Натанцевавшись, отправились гулять. Мы с Олей шли позади всех, обнявшись, и я ловил на себе завистливые взгляды одноклассников. Вдоволь надышавшись июньским воздухом, до краёв наполненным пьянящим запахом цветущей сирени, стали расходиться. Я пошел провожать Ольгу. Вспоминая сегодня мои попытки произвести на нее впечатление, я понимаю, что они выглядели, скорее всего, очень неуклюжими. Однако, мы были молоды, наши головы кружились от выпитого вина и от теплого июньского воздуха… Ольга призналась, что я давно ей очень нравлюсь, и что она, в общем, не против, если наши отношения… В следующую минуту мы уже целовались в каком-то полутемном парадном. Это были мои первые настоящие поцелуи. Губы, язык, шея, упругие груди через тонкую ткань… Я неуклюже облапал ее с ног до головы, но она, кажется, была совсем не против.
Следующий день мы провели нежась под жарким солнцем на пляже. На другой день поехали кататься на лодках в городской парк, а потом ели мороженое в кафе. Потом — опять загорали на пляже. Теплое летнее солнце, обычно нечастый гость в наших широтах, горячий песок, одуряющий запах цветущих каштанов… Наши отношения развивались стремительно. Я влюбился быстро и бесповоротно. Ольга на время заставила забыть о моих безумных и несбыточных мечтах. Теперь я мечтал только об одном — поскорее перейти от невинных поцелуев к самому главному.
Все же летнее солнце весьма способствует романтически настроенным молодым людям. В полном соответствии с растущим столбиком термометра, наши ласки становились всё более горячими, так что довольно быстро мы путь от невинных объятий и робких поцелуев до вполне интимных нежностей. Вскоре Ольга впервые позволила уложить ее на узкую девичью кушетку в ее комнате. Мы исступленно целовались часами, постигая новую для нас науку любви. Поцелуи постепенно перемещались на шею, грудь, она уже разрешала гладить и целовать свои колени. Наконец, наступил день, когда она позволила расстегнуть, а потом и снять с себя халатик. Я чуть ли не ежедневно любовался ее стройной загорелой фигуркой в открытом купальнике на пляже. Но как она застеснялась, оставшись в трусиках и лифчике в интерьере городской квартиры! Меня же это зрелище воодушевило необычайно. Я рвался на штурм крепости, и, покрывая поцелуями ее плоский живот и смуглые бедра, я был уверен в скорой победе.
Через пару недель пал еще один бастион — она позволила снять с себя лифчик. Теперь между нами оставалась последняя преграда — тонкая ткань ее белых трикотажных трусиков. Понимая, что мне не стоит торопить события, я решил сначала насладиться тем, что мне открылось.
Как описать восторг пятнадцатилетнего парня впервые прильнувшего к девичьей груди? Я целовал, облизывал, щекотал языком розовые бутоны. Не имея достаточного опыта, я сначала несколько раз сделал ей больно, но быстро научился прислушиваться к Олиной реакции и по ее участившемуся дыханию понял, что именно доставляет ей наибольшее наслаждение. Преодолев легкое сопротивление, я просунул руку между плотно сжатыми бедрами Ольги, и почувствовал, что ткань невинных девичьих трусиков стала влажной между ног. Мои скудные познания в сексе были почерпнуты, кроме рассказов старших друзей, в медицинской брошюре со страшноватым названием "Психогигиена половой жизни", и о значении этой влаги я догадался сразу. Победа была близка! Я попробовал просунуть руку под резинку и встретил неожиданный отпор. Я попытался проявить настойчивость, но Ольга была непреклонна. Еще большая настойчивость непременно привела бы к крупной ссоре, и я решил отложить решительный штурм на следующий раз.
Однако, и в следующий раз наша отчаянная борьба закончилась ее победой. Судя по ее бешеному сопротивлению, она была готова сражаться не на жизнь, а насмерть, но не уступить врагу ни пяди. Кавалерийская атака была отбита, и я был вынужден перейти к длительной осаде.
Как же глубоко вбивают нашим девчонкам идиотские идеи о необходимости сохранить девственность! Она стонала от страсти, истекая горячим соком, но, стоило мне попытаться сдвинуть резинку ее трусиков хотя бы на сантиметр — она хваталась за них двумя руками, упиралась в меня коленями и отползала к стене с видом человека, решившего как можно дороже продать свою жизнь. Я пытался возбудить ее еще сильнее, пытался вразумить ее словами, применить силу, наконец. Все бесполезно! После часов изнурительной постельной борьбы яички начинали наливаться тяжестью и тупой болью. Я вставал с постели, полный решимости уйти, пока еще окончательно не стал импотентом. Она плакала и просила остаться. Я оставался, возобновлял свои попытки, но… всё так же безрезультатно!
Так прошел еще месяц. От постоянных упражнений с Ольгой, я ходил постоянно "на взводе". Отправляясь каждое утро с надеждой, что сегодня, наконец, мне удастся покорить неприступную вершину, я возвращался к вечеру усталый, злой и сразу шел в ванную. Однако, даже регулярная мастурбация не приносила желаемого удовлетворения. Сидя на краю ванны, я исступленно онанировал под шум воды и горько думал о том, как много вокруг красивых девчонок, а я вот сижу здесь и попусту расходую свои силы в борьбе с постоянным желанием трахнуть весь мир. Как же убедить ее? Какие еще ласки придумать? Какие слова выбрать, чтобы объяснить ей, что я больше так не могу, что мне нужна женщина срочно, сейчас? Кажется, еще немного, и я стал бы бросаться на девушек прямо на улице.
Приближался день рождения моей сестры, обещавший хоть немного скрасить мое тоскливое существование. По случаю круглой даты Таня пригласила человек 15 друзей и подруг (намекнув с лукавой улыбкой, что среди подруг будут "очень даже ничего") . Наша малогабаритная квартира не могла вместить такого количества гостей, и вечеринку было решено провести на даче одной из Таниных однокурсниц.
Целый день накануне Таня вместе с мамой строгала салаты. Отец замочил мясо для шашлыков по особенной технологии. Мне пришлось потрудиться, чтобы перетащить все это в старенький отцовский "Москвич".
Дача, аккуратный кирпичный домик с пристроенной дощатой верандой и вторым этажом, располагалась в престижном садовом обществе, в десяти минутах от залива. Хозяйкой дачи оказалась маленькая сероглазая Рита, которую я не раз встречал у нас дома. Ее родители занимали какие-то там посты, у отца была даже персональная "Волга", так что по нашим меркам, она была дочкой вполне обеспеченных родителей. Рита сразу же взяла меня в оборот, потребовав помощи. Помощь заключалась в том, чтобы развлекать ее разговорами, пока она расставляла на столе приборы.
Рита сразу же мне понравилась. Узкие джинсы (конечно же, фирменные) , удачно подчеркивающие ее складную фигурку, и развитая грудь под тонкой тканью футболки (ни намёка на лифчик!) , давали большой простор для моих фантазий. Мы непринужденно болтали об учебе, музыке, новых фильмах. Рита обнаружила завидную эрудицию и независимость в оценках. Обсуждая недавно вышедший на экраны фильм "Экипаж", она заметила, что наши режиссеры, наконец-то, перестали стесняться показать на экране обнажённую женскую грудь. Заговорили о фестивальных фильмах, которые она посмотрела в Москве. Рита заявила, что все эти фильмы гораздо более откровенные, что на Западе уже давно сексуальная революция, и что рано или поздно она докатится и до нас. Понятно, что подобная широта взглядов не могла не произвести впечатления на такого сексуально озабоченного подростка, как я.
Гости стали прибывать еще до назначенного срока. Парни складывали заманчиво позвякивающие сумки в углу веранды и отправлялись помогать отцу в разведении мангала. Девушки, нарядные, оживлённые в предвкушении веселой вечеринки, шли в комнату помогать нам сервировать стол, и Рита на правах старого знакомого представляла меня тем из них, кого я раньше не видел. Знакомясь, все они одаривали меня такой приветливой улыбкой, что я очень скоро освоился в этой компании и даже почувствовал себя приобщенным к какой-то другой, взрослой жизни.
Праздник удался на славу. После "официальной" части, сопровождающейся обязательным Советским шампанским и экзотическим Martini в сопровождении церемонных речей в адрес прекрасной именинницы, родители уехали, попросив нас на прощание постараться не сжечь дачу. В ознаменование ухода старших, ребята галантно угостили девчонок американскими сигаретами и, включив погромче магнитофон "Комета", дружно закурили. Под подоспевшие шашлыки из сумок была извлечена водка (к сожалению, уже тёплая) , и началось веселье. Гости поднимали бокал за бокалом за здоровье именинницы, а потом и вовсе забыли о такой формальности, как тосты. Как часто бывает в большой компании хорошо знакомых людей, застольные разговоры превратились в равномерный гул, прерываемый громкими возгласами и смехом, когда все говорят одновременно, стараясь перекричать друг друга, но никто не обижается.
Я уже пробовал водку раньше. Её вкус казался мне отвратительным, и я предпочитал вино (не упуская при этом возможности произвести впечатление на окружающих такими терминами как "букет", "аромат" и "послевкусие", почерпнутыми мной из умных книжек) . Но в этот вечер, глядя, как девчонки лихо опрокидывают полные рюмки, я старался не отставать. По телу разливалось приятное тепло, голова кружилась.
Наверное, количество выпитого не в полной мере соответствовало возможностям моего неопытного организма, но я чувствовал себя таким счастливым среди этих замечательных людей, таких добрых и приветливых, становящихся всё добрее и привлекательнее с каждой рюмкой, что как-то не хотелось об этом думать. Впрочем, по нетвердой походке и раскрасневшимся лицам остальных, было очевидно, что никто меня за это не осудит.
Рита с самого начала вечеринки села рядом со мной и, положив мне на колено руку, заявила многозначительно, что я — ее кавалер и должен за ней ухаживать. Слушая ее веселый смех и ощущая, как иногда соприкасаются наши бедра под столом, я стал мечтать о том, что наше знакомство могло бы и продлиться. Она — взрослая опытная женщина, и ее не пришлось бы так долго уговаривать, как этих "мокрощелок", моих одноклассниц.
*****
2. Первый опыт: радость инцеста.
В поиске новых тем для моих бесчисленных сексуальных фантазий я как-то устроил ревизию тех полок в нашем шифоньере, которые занимала моя старшая сестра Татьяна. Хотя она на пять лет старше, то есть ей было тогда семнадцать, до этого дня я как-то не отдавал себе отчета в том, что я живу в одной комнате с уже взрослой девушкой. Мы всегда были на редкость дружны с сестрой. Она была надежным товарищем, готовым помочь, подсказать, "прикрыть" от родительского гнева, если нужно. А теперь я стоял и перебирал все это кружевное бело-розовое великолепие, которое она, оказывается, носила под своими юбками и блузками. Конечно, я понимал, что "наша невеста", как называла ее мама, в этом году заканчивает школу, а десятиклассница может, и даже должна иметь в своем гардеробе ажурные колготки. Но только теперь я стал понимать, что эффектная брюнетка, одевающая на свидание прозрачные трусики из тончайшего нейлона, и моя родная сестра — это одна и та же девушка. В ушах шумело, сердце колотилось в груди паровым молотом. Мной овладело безумное желание что-нибудь примерить. Торопливо стянув с себя брюки вместе с полосатыми "футбольными" трусами, я выбрал черный пояс с кружевными чулочками и узенькие кружевные трусики, и то и другое явно "закордонного" происхождения.
Сразу же выяснилось, что разместить свое хозяйство под тонкой, как паутина, тканью, мне не удастся. Мой боец вскочил по тревоге и был готов открыть огонь на поражение. Я надел пояс, натянул один чулок и понял, что мне вряд ли удастся закончить эту процедуру до начала "боевых стрельб". Я стоял на ослабевших ногах и смотрел на свой член, готовый взорваться от внутреннего давления. Сперма толчками поднималась от яичек и пульсировала на кончике головки, которая стала багровой от напряжения. Я обхватил рукой член и через секунду уже кончал, подвывая от наслаждения.
Минуту спустя, уничтожая следы своего преступления, я обнаружил несколько капель, попавших на трусики. Застирать их и высушить до прихода домашних я уже не успевал. Единственным выходом было спрятать. Я торопливо засунул Танины трусики под свой матрац.
Той же ночью я осторожно извлек их оттуда и, стараясь не шуметь, снова натянул на себя. Прикосновение гладкой ткани волновало необычайно. Остроту ощущениям добавляла возможность слышать ровное дыхание хозяйки этих трусиков, лежащей в трех метрах от меня. Впервые отцовские обещания о скором получении трехкомнатной меня не радовали. Я гладил свой член прямо через тончайшую ткань Таниных трусиков и думал о тех частях ее тела, которые эти трусики обычно скрывают. Оргазм был таким бурным, что, когда все кончилось, я долго с ужасом прислушивался, не разбудил ли я ее своим сопением?
Несколько месяцев спустя, перебирая в очередной раз белье, я наткнулся на жестяную банку из под монпансье, которую Таня спрятала глубоко под грудой своих лифчиков и трусиков. В банке лежали всякие пустяки, которые девчонки часто хранят без всякой надобности — какие-то записки, фантики, засушенные цветы, а также — пачка презервативов. Мои догадки нашли свое подтверждение: вот эти трусики, что я держу сейчас в руках обтягивают ягодицы не невинной девственницы, а опытной (порочной?) женщины. Мое воображение получило новую пищу: "Интересно, а с кем она этим занимается? А как? В каких позах? А берет ли она в рот?" (Я почувствовал что-то вроде укола ревности, и присел на ее кушетку, продолжая онанировать.) "Вот здесь она спит. Быть может и трахается тоже здесь? Вот так, например. Или вот так. А когда ее трахают в рот, она открывает рот вот так". Воображение рисовало мне все новые сексуальные сцены…
Вскоре я заметил, что меня стало волновать то, на что я никогда не обращал внимания раньше. Ее колени под коротким банным халатиком, холмики ее грудей, вздымающие тонкую ткань ночной рубашки. Я придумывал все новые поводы для того, чтобы быть всегда рядом с ней. Я старался вставать пораньше по воскресеньям, когда ей не надо было идти в университет, и у меня был шанс посмотреть на нее спящую. Иногда одеяло не прикрывало ее полностью. Это были самые счастливые дни. Я какое-то время рассматривал ее, а потом бежал ванную, боясь "расплескать" по дороге. Я хорошо помню, что после этого хорошее настроение не покидало меня весь день.
Очень скоро Таня стала главной героиней моих сексуальных фантазий. Что происходило в голове тринадцати-черырнадцатилетнего подростка, который, онанируя, мечтал о своей родной сестре? Инцест… Я и слова-то такого тогда не знал. Я просто ее очень хотел. Я понимал, конечно, что это неправильно, что она — моя сестра, и я не должен допускать этого даже в мыслях… . Но, мастурбируя по ночам в двух метрах от спящей Танечки, я хотел ее до умопомрачения, до обморока.
Мне было уже лет пятнадцать когда, раскопав в стиральной машине трусики, которые еще хранили ее тепло, я надел их, присел на край ванны и занялся своим любимым делом. Как я мог забыть запереть дверь? Не понимаю. Она вошла, когда я кончал, мечтая, конечно же, о ней. Шок, который я испытал, не поддается описанию. Сказать, что я был готов провалиться сквозь землю, значит не сказать ничего. Она смотрела на меня с улыбкой, а я стоял перед нею, сжимая рукой член, и не знал, что мне делать — спрятать скорее фонтанирующий орган в ее же трусики, или снять их скорее и надеть свои брюки. Немая сцена длилась не больше секунды, но эта секунда показалась мне вечностью. Она вышла, весело рассмеявшись, а я запер закрывшуюся за ней дверь, закрыл руками лицо и расплакался. Она видела на мне свои трусики, она видела, как я дрочил. Она знает мою тайну. Это — конец. Она теперь всегда будет меня презирать. Я был раздавлен, убит. Скажу честно, среди прочих меня посетили даже мысли о суициде. Я просидел в ванной около часа, не в силах заставить себя выйти. Но не мог же я оставаться там вечно. Выйдя из ванны, я обнаружил, что свет в нашей комнате еще горит, то есть Таня еще не спит. Покрутившись еще с полчаса на кухне, я понял, что ложиться она не собирается, так как, по-видимому, ждет меня. Я шел, как приговоренный к смерти идет на эшафот, и молился о том, чтобы оказалось, что она просто забыла выключить свет. Однако, мои мольбы услышаны не были: она действительно ждала меня. Отложив книжку, Таня встретила меня улыбкой. Красный от смущения, я разделся и лег в постель. Пауза была недолгой. То, что она мне сказала, я запомнил на всю жизнь: "Не переживай. Я никому не скажу. Это нормально. Онанизмом занимаются все… " и, после паузы: "… включая меня".
Меня как будто ударило током. Таня тоже онанирует??? Невероятно… Нет, она, наверное, просто издевается надо мной. Отвернувшись к ковру на стене, я боялся пошевелиться. Она продолжала: "Очень скоро ты встретишь девушку, которую полюбишь. Если она не дура, то все у вас будет хорошо, в том числе в сексе". Я продолжал изображать спящего. "А пока можешь продолжать делать то же самое, это абсолютно нормально, не переживай!"
Таня всегда была добрым и внимательным другом. Я заснул умиротворенный. Последней моей мыслью было: "Как жаль, что мне нельзя на ней жениться!"
Я учился в восьмом классе, когда это случилось. Наша физичка внезапно заболела, следующим за физикой и последним в тот день уроком была физкультура, и я, резонно решив, что в такой теплый весенний денек глупо упускать возможность безнаказанно прогулять школу, отправился домой. Я открыл своим ключом, скинул кроссовки, открыл дверь в комнату, вошел и остолбенел. Похоже, я пришел не вовремя. Сестра была не одна. Обнажённая Таня лежала на своей кушетке поверх клетчатого покрывала в объятиях своего однокурсника Андрея. Мне была видна только его тощая белая задница, покрытая крупными веснушками, которая совершала ритмичные движения между широко разведёнными ногами сестры. Таня увидела меня сразу. Ничуть не смущаясь, глядя прямо мне в глаза, она обняла Андрея своими ногами за талию и начала такие же ритмичные движения навстречу. Судорожное дыхание, стоны, отчаянный скрип старой кушетки… неудивительно, что они не услышали, как я пришёл. Глядя прямо на меня, Татьяна стала кончать. Я никогда не видел раньше, как кончают женщины, но догадаться было несложно. Ее глаза подернулись дымкой. Она дернулась, потом еще и еще раз, и начала биться в конвульсиях оргазма, не отрывая взгляд от меня. Женщина, являющаяся главной героиней моих сексуальных грез кончала прямо на моих глазах! Затаив дыхание, стараясь, чтобы подо мной не скрипнула предательски половица, я бесшумно закрыл дверь и выскочил на улицу. Тёплый ветерок не остужал залитое краской лицо. Меня буквально трясло от увиденного. Ревность, ужас и… возбуждение! Ближайшее укромное местечко, где я мог разрядиться, была беседка за нашим домом. Спрятавшись за кустиками, окружавшими беседку я нетерпеливо вытащил свой напряжённый орган. После того, что я увидел, мне хватило пяти или десяти секунд, чтобы брызнуть на распустившиеся зелёные листики.
А через минуту, когда первое возбуждение улеглось, я почувствовал такую обиду, что просто расплакался. Одной рукой я застёгивал пуговицы на школьных брюках, а другой размазывал слёзы по щекам, ещё не знавшим бритвы. Ну что она могла найти в этом конопатом? Воспоминание о прыгающей заднице вызывало брезгливое чувство. И, хотя я и понимал, что личная жизнь моей взрослой сестры, моей родной сестры, не может иметь ко мне никакого отношения, горькие слезы ревности продолжали капать, оставляя тёмные точки на школьном форменном пиджаке…
Однако, жизнь не стояла на месте. Я успешно сдал экзамены и перешел в девятый. Окончание экзаменов было решено ознаменовать вечеринкой. Квартиру предоставили, как обычно, родители Ольги, самой компанейской девчонки нашего класса. Обладая весьма привлекательной внешностью и веселым нравом, Оля заслуженно пользовалась любовью всей мужской половины класса. Охотно купаясь в лучах всеобщего обожания, красавица Ольга, однако, до этого вечера со смехом отвергала робкие попытки ухаживаний всех потенциальных кавалеров.
Вечеринка удалась на славу. Окончив восьмилетку, все ощущали себя людьми, преодолевшими какой-то очень важный этап в своей жизни. К тому же, несколько человек из класса решили продолжить образование в ПТУ, и нам хотелось с ними по-доброму попрощаться. Девочки были обворожительны, мальчики остроумны и галантны, время от времени доставалась и разливалась очередная бутылка, делая всех еще более раскрепощенными. Ребята выходили в парадное к лифту, важничая, доставали импортные сигареты, добытые в валютных магазинах и на барахолке, и ломающимися басками обсуждали с солидным видом перипетии закончившихся экзаменов и перспективы начинающегося лета. Девочки, раскрасневшиеся от вина, выскакивали следом, требовали ещё танцев и уводили курильщиков назад в квартиру. Скромная трёхкомнатная "распашонка" ходила ходуном. В полумраке пары танцевали, тесно прижавшись друг к другу. Робкие объятия, поцелуи. С детской непосредственностью возникали и распадались новые пары, возникали новые симпатии и привязанности… Я не отходил от хозяйки. Сжимая в танце её стройное тело, ощущая упругую гладкую кожу под тонким шёлком летнего платья, я всё больше терял голову и к концу вечера был безнадёжно влюблён.