Мы вышли в увольнительную. Гурьба затянутых в показушную форму срочников. Среди них — я и Алекс. Впервые с середины сентября я оказался в городе вместе с ним.
Саня держался рядом. Молчал. Молчал и я. Так, не перемолвившись и словом, мы добрели до одной из центральных улиц городка.
— Вон парк, — сказал Алекс, махнув рукой в сторону красивых, под старину, ворот.
Я пожал плечами, и мы медленно двинулись туда.
— Ты гей? — спросил я неожиданно даже для себя самого.
Конечно, за такой вопрос и по морде можно схлопотать, но вчерашняя Санина выходка меня разозлила.
Алекс быстро на меня взглянул. Помолчал.
— А ты? — ответил несмело.
— Я серьезно, — настойчиво проговорил я.
Саня поднял на меня взгляд. Отвел.
— А что, взаимная мастурбация теперь засчитывается за гомосексуализм?
Я ж говорил, он гнилой ботаник! Какой еще солдат-срочник мог бы выдать такую фразу?
— Алекс! Скажи, ты гей?
Парень помолчал.
— Тот раз был у меня первый. Это считается быть геем или нет?
Я пожал плечами.
— Совсем первый? Во всех отношениях?
Мы шли по центральной парковой аллее. Было утро обычного, будничного дня, и парк оставался пустынным.
— С особями мужского пола совсем первый, — рассмеялся Саня нервно. — И именно во всех отношениях. Не сомневайся. Разве я похож на тех, кто дрочит с другими мужиками?
Я вообще-то понятия не имел, как выглядят те, кто дрочат с другими мужиками. Поэтому только пожал плечами.
— А ты? Ты гей? — спросил он, отвернувшись, будто спрашивая не меня, а какое-то дерево по соседству.
— С чего ты взял! — возмутился я.
Алекс хмыкнул.
Мы вновь замолчали. Шли по красивым дорожкам среди красивых деревьев и, похоже, думали об одном и том же.
— Чего ты меня в душе разглядывал? — спросил я, наверное, минут через пять. — И у тебя встало! У тебя на меня встало! И ты говоришь, что не гей!
— Конечно, не гей, — пробормотал Саня. Мне кажется, он покраснел, несильно, но покраснел.
— Но ведь ты возбудился, я видел!
Алекс пожал плечами.
— Сколько я голых мужиков в душе повидал! Но ведь ни разу никогда не встало!
Я как-то опешил. То есть:
— То есть, — пробормотал я, — ты возбудился именно на меня?
Алекс рассмеялся. Несколько искусственно, надсадно.
— А что, ты улетный пацан! Мечта пидараса! Даже где-то жалко, что я не пидарас!
— Да пошел ты! — со злостью буркнул я.
— Ну, не заводись, — примирительно сказал Сашка. — Ну, случилось. Бывает. Что нам теперь, убить друг друга?
А почему он не спрашивает, почему у меня на него встало?
Мы молча шли уже по траве, среди одетых в золото деревьев.
— Как-то все это неправильно, ты не считаешь? — спросил я.
Саня пожал плечами.
— А что, — хмыкнул он нервно, с деланной наглостью, с которой в нашем взводе разговаривали буквально все, — в жизни нужно все попробовать! Вот мы и попробовали. Так уж получилось. Было. Ну и ладно! К тому же, мне кроме тебя, "все в жизни пробовать" просто не с кем!
Я опешил. Фраза мягко говоря двусмысленная.
Я брел с Алексом через ковер желтых листьев. Шли минуты, мы не разговаривали. Углубились уже совсем в какие-то заросли.
— Давай покурим, — предложил он вдруг. — Только спрячемся.
И решительно нырнул в кусты, скрывшись за несколькими деревьями.
Вот тут до меня дошло. И почему мы все время на узенькие тропинки сворачивали, и почему зашли так далеко, и почему оказались среди деревьев и кустов. Я стоял, не в силах ни пошевелиться, ни выдавить из себя хотя бы слово.
Мой застигнутый врасплох организм отреагировал немедленно — член встал, сердце заколотилось, в голове застучало.