервно Васька закурил:
А Валерка думал: Саня! Может, в морду Ваське дал:
это он его заставил: он! — Валерка ощущал,
как легко: тепло на свете! Какой кайф в душе, что есть
настоящий друг: не эти: не Ублюдов: Саня здесь,
и он дед, и замкомвзвода, и в обиду он не даст!
Салабон вздохнул свободно. "Ну, так это: всё у нас
без проблем теперь? — Ублюдов от Валерки ждал ответ. —
Пошутил я, и забудем: да, Валер? Проблемы нет?"
"Если ты: — сказал Валерка, — типа шутки: хорошо,
я забыл уже про это". "Ясно" , — Васька отошел:
а Валерка оглянулся — взглядом Саню поискал:
и, счастливый, улыбнулся: Сани не было, но знал
он теперь, что Саня рядом! Не буквально даже пусть:
всё равно! Прижал он гада: Из души исчезла грусть
салабонская. В курилке подошел он к пацанам —
будто не было сушилки и как будто Васька там
не пытался его трахнуть!"Что — посылку получил?" —
покосившись на салагу, подозрительно спросил
Стас. Валерка улыбнулся: "Нет посылки". "Точно, бля?
Если: — Стасик затянулся, — кто-то скроет от меня,
что ему пришла посылка:" "А там сало: — подсказал
сзади Саня, — и горилка:" Молодняк захохотал:
все смеялись, и со всеми сероглазый салабон, —
Саня, мысленно отметив, что не втягивает он
в плечи голову, как утром, улыбнулся про себя:
бережет очко Ублюдов — извинился уже, бля!
Стас поморщился с досадой. Недовольно пробурчал:
"Лезешь, бля, куда не надо: Лучше б: это: помолчал!"
Замкомвзвода удивился: "А чего: про сало я!
Даже сон сегодня снился, что ефрейтор Бабаян
две посылки — обе с салом! — получил: одну тебе
он отдал, и вы на пару с ним натрескались: во сне
килограммов пять умяли!" "На хуя мне твои сны!"
Салабоны хохотали — знали в роте пацаны,
что со Стасом Саня дружит, и приколы эти — так:
"Что, салаги, от вас нужно, чтобы Стас не дал в пятак?
На проверку все посылки ему, Стасу, приносить:"
Засмеялись вновь в курилке салабоны. "Ты прожить
дня не можешь, чтобы: это: друга, бля, не подъебнуть" , —
Стас, насупившись, ответил. "Ну! Как сала наебнуть:
Ладно, старый, без обиды. Ты же знаешь: я любя
говорю тебе:" "Иди ты!" "С тобой вместе. Я тебя,
Стас, спросить хочу о чем-то:" Стас и Саня отошли.
"Повезло нам с замкомвзвода" , — сказал кто-то: "Это ты: —
Санин взгляд упёрся в Стаса, — ночью: ты в каптёрке
драл?"
Стас в ответ заулыбался: "А ты: это: как узнал?"
"А ты это: — Саня Стаса подколол-передразнил. —
Что — впервые пидарасил? Трахнул, и: про всё забыл?
Что вот это?" "Вазелинчик:" "Да ты что! А я не знал:"
"Ты чего, бля: — удивился Стас наезду. И соврал,
вспомнив просьбу салабона не рассказывать: — Пацан
не из наших, бля: и словно, бляха-муха: словно храм
наслаждения!" "Ты прямо, бляха-муха, как поэт" , —
подколол с улыбкой Саня. "Говорю тебе! — в ответ
горячо заверил Стасик. — Ты смеёшься: это: зря!"
"Целку, что ли, пидарасил?" "Не разжёван еще: Бля,
отказался он от смазки, чтоб плотнее было: Ох!
норка, Саня: словно сказка!" "Вазелин убрать не мог?"
"Ну, забыл: забыл я, Саня!" "Добровольно было?" "Ну!
Под завязку, бля, заправил малафейкой: пацану,
бля, понравилось! Он это: попросил меня ещё: —
Стас уверенно ответил. — Только, Саня: ты молчок!"
"Ты, случайно, не влюбился?" — Саня друга подколол.
"Охуел ты?" — удивился Стас вопросу; до сих пор
криминала он не видел: бабы нет — и пацанов
с удовольствием он шпилил, — вместо бабы был готов
кончить в норку салабона без каких-либо проблем:
хуй дрочил он, одним словом, и в такой "любви" совсем
он не видел криминала: но — влюбиться? в пацана?!
это — как? — не понимал он: "Хорошо, что старшина
поутру не обнаружил: Осторожней надо быть!"
Согласился Стасик: "Нужно. Как он: это: мог забыть?"
"А ты сам? Про сало думал?" — улыбнулся Саня. "Бля!
Ты какой-то: это: грубый!" "Точно, старый. До тебя
далеко мне: — замкомвзвода рассмеялся. — Ты поэт:"
Закричал дневальный: "Рота! Смирно! Вольно!" "А Давлет:
голосистый, бля, салага:" — Стасик вслух подумал. "Ты:
не его, случайно, трахал?" "У него свои кенты:"
"Рота, строиться!" — дневальный крикнул звонко. На развод
построение, и Саня дал команду: "Второй взвод!
Становись! . . Короче, Стасик: посетитель храмов, бля!
Ты кайфуешь: а матрасы убирать кто должен? Я?
Третий раз ты забываешь: ещё раз забудешь, и —
а ты, Стасик, меня знаешь! — за ключом не подходи.
Дрючь в сушилке, в туалете: где угодно! Ключ не дам:"
"Ясно, Саня, — Стас ответил. — Я же: это: не пацан!"
"Ладно! — типа подытожив, хлопнул Саня по плечу
друга Стаса. — Мужеложник!" "Сам ты муже: всё, молчу!"
"Так-то лучше!" Рассмеявшись, поспешили оба в строй:
Стасик, Сане не признавшись, кого он в каптёрке пёр,
был доволен, — занимая своё место, подмигнул
Стасик Мише; бедный парень, нервно дёрнувшись, икнул.
"Ты чего?" — Валерка тихо прошептал, скосив глаза.
Впереди стоящий Игорь мимолётно почесал
через брюки там, где норка у любого парня, и —
улыбнулся Гена, зорко наблюдавший: Гена с ним
с Игорьком, договорился, — Игорёк пообещал:
С Миши пот было полился, но — просох: Ашот скучал:
Саня думал о Валерке: Миша думал про письмо:
Про грядущую проверку думал взводный: И весной
уже пах морозный воздух, и синели небеса: Ротный,
брови сдвинув грозно, в заключение сказал:
"На занятия по классам, рота: вольно! разойдись:"
Шаг печатая, о разном каждый думал: Служба-жизнь
продолжалась. Как обычно: Замкомвзвода Иванов —
парень ладный, симпатичный — ни о чём другом не мог
думать, кроме салабона, но любовь свою таил —
вёл себя с Валеркой, словно для него Валерка был
не предметом его страсти: Так прошло недели две:
Чтоб Васёк не расслаблялся, замкомвзвода отымел
трижды Васю, и три раза: представлял Валерку он,
содрогаясь от оргазма: сероглазый салабон:
брюки спущены: в сушилке крутит попкой: — и, сопя
*****
в Васькин стриженый затылок, сотрясался он — струя
извергалась Ваське в жопу: терпеливо Васька ждал —
не стонал уже, не ойкал, пока Саня его драл, —
содрогалось тело Васьки от неистовых толчков —
Саня Ваську пидарасил молча, яростно, без слов,
потому что: потому что Саня сам себя лишил
мимолётных знаков дружбы — тех, которыми "грешил"
он в каптёрке, обнимая — будто в шутку! — пацана:
вдруг Валерка, разгадая, что всё это неспроста,
отшатнётся — вдруг увидит то же самое? . . и как
объяснить, что "гей" и "пидер" не одно и то же? . . Так
замкомвзвода Саня думал, и — в каптёрке он долбил
Ваську яростно и грубо, — Саня Ваське типа мстил,
потому что испохабил Васька походя ту нить,
что могла бы: да, могла бы две души соединить!
Своей похотью в сушилке Васька всё перечеркнул,
и за это своей дыркой он расплачивался: "Ну,
поиграем в маму-папу?" — Саня Ваське говорил:
наклонялся Васька раком, и — в очко его долбил
Саня яростно и молча: Васька дёргался — сопел,
ожидая, когда кончит замкомвзвода, — не хотел
выходить в тираж Василий, и готов был брать он в рот,
и на то резоны были: лучше Саня, чем Ашот! . .
Между тем, душа другая созревала с каждым днём:
Был Валерка благодарен поначалу Сане: он,
замкомвзвода, оказался с ним, салагой, рядом и
спас его от домогательств — от ублюдовой "любви"
оградил его: и может, даже съездил пару раз
черпаку по наглой роже: и — уж точно! — дал приказ,
чтобы Васька извинился: День прошел, и Саня стал
человеком самым близким для Валерки — осознал
вдруг Валерка, что о Сане целый день он думал: и
целый день его глазами выделял среди других —
наблюдал за ним украдкой, сам не ведая зачем, —
отчего-то было сладко это делать: Между тем,
новый день настал: и снова сероглазый салабон
о сержанте думал, словно о единственно родном
человеке, ощущая радость тёплую в груди,
сам ещё не понимая, отчего это, — в любви,
как и в сексе однополом, был пацан не искушен:
Третий день настал — и снова то же самое: Прошел
день четвёртый, и день пятый: а огонь в душе не гас!
Те же самые ребята окружали: Старый Стас
вёл беседы про посылки — инструктировал салаг,
и чесали те затылки: нет посылок. "Как же так? —
удивлялся Стасик. — Или надо вас прессинговать,
чтоб вы, бляди, торопили вам посылки присылать?"
Та же жизнь, и те же парни: а огонь пылал сильней!
Был Валерка благодарен поначалу: но теперь
он названия той страсти, что пылала в нём, не знал:
между тем, он был во власти чувства нового — вставал,
когда думал он о Сане, член в штанах: и даже раз
замкомвзвода он представил, совершая свой сеанс:
в предрассветный час затишья в карауле на посту,
мастурбируя, парнишка вдруг представил не пизду,
как обычно, когда этим занимался втихоря, —
он представил на рассвете замкомвзвода и себя:
этой мысли он отдался, — член, как каменный, торчал:
И — Валерка испугался: никогда не замечал
за собой он интереса в этом смысле ни к кому:
и влеченья к гомосексу не испытывал: ему
в одиночных сладких грёзах не мечталось о таком,
и не думал он серьёзно о подобном — ни о ком
в глубине души ни разу он, Валерка, не мечтал:
даже в мыслях педерастом он себя не ощущал!
Лет с тринадцати, наверно, он доил себя рукой:
иногда казалось: скверно это делать: но, тугой
членик тиская украдкой, делал это вновь и вновь,
потому что было сладко представлять себе любовь,
и хотя давал он слово это дело прекратить,
но — тянуло: и он снова в одиночестве любить
продолжал: в своих мечтаньях он девчонок представлял:
да соседку, тётю Таню, догола он раздевал
в своих грёзах, занимаясь онанизмом: сотни раз
это делал, наслаждаясь, — сотрясал его оргазм:
И хотя друзей немало было в школе, ни о ком
не мечтал Валерка: право, никогда он с пацаном
ни активно, ни пассивно поебаться не мечтал! . .
И не то, чтобы противно: просто он не понимал,
что за кайф — в очко ебаться: или — в губы с пацаном
разве можно целоваться?! Словом, был неискушен
он, Валерка, совершенно в однополом сексе, и —
как о чём-то о неверном думал парень о любви
однополой, — раз в неделю по привычке он мечтал
то о Юле, то о Вере: наслаждаясь, представлял
исключительно девчонок, и — ни разу пацанов
он не видел, увлечённо мастурбируя: Таков
был расклад, когда внезапно он, Валерка, осознал,
что ему, Валерке, сладко видеть Саню, что пацан
ему грезится всё время: и чем дальше, тем сильней!
Почти целую неделю он, Валерка, словно гей,
думал: думал он о Сане! — незаметно наблюдал:
Но ведь Саня — он же парень! И Валерка — парень: да,
несомненно он, Валерка, стопроцентнейший пацан!
Провожала его Верка: но и Саня — не обман!
не мираж! не наважденье! и о нём — о Сане! — он,
как в угаре, с наслажденьем думал: Думал салабон —
сам себя понять пытался, и: на Саню не смотрел:
взглядом встретиться боялся, но: при этом он хотел
видеть Саню постоянно! Он хотел быть рядом, и:
это было непонятно: это был угар любви
однополой, то есть гомосексуальной — к пацану!
И Валерка думал снова: Думал: Думал — и ему
страшно делалось от мысли, что он: что он? — заболел?
или, что ли, заразился? . . или — что? — поголубел
в одночасье — за неделю? . . Бред какой-то: Он всегда
думал: это — извращенье: Извращенье? . . Но тогда
он, Валерка: что ли, тоже? Извращенец типа? . . Нет!
Он ни с кем не мужеложил! Не мечтал он даже! Бред:
Вспоминая, как горячим залупившимся концом
прижимался к нему Васька там, в сушилке: и как он,
гнусный пидор, его раком наклонил: и как, сопя,
возбуждённо его лапал: — вспоминая, ощущал
он, Валерка, отвращенье точно так же, как тогда!
Это — гадость! Извращенье! Он, Валерка, никогда
так не делал: и не будет он ебаться с пацаном!
Он, Валерка, не Ублюдов — он не пидор, чтобы: Но
чем Валерка больше думал, тем он меньше понимал:
ему Васька чуть не всунул — чуть в очко не отъебал:
а он думает о Сане как о близком — о родном! —
и при этом Саня — парень! . . Сероглазый салабон
в жарком сладостном угаре всё ясней осознавал,
что он думает о Сане точно так же, как мечтал
он когда-то прикоснуться к голой Веркиной груди:
то есть это было чувство эротической любви!
И он любит Саню: так же, как и Верку? . . Нет, не так:
здесь другое было: Сашу он любил сильнее! Мрак:
он любил его как парня, и любовь была сильней,
и при этом понимал он, что, поскольку он не гей:
блин, такого быть не может, чтобы так вот — ни с чего:
Для Валерки было сложно разобраться в этом: но —
он пытался разобраться: если б Саня его: он
стал бы так же вырываться? — Сероглазый салабон
в своих мыслях Саню ставил вместо Васьки: и никак
он не мог себе представить, чтобы Саня: чтобы так,
как Ублюдов: невозможно! Значит, секс здесь ни при чём?
Он хотел не мужеложить — он, Валерка, был влюблён
в голос Санин, в его жесты, в интонацию, в глаза,
в его искренность, и в честность, и в улыбку: Кто сказал,
что всё это — извращенье? Нет, конечно! Но тогда:
отчего в душе смятенье? . . Он, Валерка, избегал
взгляда Саниного, чтобы догадаться тот не мог, —
он себя за голубого не считал! И всё же: ох,
до чего же было сладко сознавать, что Саня — есть!
И опять пацан украдкой наблюдал за ним, и здесь
ничего с собой поделать он не мог: и не хотел! . .
Дни счастливые летели: и огонь в душе горел,
и душа была готова отозваться на любовь:
и он ждал, как приговора, когда Саня его вновь,
как до этого бывало, позовёт в каптёрку: и
вдруг обнимет?! Замирало сердце сладостно в груди:
и — боялся он, не зная, как удастся ему скрыть
свои чувства, если Саня вдруг обнимет его: И,
вспоминая реже Верку — в смысле том, что он о ней
вообще забыл, Валерка, как влюблённый юный гей,
ожидал: чего? Он, право, в полной мере сам не знал,
что он хочет: и пугало его то, что представлял
он всё чаще, что бы было, если б Саня захотел:
Молодая кровь бурлила: Дни летели: Между тем,
Саня видел, что каким-то стал Валерка не таким:
после случая в сушилке он, Валерка, взглядом с ним
не встречался — он, казалось, избегал смотреть в глаза, —
сердце Санино сжималось от любви к Валерке: в зад
продолжая шпилить Ваську, представлял Валерку он:
Дни летели: И всё чаще сероглазый салабон
вспоминал, как в шутку Саня прижимал его к себе, —
перед сном под одеялом член упругий в кулаке
он сжимал, и сладко было, и хотелось: но не смел
он, Валерка, — не дрочил он, лишь украдкой тискал член,
на боку в кровати лёжа: рядом Миша был, и он
делал это осторожно: незаметно: перед сном:
И чем больше думал парень, тем смелее представлял,
что бы было, если б Саня: Так закончился февраль:
и в угаре — незаметно! — под весёлую капель
промелькнул одномоментно месяц март: И вот — апрель
наступил. И потянулись дни, похожие на сон, —
горизонты распахнулись: Стасу дембельский альбом
оформлял салага Миша: танки в профиль и в анфас
получались у парнишки обалденно, — Мише Стас,
может, самое святое (после сала) доверял —
салабон после отбоя миф о службе создавал,
и у Миши получалось очень даже ничего:
параллельно продолжалось "сексуальное кино" :
Стасик Мишу регулярно шпилил в задницу — дыра
приспособилась у парня под диаметр ствола,
и уже не больно было: в трах втянулся Михаил!
Третий тюбик вазелина в "ВОЕНТОРГЕ" он купил,
и при этом Стас ни словом не обмолвился ни с кем,
*****
что он Мишку-салабона шпилит в жопу: Между тем,
генератор всяких мыслей — неуёмный старшина —
грандиозное замыслил: вдруг решил он, что пора
всё в каптёрке переделать, поменять все стеллажи:
Где-то доски спионерил, где-то краску одолжил,
спиздил где-то полировку, фурнитуру где-то спёр, —
сделав эту подготовку, старший прапорщик Бобёр
предложил работу Сане. Был неписаный закон:
уходя на дембель, парни что-то делали, причём
добровольно — без приказа! — из предложенных работ
выбирал что-либо каждый, — словом, дембельский аккорд
был традицией, и это не считалось пахотой,
унижавшей статус "деда". "Здесь ведь, Саша, головой:
головой здесь думать надо! Себе в помощь подбери
расторопного солдата — потолковей чтобы, и:
обещаю тебе, Саша: раньше всех уйдёшь домой!
С командиром я улажу: Обмозгуем всё с тобой,
и — за дело! Ну, согласен? Здесь работа: для ума!
Остальные будут красить в парке боксы:" Старшина
понимал, что к деду надо неформально подойти,
и поэтому сержанта убеждал на все лады —
уговаривал: и даже откровенно ему льстил!
"Хорошо, — ответил Саша. — Но: с условием одним:
чтобы был помощник рядом, помогал реально чтоб,
я прошу его в нарядах не задействовать. — И лоб
почесал хитрющий Саня, размышляя как бы вслух: —
Потолковей надо парня: расторопного: — И вдруг
его будто осенило: — Как я сразу не допёр:"
И — назвал родное имя: старший прапорщик Бобёр,
сделав вид, что он подумал, одобрительно кивнул:
"Ну, а что: он парень умный". "Вот его я и возьму" , —
сказал Саня, и забилось сердце радостно в груди:
Как удачно получилось! Старшина сказал: "Бери.
От нарядов, как ты просишь, я его освобожу:"
"Командир вдруг не захочет:" "Командиру доложу
важность данного момента. Мне каптёрка чтоб была:
чтобы новая, как целка! — улыбнулся старшина. —
Завтра сделаем расчеты, обмозгуем, и — вперёд,
принимайся за работу. Лучший дембельский аккорд!
Боксы красить тоже надо, но ты парень с головой:"
Улыбнулся Саня: "Ладно, перехвалите:" Порой
обстоятельства — как карта, очень нужная в игре,
и она приходит: "Завтра!" — сказал Саня сам себе:
Ах, как вышло всё удачно: сероглазый салабон
будет рядом! Ну, а дальше: впрочем, Саня был влюблён
и не думал прагматично — был он счастлив оттого,
что любимый им мальчишка будет рядом, и его
будет видеть он всё время, — вот блаженство для души!
Две: а может, три недели, если сильно не спешить,
он, Валерка, рядом будет! Просто рядом будет, и:
может быть, меня полюбит, — думал Саня, и в груди
крепла робкая надежда на ответную любовь:
Нерастраченная нежность грудь теснила: и он вновь,
замирая, думал сладко о Валерке — и бросал
взгляды быстрые украдкой, чтоб не выдали глаза
жар любви его горячей: Да, любовь его была
неподдельной, настоящей! Но ведь были и слова,
извращающие эту упоительную страсть:
"пидарасы" , "гомосеки" , — для иного парня власть
этих слов неодолима: плюс какой-нибудь гондон —
"настоящая мужчина" , как Ублюдов: и о том,
как прекрасно чувство это, как возвышенно оно,
говорить уже нелепо: не поверит всё равно
парень, если его грубо изнасиловали в зад:
Это классно, что Ублюдов не успел: а то бы гад
в той сушилке, стоя раком, обслужил бы роту всю —
на куски порвали б сраку похотливому козлу! —
думал Саня, в жопу Ваське изливая свою страсть:
замкомвзвода педерастил в зад Ублюдова, и всласть
думал: думал он при этом о Валерке — вот в чём суть!
Хорошо, что Васька целку не успел ему проткнуть:
не успел он парню всунуть — болью зад не опалил:
И хотелось Сане думать, что Ублюдов не закрыл
для Валерки тему эту, и Валерка: может быть,
на любовь его ответит — тоже сможет полюбить:
Ночь прошла. Настало утро. И всё было, как всегда.
Стас расстраивался жутко, что вставать нужно, когда
было б в кайф ещё бы часик поваляться-полежать, —
ночью Мишу трахал Стасик и — не выспался: вставать
не хотелось ему очень! . . А вот Мише — хоть бы хны,
хотя Миша тоже кончил, пока Стас его: — штаны
натянул он вмиг! Понятно, молодой ещё солдат:
Как всегда, была зарядка: отжимались, лёжа в ряд,
черпаки и салабоны, и скучающий Ашот,
глядя сверху на Антона, улыбался: "Хорошо:
жопу выше: и — по яйца! . . и — ещё! . . ещё сильней
засади ей! не стесняйся! вставил — вытащил: быстрей!
Представляй, что под тобою баба голая: — Ашот,
над сопящим парнем стоя, улыбался. — Хорошо:"
И Антон не обижался, и — Ашота ублажал:
задом двигая, "ебался" — с бабой трах изображал:
Улыбался Гена, глядя, как сопящий салабон
дёргал судорожно задом, имитируя любовь:
Потом завтрак — что-то типа человеческой еды:
После завтрака в курилке Стас напомнил молодым,
что он очень любит сало, а посылок с салом нет:
"Или вас не любят мамы?" — сокрушался Стасик-дед,
как обычно: На разводе, когда ротный объявил,
что Валерка "с замкомвзвода под начало старшины
переходит" , что "каптёрка — в службе важное звено" ,
старшина расправил гордо свои плечи — для него
эта фраза прозвучала, словно Моцарт или Бах
для иного меломана: А в Валеркиных глазах
радость вспыхнула, и сладко сердце ёкнуло в груди —
на мгновенье стало жарко: и Валерка ощутил,
как румянцем его щёки запылали горячо:
незаметно вдох глубокий сделал парень, и лицо
опустил он, чтобы кто-то не увидел этот жар:
На плацу стояла рота, и — понятно, что не знал
ни один стоящий парень, ч т о в Валеркиной душе
происходит: даже Саня! И хотя Судьба уже
их вела: вела навстречу, но не тот и не другой
знать не знали, что отмечен предназначенный Судьбой
сладкий миг соединенья душ и тел в огне любви,
что невидимые двери распахнулись уже, и —
оставалось им обоим лишь порог переступить:
Утро: Небо голубое: Чтобы чувства свои скрыть,
шел Валерка с Саней рядом вслед за бодрым старшиной,
упираясь в землю взглядом: а вверху — над головой —
небо было синим-синим: и, не зная, что любовь,
в нём горевшая, взаимна, замкомвзвода Иванов
не особо обольщался, — счастье было уже в том,
что Валерка, этот мальчик, будет рядом с ним: и он
шел, прекрасно понимая, что не сможет никогда
ни принудить, ни заставить что-то сделать пацана
против воли, потому что: без ответа — без любви! —
он не сможет: и не нужно! Просто: просто подолбить
можно Ваську или Вову — там взаимность не нужна:
смазал хуй, засунул в жопу и — качаешь пацана,
не особо беспокоясь, ловит кайф тот или нет:
А любовь — другая повесть, и совсем другой сюжет:
не в оргазме наслажденье, а в горячем взгляде глаз,
в их ответном притяженье — вот где подлинный экстаз
для того, кто любит! . . Саня о Валерке думал, — тот
шел, под ноги себе глядя, и при этом думал, что
если Саня вдруг захочет его в шутку приобнять,
то предательски подскочит член: и надо избегать
таких шуток, чтобы Саня не подумал про него,
что он хочет: они парни, и: позорно это: Но,
как Валерка ни боялся, то и дело сам себе
он, Валерка, признавался, что он грезит о руке,
обнимающей: и — жарко опускающейся вниз:
и стучало сердце сладко, и невидимая мысль
наполняла жаром тело: если Саня: если так:
что тогда он должен делать? вырываться? ведь долбак
вмиг поднимется, и Саня: он увидит — и поймёт:
разве, блин, это нормально, если колом член встаёт
не на бабу? . . сразу вывод Саня сделает, что он:
что так может только пидор реагировать: потом
скажет Саня, что не нужно ему ёбнутых друзей, —
невозможной станет дружба, о которой столько дней
он мечтал и думал страстно: но не думать он не мог,
и от мыслей этих в яйцах и под ними — между ног —
болью сладостной ломило, сердце ёкало в груди, —
шел Валерка, и томила неизвестность впереди:
Ведь возможно, что не будет его Саня обнимать,
потому что был Ублюдов, и теперь уже — как знать! —
замкомвзвода будет суше и шутить не станет так,
как до Васьки: и не нужно! Приподнявшийся долбак
у Валерки опустился — стала меньше ломота:
Надо будет подрочиться, — он подумал, — и тогда
напряжение исчезнет: а то будет, длин, скандал,
потому что Саня: если: — у Валерки снова встал,
и — в карман засунув руку, он долбак поправил, чтоб
не вздымал он шишкой брюки, и — невидимый озноб,
пробежав между ногами, сладко в дырочке кольнул:
хорошо, не знает Саня, — про себя пацан вздохнул…
До обеда выносил он из каптёрки всякий хлам.
Саня с прапором чертили — обмозговывали — план
предстоящей "стройки века" , и, довольный, старшина
был в каптёрке до обеда, — два влюблённых пацана,
словно тайно соревнуясь, друг на друга за полдня
даже мельком не взглянули, а не то чтобы: хотя
Саня был вполне доволен, что пацан любимый здесь,
и ему было спокойно, — даже в малом что-то есть
ублажающее душу, когда любишь не шутя:
был Валерка самым лучшим: самым лучшим из ребят!
"Вроде всё обговорили: — старший прапорщик Бобёр
почесал седой затылок. — Да, ещё! Освобождён
от нарядов твой помощник. Сделал я, как ты просил.
И тебя, понятно, тоже командир освободил
от нарядов: ибо дело архиважное! Чтоб здесь:
чтобы всё у вас кипело!" Улыбнулся Саня: "Есть!"
У Валерки билось сердце: значит, Саня: он просил,
чтобы вместе: чтобы вместе они были! — и в груди
колотилось сердце, словно сердцу тесно было там:
Упоительно — бездонно! — голубели небеса,
как распахнутые двери: разве можно это скрыть?!
Две: а может, три недели ему рядом с Саней быть,
*****
и при этом: разве можно притворяться долго так? . .
Выдаст он себя: о боже, выдаст он себя! — и как
на него посмотрит Саша, когда всё это всплывёт?
Что подумает? Что скажет? Ненормальным обзовёт?
Посмеётся? Пожалеет? Не захочет говорить?
Отвернётся — не поверит, что такое может быть,
чтобы подлинные чувства парень к парню ощущал? . .
Как початок кукурузный, у Валерки снова встал:
Сердце билось: Если б Саша в своём сердце ощутил
то же самое: и так же: если б: если б полюбил
замкомвзвода его тоже: и тогда б: тогда бы — что?
Отодрал? Отмужеложил: как Ублюдов?! Всё не то!
Потому что он не Васька, чтобы с ним, с Валеркой, так:
Между тем, гудели яйца, и в штанах стоял долбак,
как початок кукурузный, — сероглазый салабон
горячо и безыскусно в замкомвзвода был влюблён,
и — его это пугало: и — любовь его влекла, —
молодая кровь играла: сердце билось: и рука
то и дело лезла в брюки — поправлял Валерка член,
чтобы жар любовной муки скрыть от Сани: между тем,
чисто, весело и дерзко голубели небеса, —
несмотря на неизвестность, жар в душе не угасал! . .
Из столовой, пообедав, первым Саня вышел, и —
поспешил Валерка следом, — Васька взглядом проводил
салабона, понимая, что всё это неспроста,
и: штанину поднимая, под столом у Васьки встал, —
Васька был в душе уверен, что Валерку Саня прёт:
или в зад его имеет, или в рот ему даёт:
Бля, устроился нехило замкомвзвода Иванов:
и меня, как бабу, шпилит, и салагу: пацанов
в жопу трахает, кайфуя: заимел себе гарем: —
думал Васька, брюки хуем подпирая: Между тем,
по себе судил Ублюдов — потому не представлял,
что бывает, кроме блуда (всунул-вынул-отъебал) ,
наслаждение иное, где не похоть правит бал —
где душа полна любовью, — всё равно что интеграл
для дебила — так для Васьки даже мысли о любви
были чем-то вроде басни: чувство нежности в груди?
трепет? робкая надежда на взаимность? . . — для него
(для Ублюдова, конечно) это было всё равно
что в роддоме для младенца вместо соски сопромат:
так что, Васька, если честно, был не очень виноват:
недоступно было это для ублюдова ума:
потому Валерке вслед он усмехнулся, и в штанах
хуй у Васьки залупился: без труда представил он,
как в каптёрке, наклонившись, подставляет салабон
свою дырочку тугую Иванову: и как тот
разжимает её хуем: и вгоняет: и ебёт: —
Васька всё это представил: а ведь он бы тоже мог
салабона раком ставить! Подавил Ублюдов вздох:
Пидарасы! — на Серёгу посмотрев исподтишка,
через брюки он потрогал твёрдый хуй свой, и рука
между ног вдавилась сладко — Васька хуй ладонью сжал,
покосившись вновь украдкой на Серёгу, — Стас сказал,
посмотрев на Ваську: "Яйца за столом, бля, не чеши!"
"Я?" — Ублюдов, растерявшись, мигом руку поспешил
со штанов убрать. "А кто же? Ты" , — ответил Ваське Стас.
"Может, в мыслях мужеложит он кого-нибудь из нас? —
усмехнулся Гена. — Или: он мечтает, чтоб его
мы сегодня подолбили после бани?" "А чего: —
к разговору подключился рассмеявшийся Ашот. —
После бани подолбиться по приколу:" "Можно в рот:"
"Лучше в жопу!" "Или сразу в рот и в жопу — с двух
сторон! —
улыбнулся Гена. — Классно!" "После бани: вчетвером?" —
как о чем-то о привычном, тихим голосом Андрей
произнёс меланхолично: Васька, глядя на парней,
поперхнулся: и, не зная, как всё это понимать,
еле выдавил, моргая: "Ну, и шутки вас, блядь:"
Неужели, — он подумал, — замкомвзвода меня сдал?!
Пересохли мигом губы: Он же: он же обещал,
что ебать один он будет, что не скажет никому:
"Ни хуя себе, Ублюдов: — изумился Гена. — Ну,
никакого уваженья: Нюх ты, что ли, потерял?
Это что за выраженья?!" "Пацаны, вы что: да я:"
"Оборзел? А не боишься, что очко тебе порвём?"
"Яйца чешешь: материшься, сидя с нами за столом" , —
произнёс меланхолично усмехнувшийся Андрей.
Хмыкнул Гена: "Неприлично: или ты, Ублюдов, гей? —
он спросил, на Ваську глядя. — Или, может, у тебя
зачесалось, Вася, сзади? Признавайся, Вася:" "Я:
не чешу я:" "Может, Стасик, померещилось тебе?
И напрасно ты на Васю наговариваешь?" "Не, —
усмехнулся Стасик, — точно. Я не это: не слепой!"
"Может, Вася, ты не дрочишь? Оттого и сухостой:"
"Разряжаться в Дуню надо! Яйца пухнуть не должны
у российского солдата:" "Извините, пацаны:"
"Хорошо ещё, что сало мы не кушали: а то б
тебе Стасик сразу дал бы за такое дело в лоб!"
"Или в рот после отбоя, — подавил зевок Андрей. —
Дело, в общем-то, простое:" Васька, глядя на парней,
покраснел, понять пытаясь: они: знают или нет? —
и, к последнему склоняясь (что не знают) , он в ответ
заморгал, не понимая, отчего такой наезд:
"Да, Васёк: не уважаешь ты нас, видно: за конец
себя дёргаешь, как будто не деды мы для тебя:"
"Да вы что! — черпак Ублюдов изумился. — Разве я:
разве вас не уважаю?! Да за вас я, пацаны:"
"В билиярд при нас играешь:" "Доишь хуй через штаны:"
"Да ещё при этом зенки на Серёгу пялишь, бля:"
"Да вы что: — Ублюдов нервно поперхнулся, — чтобы я:
я не пидор!" "Ты уверен? Что, бля: пробовал ты, что ль? —
подмигнул Ашот Андрею. — Может, бля, ты голубой,
да об этом сам не знаешь: или пробовал ты, а?
На Серёгу зенки пялишь:" "Пацаны! Клянусь вам я,
что не пидор!" "Разве можно, не попробовав, судить?"
Ваську било мелкой дрожью: и хотя пытался скрыть
Васька дрожь свою, однако выдавали пальцы рук.
"Смотришь так, как будто раком его ставишь:" "Натянуть,
может быть, его ты хочешь?" Изумился Васька: "Я?! !
Пацаны, вы что:" "Короче, — усмехнулся Гена, — бля,
не пизди, Васёк! Ты б видел сам себя со стороны:
Может, всё-таки, ты пидер? Признавайся:" "Пацаны:
совершенно я не думал! Даже в мыслях не имел:"
"В жопу выебу, Ублюдов! Чуешь? — Гена посмотрел
без улыбки. — Лишь попробуй подойти к Серёге: вмиг
насажу тебя на хобот!" Васька, слушая, притих.
"Знаешь Дуню? Или нужно познакомить тебя с ней?"
Засмеялись парни дружно. "Ну, чего молчишь? — Андрей
посмотрел на Ваську. — Может, тебе надо объяснить?
А то смотришь на Серёжу, словно хочешь заменить
Дуню парнем:" "Непорядок!" — подмигнул Ашот друзьям.
Васька выдавил: "Не надо:" "Что не надо? Будешь сам
Дуню трахать? Или нужно контролировать тебя?"
Засмеялись парни дружно. Покраснел Ублюдов: "Я:
понимаю: теперь буду: регулярно: осознал:"
"Молодец, солдат Ублюдов! — отсмеявшись, Стас сказал. —
Трахай Дуню Кулакову: по размеру она всем:
три минуты — и готово, никаких тебе проблем:"
"И не вздумай приближаться к пацану. А то слова: —
по плечу похлопав Ваську, Гена встал из-за стола, —
я на ветер не бросаю. Подойдёшь к Серёге, и:
хуй в очко тебе я вставлю!" "Точно! Гена отдуплит" , —
подтвердил Ашот, и снова засмеялись дружно все.
"Или можно будет хором:" — тихим голосом Андрей
произнёс сквозь смех, не глядя на Ублюдова: и тот
снова выдавил: "Не надо:" "Тем не менее, — Ашот
подмигнул, — сегодня в бане жопу тщательно подмой:
может, ключ возьмём у Сани да: расслабимся с тобой.
Понимаешь?" "Я не это:" "Все мы здесь не это, бля!" —
философски Стас ответил, поднимаясь: И хотя
сказал Гена вроде ясно: тем не менее: козлы!
ненавижу! — думал Васька. Из столовой пацаны
вышли, и — Ублюдов тоже за дедами вышел вслед:
Било Ваську мелкой дрожью: будут трахать? или нет?
пидарасы! жопоёбы! всех бы, сук, поубивал! —
превращаясь в гомофоба, думал Васька, ибо знал,
что Ашоту, и не только, ничего не стоит взять
ключ у Сани от каптёрки: пидарасы! убивать
таких надо! — думал Васька, злобу чувствуя в груди, —
сами, суки, пидарасят салабонов в жопы: и
свои ёбаные шишки в рот салагам втихоря
заправляют: ненавижу! сами трахаются, бля:
а ведут себя, как будто не ебут они салаг:
гады! . . пидоры! . . — Ублюдов, кроме злобы, еще страх
ощущал; дрожали руки: я не дамся: будут бить?
твари ёбаные! суки! — и, пытаясь закурить,
Васька два десятка спичек поломал о коробок:
Видел в бане он хуище у Ашота: о-го-го!
сантиметров, бля, пятнадцать между ног висит: а, бля,
когда встанет? будет двадцать? таким хуем он меня
разорвёт, если засунет: может быть, он пошутил? . .
я ж сказал им, что я Дуню: — Васька нервно закурил.
Закурил, и раз за разом затянувшись глубоко,
вновь подумал: пидарасы! лучше пусть меня в очко
Саня шпилит: а не эти стопроцентные скоты!
что я им — дежурный педик? или, бля, другой "пизды"
в роте нет? . . я не салага, — думал Васька, — я черпак!
не имеют права трахать меня в жопу хором, как
молодого: я, бля, должен молодых уже ебать! —
и, подумав про Серёжу, Васька снова закипать
стал, — душила его злоба: ненавижу! — думал он,
превращаясь в гомофоба: предвкушение — облом —
страх — бессилие — обида: зависть жгучая в груди:
как их Васька ненавидел, пидарасов этих! И:
сладострастно он представил, как, бля, их, ебучих сук,
будет он, нормальный парень, на гражданке пиздить: ух,
ненавижу: "Ненавижу:" — Васька злобно прошептал.
Проходивший мимо Миша замер: и, скосив глаза,
на Ублюдова с опаской посмотрел. "Чего ты стал?
Хуесосы: пидарасы: всех бы, бля, поубивал!
Ну, чего остановился? По ебалу хочешь?" "Нет" , —
Миша мигом испарился: и, салаге глядя вслед,
вновь почувствовал Ублюдов злобу жгучую в груди, —
искривив усмешкой губы, стиснул Васька кулаки:
я не педик, чтобы ставить меня раком: ничего:
час возмездия настанет! пиздить — всех до одного! —
*****
на гражданке я их буду: после армии: потом: —
обещал себе Ублюдов, компенсируя облом:
Унижение-обида, зависть-похоть, злоба-страх
клокотали в нём — либидо извращалось на глазах,
и — Ублюдов превращался, сам не ведая того,
в гомофоба: он боялся, что действительно его
после бани могут в жопу коллективно отъебать, —
пидарасы: у Ашота хуй такой, что разорвать
может задницу: — и тут же, компенсируя свой страх,
говорил себе, что нужно убивать за этот трах,
чтобы было неповадно шпилить в жопу пацанов, —
пидарасы: суки: гады: — не хватало Ваське слов,
чтобы выразить всю силу своей жаркой нелюбви
к этим гадам: но тоскливо сердце ёкало в груди,
и Ублюдов думал снова: будут трахать или нет?
суки! . . надо наготове вазелин с собой иметь,
чтоб хотя бы жопу смазать, если вздумают ебать:
извращенцы! . . пидарасы! . . буду, бля, уничтожать
после службы этих тварей! хуй кто скажет, что меня
в жопу в армии ебали, — успокаивал себя
незадачливый военный, и гудели у него
переполненные спермой молодые яйца: но
думал Васька не о сексе, — разжигая в себе злость,
представлял он сцены мести: самому не довелось
натянуть салагу в жопу: мало этого! . . его
теперь запросто (уроды! — думал Васька) самого
могут, словно салабона, хором выебать в очко:
пидарасы! — думал злобно, — жопоёбы: и торчком
от кипящей этой злобы почему-то хуй стоял
у солдата-гомофоба, — извращенец ощущал
наслаждение от мысли, как он будет: будет он
находить, ловить и пиздить пидарасов: но — потом:
на гражданке, после службы: а пока, как ни крути,
в "ВОЕНТОРГЕ" будет нужно вазелин приобрести:
да на всякий случай надо в чистоте держать очко:
пидарасы: суки: гады: — думал Васька, и торчком
хуй стоял, и Васька думал, где бы хуй свой подрочить:
натянуть: хотя бы Дуню, пидараску эту: и
он, держа в кармане руку, зашагал в казарму, чтоб:
в туалете с Дуней: суки! — возбуждённый гомофоб,
приспустив штаны в кабинке, сел на корточки, — рукой
обхватив стояк, "картинки" залистал перед собой,
содрогаясь: бабы, бабы: будут трахать или нет
меня в жопу эти гады? . . почему я сам не дед? . .
вдул бы этому Ашоту вместо бабы: оба-на! . .
подставляй, бля, свою жопу: не хочу! . . иди сюда! . .
наклоняйся: целка, что ли? целка — это хорошо:
отпусти! не надо! больно! — вырывается Ашот, —
не хочу я! . . не стесняйся: раком, сука, становись! . .
я не буду! . . наклоняйся! . . ниже: ниже наклонись! —
представлял Ублюдов в лицах диалог с Ашотом: и,
занимаясь онанизмом, сладострастно говорил
Васька мысленно Ашоту: вместо бабы подставлять
каждый вечер свою жопу теперь будешь: ясно, блядь?
нет! не надо! . . надо, сука! . . говорю я: в позу! . . так: —
думал мысленно Ублюдов, распалившись: и рука
от горячих мыслей этих ходуном ходила: ох!
Хорошо ебёшься, педик: а боялся: — между ног
кулаком неутомимо вдоль горячего ствола
Васька двигал — и "картины" он при этом рисовал
в своих мыслях: то, бля, бабы, то — Ашот, — смешалось всё
в одну кучу у солдата, и кого он в мыслях прёт,
он уже не разбирался: сжав горячий агрегат,
в туалете наслаждался мастурбацией солдат:
Бабы, бабы: где вы, бабы? В мысли лез ему Ашот:
Вася: Васечка: не надо: — наслаждался гомофоб
своей властью над Ашотом в своих мыслях, — Вася, нет! . .
Да! — засаживал он в жопу: почему я, бля, не дед? . .
Пережитые волненья трансформировались — и
с извращенным наслажденьем Васька мысленно дуплил
в зад Ашота: после бани: что им стоит? ничего:
раком запросто поставят: пидарасы: самого: —
про Ашота думал Васька, — за такие, бля, дела
надо в жопу пидарасить: и — он снова представлял,
как Ашота: или Стаса: он натягивает в зад, —
пидарасы: пидарасы: — мастурбировал солдат:
и — процессом этим сладким так увлёкся Васька, что
не заметил он, как, в тапках в туалет войдя, Ашот,
вдоль кабинок продвигаясь, вдруг увидел, как плечо
у солдата, содрогаясь, ходуном танцует: "Чё —
пилишь Дуню Кулакову?" — спросил весело Ашот;
Васька, кончить уж готовый, замер: и — подняв лицо,
взглядом встретился с Ашотом: "О, Ублюдов! Это ты: —
(Здесь Шекспира надо, чтобы глупой Васькиной души
передать животный ужас, отразившийся в глазах:) —
Ты смотри, какой послушный: молодец! — Ашот сказал,
сверху вниз на Ваську глядя. — Уважаешь нас, дедов:
мы сказали тебе "надо" , и: я вижу, ты готов
выполнять беспрекословно все приказы: молодец!
Так наяривал здесь, словно: оторвать хотел конец! —
И Ашот, на Ваську глядя, усмехнулся тихо: — Бля:
хуем чувствую, что надо испытать, Васёк, тебя,
настоящий ты, бля, воин или — так, бля, самострел:"
Бедный Васька! Словно кролик, на Ашота он смотрел,
не мигая, поверх дверцы: кровь в висках стучала: и
ходуном ходило сердце у Василия в груди, —
Васька, плохо понимая, слушал, глядя снизу вверх:
"Встать, бля!" — дверцу открывая, оборвал Ашот свой смех,
—
рявкнул коротко и властно, и — Ублюдов в тот же миг
подскочил, — большой и красный, вслед за Васькой
подскочив
залупившейся головкой, хуй задрался к потолку:
Васька дёрнулся, неловко прикрывая шишку: "Ну,
оснащён не хуже прочих: руку: руку убери!
Не стесняйся: если дрочишь, значит — хочется любви:
после бани: ты согласен? Хорошо очко подмой,
и — побалуемся, Вася, порезвимся мы с тобой:"
И Ашот, на Ваську глядя, рассмеялся снова: "Ох,
разомну тебя я сзади — засажу, бля, между ног!"
Не пустой угрозой это прозвучало: вовсе нет!
Обещал вполне конкретно парень парню, — туалет
для подобных обещаний очень даже подходящ;
с полминуты постояли два солдата: "Ладно, прячь
свой стояк в штаны, Ублюдов: стриптизёр, бля, хуев: ну!
После бани трахать буду: все!" — подвёл Ашот черту.
Повернувшись к Ваське задом, расстегнул штаны Ашот,
и — весёлым водопадом зажурчало: "Хорошо:" —
ягодицами задвигав, сам себе Ашот сказал;
наклонившись, Васька мигом натянул штаны, — попал
в переплёт солдат Ублюдов! Ну, и как теперь, бля, быть?
Скорректировала грубо жизнь мечты его: и выть
Ваське бедному хотелось: что же делать теперь, а?! —
в голове его вертелась только эта мысль одна:
А в каптёрке в это время замкомвзвода Иванов,
от любовного томленья замирая, был готов
пацану во всём признаться, — салабон был рядом, и
колотилось сердце страстно у сержанта от любви:
Сероглазый: вот он, рядом, стоит руку протянуть:
протянуть — и: нет, не надо! Что скажу я пацану?
Что я дед? И что сильнее? Чушь всё это! Глупость: нет!
Если б был Валерка геем: но не гей он, и в ответ
свою руку не протянет: он не гей: — исподтишка
наблюдал за парнем Саня, и предательски рука
вниз скользила то и дело — поправлял сержант штаны,
и гудело его тело от любви и от весны:
оттого, что парень — рядом, что вдвоём они: вдвоём!
Что еще для счастья надо? Лишь признаться — обо всём
рассказать, и будь что будет: Расскажу: а он в ответ
вспомнит, как его Ублюдов изнасиловать хотел —
как пристраивался сзади, руки вывернув: козёл! —
думал Саня. — Испохабил похотливый пидор всё:
и теперь Валерка мигом, стоит руку протянуть,
вспомнит, как Ублюдов прыгал на него: и как проткнуть
стояком своим пытался: ну, бля, сука: пидарас! —
Саня мысленно ругался, не сводя с Валерки глаз:
повернувшись к Сане задом — наклонившись! — салабон
гвоздь выдёргивал: и сладко наблюдать было, как он,
сероглазый, свою попку оттопырил: типа: на!
И сержант, пацан неробкий, впившись взглядом в пацана,
замер: замер боязливо, как нашкодивший школяр:
сероглазый: мой любимый: дверь закрыта: сейчас я
подойду — и будь что будет! . . обниму тебя: прижму: —
стоя сзади, Саня думал, — я люблю тебя!! люблю!!!
И — от нежности горячей сердце прыгало в груди:
Я люблю тебя, мой мальчик! Что плохого в этом? — и:
он боялся шевельнуться, чтоб Валерку не спугнуть, —
хоть бы он не оглянулся: Что скажу я пацану,
если он мой взгляд увидит? Ведь поймет наверняка,
что я тоже: тоже пидер: что хочу его: — рука
вниз скользнула торопливо, и, сквозь брюки сжав стояк,
Саня замер: нет, любимый! я хочу тебя не так,
как Ублюдов: я не пидор, я — влюбленный педераст:
ты — другой совсем, и стыдно мне признаться: вот сейчас
подойду я — и что дальше? . . Разверну тебя к себе:
обниму тебя, мой мальчик: сероглазый мой: — смотрел
на Валерку Саня сзади: и при этом был готов
отвести глаза, чтоб взглядом не столкнуться с пацаном,
потому что: потому что: сероглазый — он другой:
не поймёт он эти чувства: он не гей: не голубой,
и — решит в одно мгновенье, что хочу я так же: нет!
Саню мучили сомненья, и не рад он был, что дед,
что сержант и замкомвзвода, — это всё мешало лишь:
Усмехнулся Саня: вот он: мы вдвоем: а ты стоишь
и боишься шелохнуться: ну, какой ты, Саня, дед?
Трус ты, Саня: — усмехнулся замкомвзвода сам себе. —
Ты влюблен, и ты уверен, что любовь твоя чиста:
Или — сам в это не веришь? Ты чего боишься, а?!
Не поймёт Валерка если, значит: значит, не поймёт.
А поймёт — мы будем вместе! Ну, чего стоишь? Вперёд:
нет, не надо! Потому что: не поймёт он, и — конец:
всё испорчу: как-то нужно по-другому: мы же здесь
не последний день — не надо торопиться: ни к чему:
не Ублюдов я — и гадом я не буду! . . Что ему
я скажу сейчас? Увидит и почувствует пусть сам,
что хочу я не обидеть: я люблю тебя, пацан! —
думал Саня: и работой он эрекцию глушил: