Чау Лю вскочила с края постели, быстро подошла к столу, отыскала нужный лист бумаги и протянула мужу:
– Успокойся, нельзя так нервничать, у тебя сегодня ответственная ночь. Держи, вот здесь. Читай и только успокойся.
Император перехватил лист бумаги, сосредоточился и прочитал вслух:
– Жёлтый лист плывёт и тает,
Как обман людского слова.
Я желаю верить снова,
Только сердце правду знает:
Всё кругом в обмане жёлтом,
И слова плывут и тают,
Я живу в обмане гордом,
И сомненья побеждают…
Император снова откинул голову на спинку кресла и задумчиво проговорил:
– Удивительно, твои мысли всё время совпадают с моими. Ты очень хорошая жена… в плане мыслей…
Она улыбнулась и всё так же без обиды ответила:
– Я знаю, можешь не повторяться… но плохая в плане зачатья.
– А вот сейчас я этого не сказал.
– Но опять подумал.
– Я подумал о другом: чтобы мне успокоить нервы, надо выпить чай из утренней росы. Прошу тебя, сходи в мою комнату, там в бамбуковом шкафчике стоит заварной чайник с остатками чая, подогрей и принеси сюда. Мне что-то не хочется просить об этом Ван Ши Нана…
Она поднесла ладони к груди и попросила умоляющим тоном:
– Может быть император освободит меня от этой процедуры? Он же знает моё отношение к чаю из росы, я ненавижу этот напиток, я не могу глядеть на этот заварной чайник, а уж тем более до него дотрагиваться.
– Ну-ну-ну-ну-ну… – запричитал император – Ну вот, теперь и ты на нервах… Я знаю твоё отношение к этому чаю, но…
– Что "но"? – её придыхания стали ещё сильней. – Я даже никогда не хожу на твои утренние чаепития, чтобы не видеть, как ты подносишь чашку к губам, я просто панически предчувствую, что ты однажды глотнёшь и тут же упадёшь со стула.
– Я знаю твою панику…
– Если знаешь, зачем заставляешь идти?
– Не заставляю, Чау Лю, а прошу: могла бы ты принести чаю из утренней росы своему законному мужу? А заварной чайник я всегда после чаепития беру с собой и запираю в толстый бамбуковый шкафчик. Вот, смотри: один единственный ключ, который постоянно находится у меня, – он вынул из кармана кимоно длинный ключ и показал жене. – Я прошу, очень прошу тебя… мне не хочется звать Ван Ши Нана…
– Потому что ты боишься, что по дороге он чего-нибудь подсыпит в чайник… ты всё-таки боишься… – вздохнула она.
– Чау Лю!!! Император ничего не боится кроме молнии!!! Она действительно вызывает у меня панический страх, потому что от неё может всё загореться, она и людей не жалеет!!! И вообще оставайся лучше хорошим поэтом и учёным, напичканным вот этими книгами и фолиантами, но не углубляйся в провиденье!!!
– Хорошо-хорошо. Я сию минуту пересилю себя и принесу, а ты пока ещё раз прочти мой "Жёлтый лист" и тут же подумай о Ван Ши Нане и Чжоу Дуне, только подумай спокойно, с холодным рассудком, не кипятясь. Надеюсь, что император понял, почему "жёлтый"? Это есть древнейший знак продажных проституток… кстати, очень распространённый в твоей любимой РУСИ.
– Чау Лю!!!
Она молча взяла ключ из его руки и ушла, тихо прикрыв дверь.
Император помолчал, глядя на строчки стихотворенья, а потом неспешно прочитал ещё раз – внимательно, жадно и почти по слогам:
– Жёлтый лист плывёт и тает,
Как обман людского слова.
Я желаю верить снова,
Только сердце правду знает:
Всё кругом в обмане жёлтом,
И слова плывут и тают,
Я живу в обмане гордом,
И сомненья побеждают…
Май Цзе прикрыла дверь смежной комнаты и шагнула в кабинет своего сексуального спасителя Чжоу Дуня, где несколько минут назад для неё произошло самое сладкое и жизненно важное событие, она была счастлива и снова держала в руке мужской бамбуковый пенис.
Чжоу Дунь расслабленно сидел на широком диване, откинувшись на его спинку, и теперь уже ласково взирал на императорскую наложницу, которая довольно быстро поплескалась в воде и вернулась.
Май Цзе, поправила волосы, одёрнула кимоно и сказала игриво:
– Император убьёт главного Мандарина…
– За что? – удивился хитрый Чжоу Дунь будто не понял её.
– За мелкие шалости… – она покрутила в руке бамбуковый пенис и показала ему.
– Во-первых, выброси эту гадость во-о-он туда, в ту мусорную корзину, всё должно быть естественно, без всяких искусственных палочек и тычинок. Во-вторых, шалости шалостям рознь. Есть шалости, от которых становится прекрасно, легко и радостно жить, неправда?
– О-о-о-о, – в тягучей истоме протянула она, – я в этом полностью согласна! Но… император будет взбешён, если узнает…
– Он узнает только тогда, когда ты ему расскажешь. Однако я думаю, Май Цзе не желает навлечь на себя лишнюю беду?
– Лишнюю? А что, у меня их много?
– Ты сначала выброси гадость, а потом приляг ко мне сюда, – и он похлопал себя по ноге, – мы с тобой мирно побеседуем.
– Но как же я могу выбросить, если это – императорский подарок?
– Перестань играть, Май Цзе, умоляю тебя. Ты же знаешь, что это не подарок, а самое откровенное унижение, унижение тебя как женщины. Ну, я жду.
– Главный Мандарин и Главный Министр очень смел в своих выражениях, – опасливо заметила она, – как бы чего-нибудь…
– А ты не думай о том, "как бы чего-нибудь" , ты стань такой же смелой, как я. Ну.
– Хорошо… попробую стать…
Май Цзе быстро подошла к рабочему столу и кинула бамбуковый пенис в корзину, стоявшую на полу, а потом скользнула к дивану и легла, опустив голову на ногу Чжоу Дуня.
Он нежно провёл пальцем по её щеке и сказал:
– А ты не глупа, красавица Май Цзе, не глупа.
Она взяла его руку и положила себе на грудь:
– Стараюсь, но Главный Мандарин хотел побеседовать о моих бедах, я слушаю.
– Я об этом и говорю: ты очень умело используешь гуманное правило нашего императора – не давать пиалу с ядом сумасшедшим, как бы они до этого ни провинились ещё в здравом уме.
– Главный Мандарин имеет в виду мои рисунки? – невозмутимо спросила она.
Чжоу Дунь погладил грудь Май Цзе, улыбнулся и ответил:
– Да, твои л о ж н ы е рисунки и поклёпы на Ван Ши Нана и свою сестру. Вот тебе и беда, первая беда.
– Разве? Ведь главный Мандарин прекрасно знает, что это абсолютная правда, а не ложь, – ласково продолжала Май Цзе, – он просто-напросто перевернул все факты моих рисунков и заморочил императорскую голову, я же знаю, что он зашёл во Двор пыток сразу после меня, и только не надо говорить, что это тоже ложь. А уж когда я следом получила бамбуковый подарок, мне всё окончательно стало ясно, что вмешался министр по безопасности. Да простит мои слова Главный Мандарин, но я стараюсь быть смелой, как он и хотел.
– Это хорошо, что ты смелешь с каждой секундой, но вместе с этим ты меня расстраиваешь, потому что я разоблачён… – Чжоу Дунь засмеялся, а потом спросил. – Кстати, раз уж такое откровение между нами: как ты узнала, что я следом за тобой зашёл к императору в беседку? Я же стоял за высокой стеной густого кустарника.
– А потому что я не только умна, но и о-о-о-чень наблюдательна. Когда рядом с охранниками находится Главный Министр, они всегда держат свои дубинки на плечах. Если с ними рядом император, они всегда их держат на груди. В тот момент дубинки были на плечах, значит, где-то совсем близко стоял Главный Министр по безопасности. Вот и вся наука.
– Молодец, я бы охотно взял тебя первым помощником в своё министерство, но, к сожалению, умалишённым вход воспрещён. Если император действительно поверит в твоё сумасшествие, ты минуешь пиалу с ядом, но я приложу все усилия, чтобы он отправил тебя в провинцию для психически больных. Ты слышала о такой?
– Ещё бы, – продолжала Май Цзе с абсолютным спокойствием, прижимая его руку к своей груди. – Но мне совсем не хочется лежать связанной на досках, поэтому если Главный Мандарин только попробует приложить усилия, я моментально выйду из роли сумасшедшей и расскажу императору, что министр меня изнасиловал.
– А вот это будет твоя вторая беда, – улыбнулся он, – потому что тебе император не поверит, глупышка. Тоже мне сравнила, я и ты. Кому из нас больше доверия? В твоём положении надо не играть сумасшедшую, а признаться императору, что в известных тебе рисунках – полный обман.
– Как же можно ложью предать правду и ни за что выпить яд?
– О-хо-хо, ВСЕМОГУЩИЙ БУДДА, откуда у этой наложницы такие высокие слова? Ты подумай о себе: если не пиала с ядом, то провинция для сумасшедших тебе обеспечена! – и Чжоу Дунь, перестав улыбаться и поглаживать Май Цзе, сильно и грубо стиснул её грудь.
Она вскрикнула от боли, вскочила с дивана, а на глазах навернулись слёзы.
– Тогда, – простонала она, – пусть Главный Мандарин тоже подумает о себе: у меня в кармане прямое доказательство его насилия! – и Май Цзе быстро достала совсем маленький стеклянный пузырёк, наполовину заполненный светло-серой мутноватой жидкостью. – Вот здесь находится сперма Главного Мандарина, я только что наскребла и собрала её, этого будет достаточно для дворцового лекаря! Император не остановится ни перед кем, если дело касается неприкосновенности его наложниц, и Главного Мандарина насильно заставят вызвать свою сперму, а потом дворцовый лекарь сравнит её вот с этим пузырьком и сделает выводы!
Чжоу Дунь с трудом проглотил подступивший ком в горле и с возмущением сказал:
– Пошлячка! Ты до того мерзко говоришь об этих вещах, что меня всего коробит, как бы ни стошнило! О, ВСЕМОГУЩИЙ БУДДА, сдержи
меня! Императорская наложница Май Цзе, ты где этому научилась, подлая?!
– В книгах Дворцовой библиотеки!
– Ай-яй-яй… – расстроено покачал головой хитрый Чжоу Дунь, – у неё беда за бедой, а она ещё издевается. А мы так упоительно начали нашу встречу около этого стола и можем продолжить её каждый день уже в постели. Я буду приносить тебе постоянную радость в отличие от обещаний императора, я подниму тебя во Дворце на одну из высших ступеней – на ступень ГУЙ ФЕЙ, и ты будешь драгоценной любовницей.
*****
– Главный Мандарин так часто упоминает императора не очень хорошим словом и берёт на себя его прямые обязанности, что просто диву даёшься, не задумал ли он… чего-нибудь? . . – настороженно спросила Май Цзе.
Чжоу Дунь медленно встал с дивана:
– Конечно, задумал. Я задумал помочь тебе. Откажись от своих рисунков, и ты сразу получишь всё, что я сказал, иначе – провинция для сумасшедших. А сегодня поздно вечером я жду тебя в своей спальне или ты предпочитаешь наслаждаться императорским бамбуковым подарком?
– Нет, не предпочитаю: только не это: – всё так же настороженно ответила она, медленно подходя к двери, – только не это: я подумаю о вашем заманчивом предложении: и скорей всего приду к Вам: сегодня поздно вечером:
– Подумай и приходи, а этот пузырёк всё-таки тоже выброси: подальше от беды, своей беды.