— Нет! — прокричала снова она — Помогите! — еще громче. Пытаясь достучаться до своих за стенами ее квартиры, спящими и гуляющими тоже в своих сновидениях соседей по лестничной квартирной площадке.
— На помощь! — она заорала тогда еще сильнее, видя, что истекает кровью, и чувствуя как жизнь выходит из ее тела в виде синеющего над ее дрожащим и холодеющим телом светящимся облаком. Как мутнеет вообще ее сознание и видя перед собой черную стоящую перед собой высокую с крыльями тень.
— Вот и все Вероника — услышала она чей-то в своей квартире негромкий спокойный голос. Голос словно идущий из всех темных углов ее спальни. Голос совершенно незнакомый ей, но четко слышимый ее ушами — Пора. Дело сделано.
Тень с перепончатыми как у летучей огромной мыши крыльями, убрав крылья, спустилась вниз.
Спустилась перед Вероникой, лежащей на ледяном спаленном полу. В луже собственной крови, текущей с ее изрезанной и исполосованной скальпелем, вдоль и поперек груди.
Вероника Климова услышала женский голос. Молодой голос. И Климова истекая кровью из перерезанных вен на руках, увидела перед собой молодую совсем еще девицу. Лет четырнадцати или пятнадцати.
Сначала она увидела молодое девичье красивое лицо, а потом из черной тени сформировалась девичья голая фигура. Голая, и без какой-либо одежды.
Глаза девицы сверкали. Они меняли постоянно цвет от желтого, до черного, и менялся цвет ее волос. Пока не стал совершенно как сама ночь черным, как и ее глаза.
Та, совсем еще девчонка с черными длинными волосами вышла из темноты и схватила за руку Веронику Климову.
— Изуфуиль — произнесла еле слышно через боль Вероника Климова — Ты существуешь. Изуфуиль.
— Существую, Вероника — произнесла разными голосами черноволосая лет четырнадцати девчонка — Существую, как и ты, Вероника. Как и этот мир, куда я тебя забираю. Так хочет мой хозяин, и повелитель. Мой любовник ангел моего мира Вуаленфур. В мир из мрака и холода.
Тот мир ждет тебя. Ждет твою душу. И я провожу тебя туда, откуда ты сбежала. Выхода уже нет. Этого хочет ангел Вуаленфур, и хочет его отец Азраил.
Вероника снова увидела ту черную в черном длинном балахоне фигуру. Фигуру стоящую чуть поодаль у ночного в лунном свете окна ее спальни. Фигуру сверкающую желтыми горящими на белом как беленая стена лице в глубоких морщинах глазами.
— Забирай ее — произнесла черная в длинном балахоне фигура с белым в морщинах лицом и желтыми горящими огнем смерти глазами — Она уже не принадлежит этому миру. Миру живых. Забирай, пока она снова не ускользнула. Теперь очередь за Диамиром. Забирай.
В тот же момент, сама черная ледяная бездна окутала Веронику и проникла в ее умирающую душу. Душу захваченную гибельным мраком из которого не было ей уже выхода.
Ее Вероники Климовой правая рука со скальпелем, все еще резала полную женскую грудь. И тело билось в болезненных конвульсиях в луже той растекающейся по полу у кровати крови. Ее душераздирающий крик разносился по всей квартире. Тело от боли дергалось и извивалось на полу спальни облепленное черными здоровыми пауками, которые высасывали ее.
Душа Вероники Климовой, уносимая черной крылатой Изуфуилью, растворилась между двумя мирами. Миром живых и миром мертвых. Ее растворяющаяся в черной пустоте женская душа, все еще не осознавая безвыходность своего положения, искала выход из ночного захватившего ее покойницы умершей во сне душу кошмара. А голое бездушное уже окровавленное изрезанное собственными руками и острым медицинским скальпелем тело, еще дергалось в диких судорожных посмертных конвульсиях на холодном полу у спаленной постели.