Через минуту Ольга вновь посмотрела в окно. Сомкнула колени. Подав тело чуть вперёд, согнувшись, тёрла ноги ладонями. Снова выпрямилась. Стала дрыгать ногами, стуча коленом о колено. Прикусила губу. Положила руку поверх юбки в области паха. Несколько раз на вдохе непроизвольно издала глухой звук "ссс". Резко приподнялась и придвинулась к спинке сиденья. Затем стала елозить на месте. Закинула ногу на ногу. Прикусила губу. Вновь пригнулась, продолжая держать руку поверх юбки, в области интимной части тела… Туфля правой ноги, находясь в невесомости, словно маятник качалась вверх-вниз. Поменяла положение ног, закинув левую ногу на правую. Теперь другая туфелька качалась из стороны в сторону. Ольга снова нетерпеливо посмотрела в окно. Выпрямилась. Поёрзала. Глубоко вздохнула и выдохнула. Снова на вдохе произнесла звук "ссс" , а на выдохе, тихонько произнесла слабое, тихое "ой" , заканчивающееся вздохом.
— Может, выйдем всё-таки? — снова спросил я, — не могу спокойно смотреть на твои мучения.
— Да уже чуть-чуть совсем осталась, — произнесла она, убеждая, скорее, себя в этом.
— Смотри. Сама же мучаешь себя!
— После пива такое бывает, — сказала она, согнувшись, и обхватила руками свои бёдра.
Несколько секунд просидела в таком положении. Снова выпрямилась, заёрзала и, не отрывая каблуки от пола, стала стучать ступнями по его поверхности. Личико у неё было сосредоточенно. Она покусывала губу. Застучала зубками.
— Почти приехали, — успокоила она себя, — сейчас лопну…
Мы подъехали в район, где располагались дома самых небедных жителей города.
— Остановитесь здесь, пожалуйста, — сказала громко таксисту, и чуть тише произнесла мне, — Не могу больше! Сейчас уписаюсь.
Машина остановилась на развилке. В стороне, через окно, я увидел забор, за которым виднелся двухэтажный, шикарный коттедж. Я расплатился с таксистом. Открывая дверь, поблагодарил водителя. Вышел, и подал руку своей знакомой. Она перекинула ноги на улицу, протянула мне руку, и с трудом разогнувшись, вылезла из автомобиля. Тут же обхватила рукой мой бицепс. Таксист развернулся и уехал.
— Скорее! Идём! — воскликнула Ольга, указывая свободной рукой в сторону забора, за которым располагался коттедж, — А то думала уже, что в такси не вытерплю…
Мы быстро-быстро прошли несколько метров. Ольга набрала код, и створы ворот автоматически распахнулись. Мы сделали шаг вперёд, и ворота захлопнулись. Перед коттеджем стояла небольшая беседка. Через окно беседки я успел разглядеть что-то вроде котла. Летом в ней можно сидеть, жарить шашлыки, мясо, сосиски… Слева и справа располагались газоны, а между ними — узкая тропинка, ведущая нас к крыльцу двухэтажного дома. Я пропустил спутницу вперёд, и она, нервно цокая каблучками, стремительно приближалась к дому. Поднялась по крыльцу, и часто переминаясь с ноги на ногу, стала открывать сумку. От резкого движения, она выронила её, но успела подхватить за лямку. Справилась с молнией, и стала рыться в ней.
— Ключ, ключ, — несколько раз произнесла она, — где же ключ?
Дрожащие руки шарили в сумке. Ноги отплясывали быстрый танец. Затем она резко присела на корточки.
— Лёшенька, — дрожащим голосом сказала она, — я не могу найти ключи. Помоги мне, пожалуйста!
Меня охватил приступ нежности к ней.
— Сейчас найду, Олечка, не волнуйся, — успокоил девушку я.
— Найди, пожалуйста. Я не могу уже. Писать сильно хочу!
Я залез в сумку и моментально вытащил ключи. На веках Оли наворачивались слёзы…
— Спасибо, миленький, — поднимаясь, обрадовано сказала она, и чмокнула меня в губки.
Я успел смахнуть с её лица слезу…
С третьего раза Оля попала ключом в замочную скважину, и мы вошли в прихожую. Не переставая переминаться, Ольга нащупала выключатель и зажгла свет в прихожей.
— Писать хочу, писать хочу. Туалет! — произносила она, расстегивая пуговицы на дублёнке.
Я снял куртку с себя, повесил на вешалку. Затем развязал шнурки на ботинках и поставил их на подставку с обувью. От резкого движения Олиной руки, пуговица с дублёнки оторвалась и поскакала по полу. Покрутилась вокруг оси, как юла, и замерла. Я помог Оле раздеться. Снимая с неё дублёнку, я ненароком коснулся её груди. Теперь она, перед зеркалом, предстала передо мной вновь в том виде, котором я увидел её сегодня впервые. Сработал инстинкт, и я положил руку ей на юбку сзади…
— Лёшенька, Лёша… Мне пописать надо сначала! — предупредила она меня, одновременно инстинктивно выпятив попу назад.
Прихожая заполнилась Приятным запахом ароматом Ольгиного тела и духов. Она попыталась снять туфли, но они не поддавались.
— Лёшь, помоги мне, пожалуйста! — умоляла она.