Через одиннадцать дней после того как мы расстались с Энджи, я случайно наткнулся на Джеффа, сидящего за столиком в "Сомбреро Джека". Он был с женщиной, поэтому я постарался свести разговор к "здравствуй — до свидания", но Джефф настоял, чтобы я составил им компанию.
— Пол, это миссис Фокс — Синтия Фокс. Синтия, это Пол. Мы много лет назад вместе работали в Блекстоке.
Я приподнялся и протянул руку, чтобы пожать мягкие безвольные пальчики.
— Зовите меня Син.
Кончики ее пальцев задержались на моей ладони на долю секунды. Или мне это только показалось?
Я совершенно точно знал, почему Джефф так настаивал, чтобы я посидел с ними. Ему хотелось, чтобы я разглядел ее получше. Он всегда, хоть и в шутку, но завидовал мне. Я выше его ростом и в отличие от Джеффа сохранил на голове все волосы. В старом офисе в обеденные перерывы вокруг моего стола частенько крутились разные девушки и шутливо кокетничали со мной. Это ровным счетом ничего не значило, но на Джеффа внимания никто не обращал. И он обижался.
А сейчас он был с женщиной — женщиной взрослой и очень привлекательной, я же был один. Джефф хотел извлечь из данной ситуации максимум выгоды. Я ничего против этого не имел.
Он сказал:
— Мы с Синтией живем вместе. Я ответил:
— Тебе повезло, — и не покривил душой. Ее возраст выдавали только морщинки от смеха вокруг больших темных глаз. Черные кудрявые волосы коротко подстрижены, тело гибкое, с полной высокой грудью, выглядывающей из глубокого выреза черной вязаной облегающей кофточки. Лифчик она не носила. Он просто не был ей нужен.
Джефф сделал заказ и теперь вертел в руках оставленную на столе золотую кредитную карту, дабы быть уверенным, что я ее заметил. И я твердо решил, что, когда придет мой черед платить по счету, расплачусь наличными. Ведь появление моей золотой карты испортит ему всю игру.
Джефф рассказывал о чем-то очень впечатляющем — огромных контрактах с Чили и еще о каких-то делах такого же сорта. Он, кажется, продавал сборные дома. Вполне возможно, что усердно трудился. У него были большие синяки под налитыми кровью глазами. Я слушал его вполуха и не отрывал глаз от Син, ведь именно этого он хотел.
Вскоре Син извинилась и отправилась в туалет. Я наблюдал, как она, покачивая бедрами, исчезает в темноте.
— Ну и что ты о ней думаешь? — спросил Джефф.
— Симпатичная и очень сексуальная. Сказать о ней что-нибудь еще мне было сложно, поскольку за столом она не промолвила ни слова.
— Ты и половины всего не знаешь. Предполагалось, что я должен поинтересоваться подробностями. Но я не стал. И вовсе не потому, что являюсь ханжой. Просто я считаю, что некоторые темы обсуждению не подлежат.
Вернувшаяся Син казалась взволнованной. Ее руки постоянно находились в движении: они то теребили маленький стеклянный шарик, в который была вставлена свеча, то расставляли приправы на столе или доставали из сумочки носовой платок и безжалостно его рвали. У нее были красивые руки: тонкие пальчики, длинные ногти, очень яркие, накрашенные розовым лаком. На запястьях просвечивали голубые вены. Чуть выше на ее бледных руках были видны синяки и царапины, как будто она за что-то зацепилась браслетом, а потом дернула руку, также это было похоже на след от веревки.
Но это уже меня не касалось.
Вырез на ее кофточке как будто стал больше, а может, так казалось оттого, что она наклонилась ко мне. У нее на шее я заметил розовую родинку, еще одна величиной с отпечаток большого пальца была на правой груди.
Но и это тоже меня не касалось
И уж никакого дела мне не было до того, что рука Джеффа скрылась под столом, и Син вздрогнула, по-прежнему не сводя с меня взгляда.
Они поднялись, собираясь уходить, и Джефф с плотоядной улыбкой произнес:
— Синтия, пора в постель.
Она крепко сжала мою руку на прощанье. Это уже не было слабеньким прикосновением пальцев. Что-то вдавилось мне в ладонь.
Я подождал минут пять, прежде чем посмотреть, что это было. У меня в руке лежала записка, написанная на салфетке, которой в туалете вытирают руки, и ключ.
Записка гласила: "Нам надо встретиться. Мне нужна твоя помощь. В полдень" Далее был адрес и поцелуй, оставленный накрашенными губами. Бумага была влажной. Что это: слезы или мокрые ладошки?
Они вроде бы должны жить вместе, но, может быть, Джефф соврал или, предположим, сегодня он улетает в Перу для заключения еще одной мультимиллионной сделки.
Я немного поразмышлял, но все-таки со дня расставания с Энджи прошло одиннадцать дней, и к тому же я обладаю притягательной силой для "отчаявшихся девиц", даже когда не грублю.
Я постучал в дверь ее квартиры, но очень тихо, так что внутри мой стук можно было заметить, только специально прислушиваясь. Я все еще мог повернуться и уйти, но не сделал этого.
Я открыл дверь ключом.
В коридоре было темно. Я окликнул:
— Синтия? Миссис Фоке? Син? Из-под двери в конце коридора просачивался свет. Что-то свистело и щелкало. Раздавались стоны. Я на цыпочках подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Комната была освещена свечами. Син лежала на кровати обнаженная, лицом вниз. Ее запястья и лодыжки были по углам привязаны к резной латунной спинке кровати. По пояс голый Джефф держал в поднятой руке вдвое сложенный ремень, который через мгновение с силой опустился на ягодицы Син.
Когда я вижу насилие, то становлюсь безжалостен. Я что-то сделал с его рукой и лицом, после чего он оказался на полу, где и лежал хныча. Я пнул его носком ботинка в бедро и сказал:
— У тебя есть пять минут, чтобы исчезнуть отсюда.
Под моим тяжелым взглядом он собрался в мгновение ока. Несмотря на то, что Син нуждалась во мне, я не рискнул повернуться к Джеффу спиной.
Как только входная дверь захлопнулась за ним, я бросился развязывать Синтию.
— Пожалуйста, там в ванной есть немного мази…
Неприлично было оставлять женщину связанной, но ведь она лучше меня знала, что облегчит ее страдания.
— У меня не получится, — сказала она. — Не мог бы ты меня намазать сам?
Я старался быть как можно осторожнее. К счастью, я успел вовремя: на ее нежной коже было всего четыре рубца. Один пересекал ее худенькие бедра, второй в области поясницы, и еще два, параллельные друг другу, пылали на ягодицах.. Были и старые шрамы, розовыми полосками выделявшиеся на прозрачной белизне ее кожи. Я нанес мазь и на них, хотя прошло уже слишком много времени, чтобы от нее была какая-нибудь польза.
— Втирай сильнее, — сказала она. — Мазь хоть и жжется, зато так от нее больше толку.
Я снова нанес мазь и стал массировать тело.
— Сильнее, — просила она. — Еще сильнее.
Я чувствовал, как она сжимается и шевелится под моими руками. В любой другой ситуации массировать обнаженную попку красивой женщины показалось бы мне очень сексуальным, но сейчас сочувствие к ней пересилило во мне все другие чувства.
Я вытер руки и развязал ее. Она перевернулась на спину и села, однако даже не сделала попытки прикрыть чем-нибудь обнаженное тело. Я заметил атласный халатик, висящий рядом с дверью, и накинул его на Синтию.
— Не оставляй меня одну. Вдруг он вернется, — она взяла мою руку и прижала к своей груди. — Я хочу, чтобы ты был со мной сегодня ночью.
— Я посплю на диване.
— Ну если тебе так хочется.
Нет, мне хотелось совсем другого. Теперь, когда ее обнаженное тело было прикрыто, а сама она свободна, все мое существо реагировало на нее должным образом, но если бы я попытался воплотить мои желания, то получилось бы, что я воспользовался ситуацией. Да и разве легко решиться обнять женщину с такой нежной попкой.
Она принесла мне кофе, по-прежнему голая под атласным халатиком.
— Ты куда-то торопишься?
— На работу, к сожалению.
— Не мог бы ты перед уходом еще раз натереть меня кремом?
Она легла на живот и подняла халатик до талии. Рубцы на ее коже превратились в синяки. При дневном свете я с облегчением заметил, что кожа не повреждена. Крем, должно быть, охлаждал ее горящие раны; она вздрагивала от удовольствия, а не от боли. Когда мои пальцы случайно забрели в складочку между ягодицами, она возбужденно застонала.
— Ты вернешься? — спросила Син.
— После работы. Около шести.
— А на ленч?
— Извини, не получится.
Когда я вернулся, меня ждал стол, сервированный на одного, и поднос с печеным картофелем и грибами. А также бутылка красного вина и два полных бокала. Она была в том же халатике на голое тело, но заметно посвежевшая, видимо, после принятия ванны. Играла кассета, на которой Орфа Китт хрипела о том, как ей хочется, чтобы кто-нибудь ее связал.
— Ты не будешь есть? — спросил я.
— Нет, я уже поела. Я буду смотреть на тебя.
Пока я ужинал, она действительно смотрела на меня.
— Ты мой спаситель.
— Какая ерунда.
— А знаешь, что говорят китайцы, если кто-то кого-нибудь спасает?
— Что?
— Что ты становишься ответственным за того, кого спас. Он принадлежит тебе, и ты должен заботиться о нем.
— Мы же не в Китае, — ответил я, но невольно задумался.
Идея "обладания" ее напрямую была связана с потребностями моего либидо.
— Ты мой рыцарь в сверкающей кольчуге, — сказала она. Я пожал плечами.
— Я тебе должна.
— Да нет, вовсе нет.
— Ну уж по крайней мере это. Она подошла и села ко мне на колени. Я едва успел вздохнуть, как она обняла меня за шею, нагнула голову и прижала свои губы к моим.
Она целовалась превосходно, но необычно, если, конечно, поцелуй вообще может быть обычным. Чуть-чуть отстранив от меня лицо, она водила влажным от вина язычком по моим губам. Я хотел прижать ее к себе, но она не давала мне сделать это. Ее язык как будто слизывал с моих губ оставшийся от бифштекса жир. По-прежнему не давая мне шевельнуться, она разомкнула мои губы язычком и проникла внутрь, где он скользил и извивался, занимаясь любовью с моим ртом.
Пока язык совращал меня, ее страстная попка все сильнее прижималась к моим бедрам. Я был очень расстроен подобной нескромностью. Но мой член — нет. Он наслаждался каждым ее движением.
*****
Син на мгновение отпустила меня и отпила из бокала. Ее губы накрыли мои, и вино, сладкое и теплое от ее слюны, полилось мне в рот.
— Угости меня вином, — прошептала она. — Вылей его в меня.
Она широко, как голодный птенец, открыла рот, и вино струёй потекло из моего рта в ее. И чем больше вина проникало в нее, тем яростней отплясывала свой фантастический танец ее попка.
— Тебе не больно? — спросил я. Она вскочила. Повернувшись ко мне спиной, она нагнулась, приподняла халатик и, оглянувшись на меня через плечо, спросила:
— Видишь? Почти прошло. Все что ей нужно, это…
— Это?
— Поцелуй.
Что мне оставалось делать? Я поцеловал ее в ягодицу, но она выгнулась еще сильней, и я стал лизать тот маленький кусочек тела, что отделяет влагалище от ануса.
— О, да, — стонала она. — Какой ты нежный, ты сводишь меня с ума. О еще, еще!
У меня было достаточно женщин, и они были абсолютно непохожи друг на друга, но ничего подобного в моей жизни не было. Мне случалось целовать женские ягодицы, но чтобы при этом я не смел дотронуться до их груди! Да и заниматься любовью при таких странных обстоятельствах мне тоже не приходилось.
Необычность этого акта любви возбуждала меня невероятно. Я нежно покусывал низ ее спины, щипал и лизал ягодицы. Она повернулась ко мне и, стоя на коленях, сказала:
— Погладь меня, пожалуйста. Где? Да где угодно. После того как ты целовал женщину в самые интимные места, о скромности можно забыть.
Я дернул за податливый поясок халата. Медленно провел левой рукой по ребрам, наслаждаясь нежностью кожи, и дотронулся до ее восхитительной груди. В это время моя правая рука спустилась вниз, скользнула по ее бедрам, поиграла кудрявыми волосиками и достигла горячего влажного лона. Я просунул три пальца ей во влагалище и начал медленно двигать ими вверх-вниз. В это же время я целовал и кусал верхнюю часть ее ягодиц, прямо над анусом, и мял правой рукой твердые соски.
— Я сейчас кончу, ты так замечательно это делаешь, — сказала Син. — И, пожалуйста, не удивляйся, если будет очень мокро. Я всегда так кончаю.
Я не знал, что именно из того, что я делаю, ей так нравится, поэтому продолжал в том же духе. Моя левая рука все сильнее ласкала ее грудь, не вынимая двух пальцев из влагалища, третьим я нашел ее клитор и начал тереть его, мой язык путешествовал от ануса до копчика.
— Сильнее, — простонала Син. Тут она была неоригинальна. Я сильнее сжал ее грудь, просунул во влагалище большой палец, чтобы остальные могли свободно манипулировать с клитором, а языком ласкал отверстие вокруг ануса.
Совершенно спокойным голосом она произнесла:
— Я сейчас кончу, но ты не беспокойся, я могу это делать много раз подряд.
Она вздрогнула на моей ладони и бурно кончила. Син не обманула меня, — было действительно очень мокро. Моя рука покрылась влагой до запястья. Ее выделения пахли свежеиспеченным хлебом.
— А теперь сделай так, — она взяла мою руку и с силой хлопнула себя по мягким, сочащимся влагой половым губам. — Бей меня сильнее, и я кончу еще раз.
Когда я бил ее по промежности, раздавался хлюпающий звук, и хотя мне казалось, что это должно быть больно, Синтия стонала и корчилась от удовольствия. Наконец она вскрикнула в последний раз и встала на четвереньки, затем, перевернувшись на спину, посмотрела на меня сквозь полуприкрытые веки и сказала:
— Я кончила три раза, теперь твоя очередь.
— Я могу подождать.
— Нет, я вся горю. Не дай мне остыть. Я горю, горю, горю, я хочу тебя, Пол. Я стал снимать пиджак.
— Нет времени, — сказала она. — Достань его и пусть он войдет в меня. Он наверняка большой, твой красавец? Очень большой?
Что тут ответишь? Я даже не пытался. Да и не нужно было. Она вскочила, скинула со стола посуду и легла на него, широко расставив ноги. Ответ на это я знал очень хорошо. Розовое влагалище демонстрировало себя во всей красе. Его истекающие соком любви губы были широко раскрыты. Я расстегнул молнию, вынул пенис и вошел в нее.
Больше от меня ничего не требовалось. Син будто сошла с ума. Она дергалась, извивалась, порывисто опускала и поднимала попку, с силой ударяясь о поверхность стола; мой член то входил в нее до предела, то оказывался почти выброшенным наружу; мне оставалось только крепче держать ее за бедра, чтобы случайно не выскользнуть из пылающей пещеры.
Я не имею обыкновения кончать слишком быстро, но в тот день все произошло практически мгновенно. Мой член, словно водяной пистолет, блокиратор которого не выдержал циркуляции воды, извергал из себя сперму до тех пор, пока она не начала сочиться из влагалища Син. Я отстранился от нее и сказал:
— Извини.
— В первый раз с новой женщиной всегда так бывает, ведь правда? Выпей еще вина, а я сейчас вернусь.
Я привел себя в порядок и уселся в кресло с откидывающейся спинкой. Когда Син вернулась, я заметил, что на курчавых волосках у нее на лобке блестят капельки воды, сама же она была абсолютно сухая, видимо, приняла душ.
— Что ты думаешь об оральном сексе? — спросила она.
— Я за. Ты хочешь, чтобы… Пока я восстановлюсь?
— Нет. Сиди.
Она раздела меня. Все, что я должен был делать, это вовремя приподнимать ту или иную часть тела. Ужасно сексуально, когда тебя раздевает обнаженная женщина. Мой член напрягся, но не встал. Прошло слишком мало времени после потрясающего оргазма, который я только что испытал.
Она наклонилась, взяла его в прохладную ладошку и прошептала:
— Подожди немного, и ты снова станешь большим.
— Дай ему еще несколько минут, — сказал я. Син посмотрела на меня.
— Если я говорю, что он встанет, значит он встанет. Теперь я буду осторожной.
Это звучало как угроза.
Син села на корточки между моих голых ног. Свет падал на нее сзади. Курчавый треугольник между ее ног казался черной тенью. Я смотрел на силуэт Син, вырисовывающийся в полумраке. Влагалище казалось яйцом с трещинкой наверху. Трещина была неровной, поскольку губки были немного вывернуты. Из-за воды, оставшейся на лобке, яйцо казалось покрытым пухом.
А я был внутри этого живого яйца. Мой член разбил его скорлупу, ворвался глубоко внутрь и путешествовал по горячему, тесному и гладкому туннелю.
Я почувствовал, что возбуждаюсь.
Син откинула спинку кресла и подняла мои ноги на уровень своей груди. Моя правая нога и ее левая грудь соприкоснулись. Она слегка пошевельнулась, и нежный розовый сосок проделал волнующий путь от моей пятки до самых кончиков пальцев. Я никогда не думал, что место, где начинаются пальцы, так чувствительно. Син зажала сосок между пальцами моей ноги, и я ощутил, как он твердеет в их объятиях.
— А ты растешь! — заметила она. И была права. Мой член действительно поднимался. Син отняла у меня, а точнее, у моей ноги сосок, наклонилась и широко раскрыла рот. Она облизала мои пальцы. Я чувствовал, как ее язык снует между ними, обжигая и увлажняя одновременно. Затем она сновавсунула сосок между моими пальцами и начала водить им вверх-вниз.
Мой член становился все больше. — Не двигайся, — приказала соблазнительница.