Оставалось 50 километров. Ей показалось, что она все решила, она решилась. И если сейчас она почувствует от него, к нему тоже, что чувствовала на протяжении последних пяти месяцев, она двинется на встречу к нему:
"В конце концов — ее мысли пронзали ее иглой — что ты вспомнишь в старости, дом-работа? Нет — совесть старалась перекрикнуть эти мысли — уютный надежный дом, интересная работа, любовь, да так как тебя, сука, никого не любят, все для тебя, все тебе. Потом что? Ты сможешь смотреть мужу в глаза? А сыну? Каяться к мужу пойдешь? И испортишь ему жизнь, он не заслуживает этого. И что тебе этот мужик? Испортишь деловые отношения, у него, таких, как ты толпы каждый день, он играет:"
Но она не хотела слушать, перед ее глазами светились его большие глаза чайного цвета.
"Проходи". Он был как всегда в рубашке и джинсах. "Больные с температурой выглядят иначе — мелькнуло у нее в голове.
Она ожидала большего, от квартиры. Обычная. Да, дом приличный, но не более. И самое странное, что не увидела она в ней ни женских, ни детских следов. Было ощущение, что это его личное или может быть вообще съемное убежище.
"Чай, кофе будешь?" — он пытался казаться гостеприимным. Она мотнула белокурыми локонами. "Спасибо". "Спасибо да, или спасибо нет?". "Спасибо нет, я мотнула головой". Она положила документы на большой стол, стоящий в центре комнаты. "Я сейчас" — он вышел.
Она подошла к окну и с замиранием сердца смотрела вдаль, не видя ничего перед собой. В голове крутилась одна только мысль: "хочу, хочу, хочу его:".
Она почувствовала его горячее дыхание на своей шее, она обернулась, он был близко, так близко как никогда раньше не был, никто кроме мужа так близко не был. Она чувствовала дикую дрожь во всем теле, ее трясло от страха и желания, мысли о муже, о сыне, о совести, о том, что дальше пронеслись вихрем в ее голове, она безжалостно отбросила их, отступать некуда, она знала, зачем приехала — документы предлог.
Он знал это, так же как и она. Его колючие, порой жестокие глаза чайного цвета стали совсем темными, он прерывисто дышал, она чувствовала тепло исходившее от него, вдыхала его запах и у нее кружилась голова, ее бросило в жар, она поняла, что такое, когда кровь кипит в венах. Она собрала остатки воли и попыталась отойти в сторону. Он обхватил ее за плечи своими сильными густо покрытыми волосами руками, обхватил сильно до боли: "Не бойся, иди ко мне, я больше не могу". Она попыталась вырваться, но так ли хорошо она пыталась это сделать? Он отпустил ее. Она рванулась к столу.!
Он на лету подхватил ее руку. Обнял ее сзади и прижал ее спиной к своей груди. Его губы заскользили по ее шее, и она поняла — все — она больше не в силах. Совесть резко заткнулась, мозг не функционировал, воля исчезла, осталось только тело, изнывающее от желания, подчиняющееся только похоти тело. Он развернул ее к себе лицом, нашел своими губами ее губы, и она открылась ему на встречу. Их языки сплелись в безумном танце. сколько длился поцелуй? Минуту или час? Она не понимала, она плыла сквозь время и пространство.
Он снял с нее пиджак, начал расстегивать блузку, она стянула с него рубашку. Соски на его переливающейся мускулами груди были твердые, и она уже впивалась в них своими идеально отманикюренными ногтями. Юбка, взвизгнув молнией, упала к ногам, она перешагнула через нее, оставшись в черных кружевных трусиках, черных чулках с кружевной резинкой и черном кружевном бюстгальтере, который через мгновение был расстегнут опытной рукой. Ее тяжелая грудь выпрыгнула, освободившись из плена, и ее правый, а затем левый сосок был подхвачен и обласкан его губами.