— Всё, — сказал я.
— Где же "всё" , — недоверчиво заметила кассирша и ткнула пальцем в пакет, — там ещё что-то.
Я вынул книгу и показал название — "АЗБУКА СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ" , а потом спокойно объяснил:
— Подарок ЗАГСа.
— Ясно, — улыбнулась кассирша, — поздравляю, с вас тыща пятьсот.
И было совсем непонятно — с чем поздравила: то ли с Загсом, то ли с покупкой на тыщу пятьсот?
— Спасибо — ответил я, отдал деньги и вышёл.
На пороге магазина в лицо дунул холодный осенний ветер и пригнал откуда-то сбоку красный кленовый лист, который шлёпнулся и прилип на самую середину моей куртки. Я посмотрел на него и вдруг вспомнил недавние слова Оленьки, они так отчётливо прозвучали в ушах, что я даже обернулся, будто она находилась рядом: "Костик, оставь на самой середине вон тот кленовый, большой и красный! Поедем в ЗАГС со шведской короной!".
Я усмехнулся, сбросил прилипший лист, который отпечатал на куртке мокрый неровный след, и спустился по ступенькам супермаркета…
Когда я открыл дверь квартиры, то сразу увидел в прихожей около зеркала своего отца, он весело мурлыкал под нос какую-то мелодию и завязывал галстук на белой рубахе, заправленной в тёмные брюки. Его длинные волосы были закручены торчащей косичкой, и голова походила на классическую голову Барона Мюнхгаузена, однако мощные плечи, высокий торс и твёрдо расставленные длинные ноги напоминали отнюдь не субтильного фантазёра, а скорее борца или боксёра тяжёлого веса.
— Ага-а-а-а! — пропел он довольным голосом и кинул на меня сквозь зеркало тёплый отеческий взгляд. — Один уже прибыл, хорошо-о-о! И как же встретил моих голубков Храм Целомудрия?!
— Храм прочитал нам лекцию о супружеской жизни и подарил учебное пособие.
— А как же ты думал, сын мой! — пробасил отец. — Это дело непростое! Без каждодневных лекций старшего поколения и учебных пособий здесь не обойтись, на одном кувырканье в постели семейную жизнь не построишь, дорогой ты мой!
— Ну конечно, — улыбнулся я, — ты ещё скажи, что теперь по-другому и кувыркаться надо.
— А что, может и по-другому! Ты почаще в учебное пособие заглядывай! Там картинки-то есть?! — и он засмеялся, лукаво сощурив глаза.
*****
— Отец, не путай брачное пособие с "Плейбоем". А куда собрался такой красивый?
— Как куда?! — он удивлённо развёл руками. — За стол собрался, тебя встречаю! Мы же хотели сразу отметить, а Ольга приедет — продолжим!
— А чего в галстуке и белой рубахе как на свадьбу? До нашей свадьбы полтора месяца, вот так-то, — я протянул ему пакет и снял куртку.
— Полтора так полтора, подождём! А на вашу свадьбу я приду не то что в белой рубахе — в золоте и брильянтах, а за спиной будут фанфары трубить! Айда на кухню, там закуска вянет!
Я скинул ботинки, натянул тапки и зашёл в ванную комнату помыть руки.
— О-о-о-о! — донёсся с кухни одобрительный возглас. — "Русский стандарт"! Прекрасную водку купил, молодец! Ты знаешь, водка отличная, а название — дрянь, у меня всегда от него плохая ассоциация, будто мы, русские, все под один размер сделаны, как деревенские стандартные валенки!
Я слушал отца, вытирая руки полотенцем, и только сейчас вдруг обратил внимание на батарею, где сушилось нижнее бельё моей Оленьки: две пары разноцветных трусиков и пара лифчиков.
— Слушай, отец! — крикнул я, глядя на это хозяйство. — Ты зачем принёс Ольгино бельё, а?! Оно же спокойно висело себе на нашем балконе, когда мы с ней уходили! — я вошёл к нему на кухню и раздражённо добавил. — Ещё не хватало, чтобы ты начал стирать её тряпки!
— Сын мой, ты чего так катастрофически раскис-то?! — прокатился по кухне отцовский бас. — Явился такой радостный, праздничный! Что страшного случилось?! Шёл человек по прихожей, дверь у вас в комнате всегда открыта, человек увидел на вашем балконе мокнущее под дождём бельё, он взял и повесил его на горячую батарею! И что?!
— А то! Я хочу, чтобы моя жена сама заботилась о своём нижнем белье!
Отец тут же вошёл в роль какого-то героя, что для него всегда было любимым и привычным занятием. Его правая бровь резко вздёрнулась, в глазах забегал игривый чёртик, пальцы страшно скрючились, метнулись к моему лицу, а губы красноречиво прошептали стихами:
— Ногти, как лезвие бритвы в нежную шею вопьются!
Часто бывает, что люди от ревности расстаются! . .
— Всё-всё-всё! — остановил я. — Твои актёрские способности мне хорошо известны! Ну тебя к лешему! Пойдём лучше выпьем! — и махнул на него рукой, бросив свои нравоученья.
— А я о чём?! Конечно, лучше выпить, чем мусолить разговоры о женских тряпках, это не наше мужское дело! Быстро забыли и вернулись в прежнее состояние праздного духа, дабы с весельем и отвагой предаться озорным шалостям нашего товарища Бахуса!
— Да уж, давненько мы не встречались с нашим "товарищем" , — я перестал дуться на отца и открыл бутылку "Русский стандарт".
Стол был уставлен лёгкими закусками: сыром, ветчиной, банкой горбуши, банкой красной икры, помидорами, зеленью, яблоками и целым батоном колбасы
— Та-а-а-к… — отец разлил водку по широким стеклянным стаканам, сунул мне в руку один из них, сам взял другой и готов был к первому тосту. — Ну, Константин Юрич, с великим почином тебя! Дальше всё будет интересней и забавней!
Он обнял меня крепкой ладонью за шею, пододвинул мой лоб к своему лбу, и мы по-дружески прилипли друг к другу.
Я очень близко видел глубину его глаз, в которых всё так же бегал игривый чёртик, а моргающие веки напоминали большие мохнатые шторки.
— Интересней и забавней! — повторил он, дыша мне прямо в нос. — Правда, эти забавы могут повернуться неожиданными сложностями, но ты их не бойся!
— А я ничуть не боюсь, — и тоже схватил отца за шею.
— Вот и молодец, — улыбнулся он, — чем сможем, тем и поможем! Как любила говорить твоя покойная матушка "будем преодолевать препятствия по мере их поступления" , потому что официальная супружеская жизнь, скажу тебе, совсем не похожа на вольные гражданские отношения, и в ней сразу можно заблудиться как в лесу! Так и будешь орать: "Караул! Заблудился! Помогите!".
Я усмехнулся, он тоже хмыкнул, и мы, наконец, отпустили друг друга.
— Давай: За тебя, сын мой: Константин:
Мне показалось, что слова отца прозвучали не совсем искренне, и сам он подумал в этот момент абсолютно о другом:
Словно пушинка Ольга парила в воздухе спортивного зала, мягко отталкиваясь от ковра голыми ступнями и сливаясь воедино с удивительно приятной мелодией, заполнявшей пространство. Упражнение с мячом смотрелось как единый миг беспрерывного полёта неземной красоты.
Женщина-тренер стояла у стены и внимательно следила за Ольгой, иногда проверяя время по бегущей стрелке секундомера.
Девчонки-спортсменки сидели на длинной деревянной скамье со своими лентами, булавами, скакалками и неотступно глядели на подругу.
Ольга продолжала выступление: подбросила мяч, успела сделать кувырок вперёд и поймать круглый реквизит одними коленями, затем — ловкий акробатический трюк с перекатом назад, удар ногой по мячу, снова летящему вверх, и под самый финал музыкальной темы — изумительная поза "ласточки" , и чёткое падение мяча в открытую ладонь.
Девчонки оживились и активно зашептались.
Женщина-тренер сдержанно сказала, как и подобает педагогу:
— По времени — хорошо, по исполнению — неплохо.
Ольга расслабилась, села на ковёр, раскинула уставшие ноги и стала слушать.
— Говорить о явных плюсах не буду, они очевидны, — обстоятельно продолжала тренер, — скажу о минусах. Первое: ощущение, что ты всё время думаешь о мяче, не думай, при точном распределении он сам придёт к тебе, не подглядывай за ним, это плохо смотрится с актёрской точки зрения, больше доверяй себе. Второе: шире тяни прыжок длинным шагом, шире, с твоими ногами это пройдёт очень эффектно и красиво, вспомни горную лань, мы же говорили с тобой. Третье: держи финал, хоп — и замерла, застыла, поймай равновесие, а то вся твоя "ласточка" чуть-чуть дрожит, ступня ходуном, точка нужна, прочная точка. Ладно, отдохни минут пятнадцать, потом пройдёмся ещё раз. Лена! Выходи! Быстро-быстро! — крикнула тренер рыжей девчонке.
Ольга встала с ковра, освободила место подруге, и на ходу они коротко хлопнули друг друга по рукам.
А девчонки, сидевшие на скамейке, от души подбодрили Ольгу, подняв большие пальцы вверх — класс!
В ответ она кисло улыбнулась, самокритично оценив своё выступление, взяла лежавший на стуле мобильник и вышла в коридор.
В коридоре прямо на глазах зажёгся верхний свет — за окнами уже заметно темнело.
Набрав номер телефона, Ольга нетерпеливо стала ждать.
— Алло! — оживилась она. — Костик, привет! Как вы там? . .
В эту минуту я был очень "тёплым" , и распознать меня не составляло никакого труда.
— Ольленька! — крикнул я, держа над ухом свой мобильник. — Ты ххде? Ты знашшь, скока щщас время?
Отец был тоже пьян, он сидел по ту сторону стола, на котором уже возвышалось две бутылки коньяка, и жадно тянул ко мне руку, ему не терпелось услышать мою жену.
— Костик! — звенел Оленькин голос. — Да ты, я слышу, вовсю плывёшь!
— Хто? Я? — и дурашливо улыбнулся отцу, подмигнув ему. — Да мы вдвоём плывёшшь! Как же нам не плывёшшь по такому поввводу? . .
Лёгкая улыбка дёрнула Ольгины губы:
— Костик, я умоляю, вы далеко не заплывайте, вы пока посушите вёсла, я скоро приеду, и мы поплывём дальше все вместе! . .
— Хорррошо! — согласился я. — А ты хде, лубовь моя?!
Отец не выдержал, перегнулся через стол, выхватил телефон и пробасил:
— Свет души моей, приезжай и соответствуй!"Без тебя темно и стыло, с тобою глыба льда заговорила"! Ты знашшь, скока щщас время?!
— Знашшь! — передразнил Оленькин голос. — Полвина пятва!
— Во-о-о! — многозначительно протянул отец. — Полвина пятва! А у тебя в такой день и не в одном глазу! . .
Ольга упрекнула и в шутку, и всерьёз:
— Зато у вас — во все четыре глаза! Сушите вёсла, Юрий Семёныч, и прошу без меня за буйки не заплывать! Вам ясно?!
— Ясно! Есть не заплывать и сушить вёсла! — покорно прокричал отцовский голос, и тут же снова спросил. — Нет, правда, а ты когда приееешь, душа моя?! . .
Ольга резко закончила:
— Около семи! Ждите! Целую! — и дала отбой.
Она шагнула к стене и прижалась к ней спиной, откинув затылок, постояла так несколько секунд и скользнула вниз, присев на корточки, обхватила голову и о чём-то задумалась…