Она расстелила кровать, видимо на ней она всегда и спала, стянула через голову платье, оставшись в лифчике, трусах и: Я-то думал она в колготках, а она в чулках! Села, скатала чулки, грациозно задирая свои изящные ножки вверх, как бы показывая мне, вот мол, любуйся. Расстегнула бюстгальтер, но не сняла, а только засветила свои шарики третьего размера и пошла в ванную, снимая его уже в дверном проеме. Я разделся до трусов и стал ожидать своей очереди в ванную. Похоже мне сегодня светило погрузиться еще в одну свою одноклассницу:
Танька ополоснулась быстро, не мочив волосы, она их собрала в пучок и вышла из ванной тоже в одних трусах. Возле двери в ванную, она покрасовалась передо мной, поворачиваясь то одним, то другим боком.
— Иди мойся, и успей вернуться, пока я не уснула. Вперед! -и она шлепнула меня по попе ладошкой, когда я проходил мимо нее.
Я тоже не стал зависать в душе, быстро ополоснулся и вышел из ванной голышом, потому как трусы простирал и повесил на сушилку.
— Хитрец, — Танька смотрела прямо на мой корень, который еще в ванной был обвисший, а тут под ее взглядом он начал подниматься.
Она встала с кровати, подошла ко мне, ухватилась рукой за член и приникла губами к моим губам. Целуясь она мяла то член, то мошонку, второй рукой прижимала меня за попу. Я свои руки пустил в открытое плавание по всему ее телу, между делом содрав с нее трусики, через которые она потом просто перешагнула, когда те съехали до щиколоток. Мне уже требовалось чего-то большего, поэтому я, приподняв ее и оторвав от пола, что позволяла разница в росте в пять см, и бросил на кровать спиной. Она раскинулась звездочкой, как бы зазывая, вот она я, возьми меня. Я навис над ней и начал покрывать ее тело поцелуями. Это моя излюбленная игра, целовать ее всю, и не давать ей отвечать.
Ты так и раззадориваешь ее, а если она в начале скована или зажата, то это ее сильно расслабляет. Танька пыталась, то поцеловать меня, то обнять, но я пресекал все эти попытки. Я, наслаждаясь своей игрой издевался над ней. Резко прижав ее руки к кровати, я присосался к ее правому соску играя с ним еще и языком. Он мгновенно разбух и потемнел. У Таньки сбилось дыхание. Я переключился на второй сосок, с ним произошло тоже самое. Я стал продолжать целовать ее животик, чувствуя, как он подтянут и крепок.
Руками я сжимал ее груди, не забывая сдавливать между пальцами соски. Танька вся тряслась. И было не понятно пока, что это, она вышла на пик своих ощущений, или это преддверие большого взрыва? Я коснулся языком верха лобка. Он был, как собственно вся ее промежность чисто выбрит, и только узкая полоска волосиков см полтора длиной упиралась в клитор, который сразу проявился, как только я коснулся этой полоски языком. Я обошел языком вокруг горошины и приложив губы к щели, из которой начало уже сочится наружу, стал втягивать ее внешние губы. Вместо них наружу вышли сморщенные губки капюшончика, которые я тут же обхватил губами и втянул. Танька взвыла с писком и затряслась еще сильнее. Я выпустил губки и втянул горошину.
— О-о-о-ой: Мать моя: — почти прокричала Танька, — а-а-а умир: умираю: — и она стала дергаться в спазмах сжимаясь в комок и распускаясь обратно.
Зрелище было невероятным. Я уже сам был на взведенном курке и потому отпустил ее, приставил головку ко входу и медленно вошел в нее.
— О-о-ох: хорошо: — пролепетала она.
Я вогнал потихоньку член до упора. Она была не глубокой, но с тренированными мышцами влагалища, потому как они меня импульсивно сжимали внутри. Я надавил еще немного, но понял, что глубже не войду, а только разворочу ей матку. Она сдавленно от этого пискнула и стала хватать воздух ртом и руками. Я немного вышел из нее и снова вогнал. Я стал быстро гонять член в ней, каждый раз надавливая с ударом на матку. Она только дрыгалась и тряслась, хватаясь за воздух. Я почувствовал движение внутри ствола и вогнал снова до упора стал изливаться в нее большими порциями-толчками. На седьмом толчке у меня запал иссяк, но член не падал, я вынул его из ее влагалища и присел на себе на пятки. Таньку трясло как эпилептичку, из ее вагины текло ровным тягучим потоком мое семя и ее тягучий сок. Наконец она смогла поймать дыхание и начала успокаиваться. Минут через десять она немного пришла в себя и села скрестив ноги по-турецки передо мной.
— Я это: Сколько живу, но такой потери ориентации еще у меня не было. — смущенно отводя глаза в сторону начала она, — помимо тебя и мужа мужиков попробовала с десяток, но вот так вот, первый раз: Что вот ты со мной сделал? Я что раньше и не знала, что такое оргазм?
— Танюх, ну оргазмы то, наверное, были, только не такие яркие и взрывные, — попытался возразить я.
— Может быть, может быть: блин, сил нет встать даже, пойти подмыться: но надо.
Видимо у нее действительно перенапряглись ноги, и она не могла никак встать. В итоге я поднял ее на руки и отнес в ванну.
— Иди, не подглядывай, тут женские таинства будут, — она вытолкала меня из ванны.