Наталка расстелила на полу огромный пушистый плед и поставила низкий столик. На нём уютно разместился кальян и сосуды с живительной влагой по вкусу каждого из участников импровизированного пикника. Сами участники, числом трое, возлежали вокруг этого достархана, по мере возможности подражая героям древнеримских оргий, которые, ка известно, любили разлагаться со вкусом. Чубук неспешно путешествовал по кругу, в телах наблюдалась приятная опустошённость, разговоры были какими-то тягуче-ленивыми, и совершенно не хотелось выходить из этого состояния нирваны. Моя голова покоилась на животике у Анютика и находившиеся рядом женские прелести воспринимались мною с исключительно эстетической точки зрения.
Голова Анютика покоилась на большой диванной подушке, а Наталка, прикрыв мои чресла лёгким пледом, пристроила свою голову на них. Мерно побулькивала жидкость, сладковато-пряный дымок таял в воздухе, все заботы, пусть и на время, остались где-то далеко, во всяком случае, за дверями этого милого гнездышка. Вы скажете, гнезда разврата? Ну, дело ваше, лично я был просто на седьмом небе блаженства.
Так прошло, наверное полчаса, а может и побольше, смотреть на часы не было никакого желания, да, пожалуй, и необходимости тоже. Однако, всему на свете приходит конец, постепенно расслабленность в теле стала заменяться иными ощущениями, да и полные груди Анютика стали обретать, слегка покачиваясь от её движений, у самого моего лица, кроме эстетического, ещё и весьма возбуждающий вид. По её, слегка участившемуся дыханию, я сделал вывод, что и она не против более активного продолжения нашей вечеринки. Я отложил чубук на столик, слегка повернул голову и захватил губами сосок правой груди. Анютик вздрогнула, её тело напряглось, она задышала ещё чаще. Сосок очень быстро затвердевал у меня во рту. Мой член под пледом стал тоже проявлять признаки того, что покой его покидает, что не прошло незамеченным для Наталки. Она решительно сбросила с меня плед и не стала тратить времени на обсуждения. Поцеловав крайнюю плоть, она оголила головку и обхватила её губами. Я нащупал большим пальцем ноги её пещерку и стал осторожно ласкать быстро увлажнявшиеся губки.
Мы не произносили ни слова, только звуки дыхания, которые становились всё более громкими и страстными и влажный шелест и причмокивание нарушали тишину. Я повернулся на бок, заставив и Наталку изменить позу, положил ладонь на лобок Анютика и стал гладить его, постепенно сползая рукой в промежность девушки. Наталка выпустила член изо рта, раздвинула мне ноги и стали дразнить язычком мой анус. Это было так приятно, что я на какое-то время утратил чувство реальности, на забывая, впрочем, про Анютика, которая просто извивалась от удовольствия. Внезапно я почувствовал, что язычок Наталки проникает в меня и старается сделать это как можно сильнее и глубже.
Новое ощущение повлекло за собой новую мысль и мой палец, погрузившись в лоно девушки, выскользнул оттуда совершенно влажным. Его кончиком я коснулся "шоколадного глаза" Анютика, раздвинув её полные ягодички. Впрочем, посмотрев туда некоторое время спустя, я должен был признать, что шоколад, в данном случае, был очень молочным. Дырочка в попке Анютика была удивительно светлой по цвету, почти не отличаясь от окружающей кожи, что делало её ещё более соблазнительной и привлекательной. Я с жадностью стал ласкать её языком и пытался повторить действия Наталки. Мой язык пробовал растянуть тугое колечко и проникнуть внутрь. Анютик стонала всё громче, Наталка, продолжая ласкать мой член ладонью, перенесла своё внимание на её губы и груди, целуя их и облизывая с какой-то, похожей на мужскую, страстью.
Голос Анютика прозвучал совершенно неожиданно и словно подтолкнул события к дальнейшему развитию.
— Я хочу попробовать: туда: в попку:
Не знаю, кто был поражён больше, я или Наталка, возможно, что одинаково. Впрочем, значения это не имело, мы оба оторвались от своего занятия и смотрели на лицо Анютика. Оно было будто бы освещено изнутри пробудившимся новым желанием.
— Распечатайте мою попу: только быстрее, пока я решилась: пожалуйста: