— Я подумаю: может быть выброшу:
— Подумай-подумай.
— Подумаю:
— Да-да, подумай.
— Я подумаю: — и коротким стремительным шагом Май Цзе покинула кабинет, сильно хлопнув дверью.
Чжоу Дунь секунду постоял, глядя на дверь, а потом в сердцах так ударил кулаком по своему рабочему столу, что все письменные принадлежности разом попадали на пол.
— Подлая тварь! — проревел он. — Подлая! Подлая! Подлая! . .
В четыре часа ночи меня резко сморил сон, заставил бросить писанину и мертвецки упасть на диван.
Я не помню, сколько прошло времени, когда неожиданно пробудился и увидел, что мой живот обнимают и тискают.
— А-а-а, хочешь пырнуть?! — заорал я и соскочил на пол словно ошпаренный. — А ну, брось нож! Брось!
На краю дивана в тусклом свете фонаря, который бил прямо в окно, ко мне тянула руки обнажённая Наталья и нежно шептала:
— Господи, Костик, какой нож? Иди сюда. Я же ласкаться пришла, мне так плохо без тебя.
— Марш обратно наверх! — крикнул я.
— Перестань, мучитель мой, иди ко мне, — простонала она и захлюпала носом.
— Ах, так?! Тогда наверх пойду я!
— Костик, останься, сними пижаму и ложись, любимый.
Я подскочил к столу, взял ноутбук и помчался на второй этаж.
Наталья громко зарыдала, содрогаясь бледно-матовым телом.
На площадке второго этажа ярким светом горело настенное бра, а висевшие часы с ужасом для меня показали только 5: 40 утра. Площадка вела к трём раздельным комнатам, но я остался здесь, плюхнулся на диван, положил ноутбук на маленький журнальный стол, отвалился головой на подушку и закрыл глаза. Сон не шёл. Повертевшись туда-сюда и тяжело вздыхая, я приподнялся.
— Чёрт бы вас всех… — вырвалось у меня. — Тогда: надо писать: Писать и дописать, во что бы то ни стало. Нет, сначала немного выпить… коньячку, да-да, коньячку…
Я метнулся к барному шкафу, стоявшему у окна, рванул дверцу, достал неполную бутылку коньяка, стеклянный стакан и плеснул на дно граммов пятьдесят, отыскал завалявшуюся конфету, выпил и закусил. Потом вернулся к дивану, раскрыл ноутбук на журнальном столе, занёс пальцы над буквами клавиш и сказал себе бодрым голосом:
— Вперёд! . .
Вылетев из кабинета Главного Министра, Май Цзе завернула за угол коридора, закрыла глаза и прижалась к стене.
— Императорской наложнице плохо? — вдруг раздался мужской голос.
Она испугалась, ахнула и увидела щуплого старичка, проходившего мимо, это был Суан Сен — управляющий Двором Пыток, он нёс в руке пустую пиалу.
— Может позвать дворцового лекаря? — заботливо спросил старичок.
— А? Да-да, лекаря… то есть, нет-нет, спасибо… — сбивчиво пролепетала она, — я сейчас сама… то есть, потом… — и стремительно побежала наверх по ступенькам лестницы.
Старичок покивал головой и сокрушённо сказал:
— Точно — болезнь Шау Муня на лицо: то шляется по Дворцу с бамбуковым членом и смеётся, то совсем нечленораздельно отвечает на вопросы. Жалко милашку.
Май Цзе поднялась на императорский этаж и замерла в раздумье.
По всему коридору стояла цепочка ревностных строгих охранников.
Она робко шагнула к одному из них и с волнением в голосе сказала:
— Передайте, что наложница Май Цзе — к императору! Очень срочно!
Охранник опустил глаза, оглядел её с головы до ног и мрачно потребовал:
— Ступень?!
— Третья ступень ФЭЙ! — быстро ответила она.
И только теперь он громко прокричал в сторону остальных стражей:
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
По всему коридору зычно прокатилось от одного к другому:
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
— К императору наложница Май Цзе, ступень ФЭЙ! Срочно!
Дальняя дверь открылась, вышел император и что-то сказал охраннику, тот кивнул, развернулся и громогласно передал назад по цепочке:
— Пропустить наложницу Май Цзе!
И снова прокатилось от одного к другому:
— Пропустить наложницу Май Цзе!
— Пропустить наложницу Май Цзе!
— Пропустить наложницу Май Цзе!
Когда последний охранник повторил то же самое, Май Цзе склонилась и быстро засеменила к открытой двери.
В комнате на широком кресле сидел император и пил горячий чай из утренней росы, рядом стояла жена Чау Лю и держала на его плече изящную ладонь.
Май Цзе вошла, закрыла дверь и замерла, окунув лицо в ладошки.
— Ну и что? — спокойно спросил император, сделав глоток любимого напитка. — Я вижу, что ты пришла повиниться за свою ложь?
Май Цзе подняла голову и с опаской взглянула на его жену.
Император понял и заверил глупую наложницу:
— У меня от жены нет никаких секретов, смелей.
Май Цзе смело ответила:
— Император, мне не за что виниться, мои рисунки — истинная правда. Я пришла сказать, о другом: меня только что изнасиловал ваш ближайший министр Чжоу Дунь.
Чашка императора мелко затряслась по блюдцу, и Чау Лю быстро перехватила чайный прибор.
— Что?! — коротко крикнул император и застыл с открытым ртом.
— Меня только что изнасиловал Чжоу Дунь.
Император, не веря ушам, замотал головой и крикнул теперь на всю комнату:
— Он не мог такое сделать! Не мог! Не мог! Ты просто больна своей бешеной плотью и тебе приснилось! Как ты смеешь болтать всякие бредни?!
Чау Лю схватила мужа за плечи.
— Император, — смело продолжала Май Цзе и вынула из кармана маленький пузырёк, — вот доказательство, что это — полная явь, а не сон. Я успела вовремя проявить ловкость, потому что свято чту законы ВСЕМОГУЩЕГО БУДДЫ, которые вверены только моему императору. Здесь находится сперма Чжоу Дуня.
— О-о-о! — простонал император, закрыв лицо руками. — Опять эта сперма! Куда ни кинь, во всём Дворце одна сперма! Все с ума посходили! Что мне с ней делать?!
Май Цзе поняла по-своему и тут же подсказала:
— Этот пузырёк надо отдать дворцовому лекарю, а Чжоу Дуня заставить насильно вызвать своё семя, тогда лекарь сравнит две спермы и убедится в их схожести, а император получит доказательство, что мне это не приснилось.
— Ты ещё будешь учить императора, больная?! — и он замахал на неё руками. — Убери от меня эту мерзкую склянку, притащила всякую гадость!
Она мгновенно убрала пузырёк.
А Чау Лю спешно вставила рассудительное слово:
— Ты напрасно нервничаешь. Май Цзе просто золото, все бы женщины были такими умными. Она уберегла от позора себя и прежде всего — ТЕБЯ, собрав в эту склянку вещественные доказательства. Нельзя так слепо верить своему Министру Чжоу Дуню, мой император. Я, например, сейчас верю Май Цзе.
Император тяжело задышал, глядя на жену, и хотел подняться с кресла, но снова падал в него, падал и падал.
Чау Лю помогла ему и протянула руки.
Он встал, наконец, и в полном недоумении спросил:
— Веришь? . .
— Да, верю! И могу повторить несколько раз: верю, верю, верю! Достаточно, мой император?
— Достаточно: но, если: если это — правда, то как же он: как же он мог? . . Он же нарушил: он же нагло посмел с моей наложницей: Кто? Главный Министр? . .
— Император, — добавила Чау Лю, — до сей поры Вы всегда ценили слово своей жены и всегда к нему прислушивались. Так вот, я как женщина прекрасно понимаю Май Цзе, и надо немедленно без всяких проволочек отдать этот пузырёк дворцовому лекарю, немедленно, а самому Чжоу Дуню предоставить комнату для личных интимных действий пусть даже и позорных для него! . .
Ольга спросонья громко вскрикнула и перепугано вскочила на кровати, разбудив рядом спящего отца.
— А? Что? — он резко оторвался от подушки и очумело уставился на неё, моргая глазами. — Ты кричала?
Ольгу трясло мелкой дрожью, она куталась в ночную рубашку, поднимая воротник, и часто кивала головой:
— Да-да-да, мне приснилось страшное… да-да: я кричала, кричала, кричала…