Вообще-то, я не собирался разговаривать с ней долго, но взял трубку и перезвонил.
– Алло. Это я.
– Я поняла.
– Ты дома сейчас?
– А скажи мне, Вася, всё-таки почему ты отдельно живёшь? Это же очень дорого.
– Ну почему один, – я сознательно не говорил ей до поры до времени, что женат. Сейчас. Когда я знал, что она замужем, можно и мне было вскрывать карты. – Я не один живу.
– А с кем?
– С женой.
– И всё?
– Нет, почему же, ещё есть сын.
– А! То-то я как-то звонила тебе и слышала, как маленький что-то говорил. Я подумала, что это твой брат.
– Нет, сын. Ему три с половиной почти.
– Почти как моему! – Инга оживилась.
– Да. Я знаю. Что у тебя есть сын. С ним гуляет дедушка. Я тебя запомнил при собеседовании.
– Ну вот видишь… они у нас почти ровесники.
– А ты замужем?
– Я? Конечно. А ты что, удивился?
– Да нет, не то, чтобы удивился.
– Ты удивляешься тому, что такая взрослая девушка замужем?
– Я удивляюсь тому, что твой муж терпит то, что ты допоздна сидишь на работе.
– А он не терпит. Он редко бывает дома. Я уже второй раз замужем. Кстати.
И она рассказала мне про первого мужа, который вздыхал по ней много лет и за которого она вышла замуж сама не знала почему, просто так вышло. Потом она переехала в наш город, тут встретила своего второго мужа, и тут же развелась с первым.
Откровенность за откровенность. Я рассказал ей про свой первый брак.
Она спросила про мою теперешнюю жену. Я сказал, что её зовут Кира.
– А сколько ей лет?
– На год младше меня.
– А она как, симпатичная?
Я описал свою жену.
Инга очень внимательно расспрашивала.
Она спрашивала, какая у Киры грудь, какие глаза, какой взгляд, от чего она возбуждается; расспрашивала почти дотошно, как я реагирую на то, что девушки занимаются сексом и к каким девушкам Кира проявляет интерес.
Я рассказывал ей. У нас получался очень складный разговор.
– А скажи мне. – спросила она, – как ты думаешь. Я могу вызвать у твоей жены интерес?
– Думаю, да, – ответил я, – просто у вас, женщин, всё так сложно в отношениях.
– Интересно, а она не боится, что я могу тебя у неё отбить? – Инга спрашивала последовательно и псевдо-непосредственно.
– Не думаю, – ответил я. – Кира очень красивая девушка. Тебе будет сложно.
– А послушай, можно задать тебе один прямой вопрос?
– Задавай.
– Когда ты предложил мне побыть с тобой, ты делал это для себя или ты хочешь найти новую любовницу для жены?
– Я делал это для себя. Я хочу тебя.
– Нет, – вдруг сказала Инга, – Не сейчас. Возможно, через какое-то время, через несколько
лет. Ты согласен подождать?
– Я согласен. – ответил я совершенно спокойно. Что и говорить, мой долгий и сложный опыт научил меня держать свои эмоции в кулаке. – Через несколько лет всё может измениться. Я не буду ждать специально, но если ты захочешь мне ответить взаимностью и мой интерес к тебе не угаснет, я с удовольствием проведу с тобой время. Тогда и пойму, чего мне от тебя надо.
Мы перешли на разговор о книгах, я параллельно приготовил ужин, но Инга постоянно сбивала мои рассуждения о литературе на тему нашей с женой девочки. (об истории нашей любви с нашей девочкой я расскажу позже, хотя именно с этого всё и начиналось) .
– А вы так и звали её: наша девочка?
– Да, и сейчас в разговорах между собой так зовём.
– Вы по ней скучаете?
– Стараемся не скучать. Иногда получается, иногда не очень.
– Знаешь, Вася, я всегда говорила своему мужу, что если найдётся кто-то лучше него, я уйду к лучшему.
– Угу, – я зачем-то кивнул головой.
– А есть что-то такое, что тебя не устраивает в Карине?
Я понял суть вопроса и решил поиграть с Ингой в кошки-мышки.
– Вообще-то, да; пожалуй, что да, немного есть. Мне кажется, она не совсем серьёзно относится к тому, что я пишу. Иногда мне кажется, что она меня недопонимает.
Стоит ли говорить о том, что следующие полтора часа мы разговаривали только о литературе и. конечно же, между нами нашлось много общего.
Но в ту ночь я был благодарен Инге. Пока мы говорили, она разделась. Медленно, она что-то снимала с себя и сообщала мне об этом.
Примерно в середине нашего четырёхчасового разговора ей позвонил муж, она извинилась, убежала, они о чём-то весело щебетали. Я нисколько не ревновал. Я полагаю, ни любовник женщины, ни претендент на эту роль не в праве ревновать свою избранницу к её мужу. В конце концов, сегодня вечером я завладел её душой и разумом, она была смущена, она даже разделась для меня; я понял это позднее. Я не имел права не быть довольным ею.
Она сказала, что теперь лежит под одеялом совершенно голая и мой голос убаюкивает её.
– Давай спать тогда, Инга, – сказал я, – Я сейчас тоже постель расстелю. Уже поздно.
– Нет, подожди.
Мы говорили ещё около часа обо всём, кажется, она не хотела класть трубку. Но всё когда-то заканчивается.
Я поблагодарил её за разговор и пожелал спокойной ночи. Я был уверен, что на следующий день наш телефонный флирт продолжится. Я лёг спать с чётким осознанием того, что влюблён в Ингу.
На следующий день было воскресенье.
К слову, в воскресенье никакого продолжения истории не случилось. Я просидел весь день дома, меня очень колбасило, и я написал вот этот стих:
Тоска меняет цвет.
Становится чужой.
Любви до гроба нет.
Соседи за стеной
Ругаются и – ах! –
Вдруг слышно, как в тиши
Осень на каблуках
По улице бежит.
Я подбежал к окну,
Но знаю наперёд:
Всё так же зелен куст,
Под ним разлёгся кот.
А дальше посмотреть –
Играет ребятня.
И некому жалеть
Неумного меня.
Как старый патефон
В обыденной глуши
Муха под потолком
Отчаянно жужжит.
Я закрываю дверь.
Я дома. Я один.
Усядусь поскорей
Под рамками картин.
Я чувствую спиной,
Как холодеет дом,
Что будет тут зимой,
Что будет здесь потом.
В тоске искать печаль –
Незавидный удел.
Завариваю чай.
Я что-то просмотрел,
Не внял чему-то я,
Когда был малышом.
И соблазнил меня
И край, и дом чужой.
Тоска, гнетёт тоска.