Он трепыхнулся пару раз, оторвался от неё и заржал радостным смехом:
— Охо-хо-хо!!! Ой-ёй-ёй!!! Вот это МАМОЧКА!!! — потом разлил в стаканы вино и провозгласил. — Брюсов!!! Для нашей любвеобильной МАМОЧКИ!!!
И прочитал:
— "Как любил я, как люблю я эту робость первых встреч,
Эту беглость поцелуя и прерывистую речь!
Как люблю я, как любил я эти милые слова,
Их напев не позабыл я, их душа во мне жива!
Я от ласковых признаний, я от нежных просьб отвык,
Стал мне близок крик желаний, страсти яростный язык,
Все слова, какие мучат воспалённые уста,
В час, когда бесстыдству учат ТЕМНОТА и НАГОТА!!!".
— Браво!!!
— Класс!!!
Уже темнело.
Я, наконец, свернул на лесную просеку, и с этого момента время поскакало с неимоверной быстротой, громко тикая в голове как мой дачный будильник.
А Наталья — чуткая крыса — вдруг огляделась по сторонам, потом стала пялиться в лобовое стекло и удивлённо спросила, перегнувшись ко мне:
— Костик, а куда мы приехали, Боже? . . Это же та самая просека, а впереди железные пути, где ты хотел броситься:
— Ты явно ошиблась! — ответил я и дал по газам.
Из-под колёс хлёстко рванулась грязь вперемешку со снегом.
— Точно, Костик, это то самое место: Зачем мы здесь? . .
— Ты ошиблась, говорю! Ошиблась! — прикрикнул я. — Мы сейчас перескочим пути и сократим дорогу! — и упорно продолжал гнать машину на рельсы.
— Какую дорогу? . . Мы никогда не ездили в сторону дачи по этой дороге: Боже, куда ты? . . — и она вцепилась в мою руку.
— Пусти! А ну, пусти! — я грубо откинул Наталью назад и случайно задел её по носу, она громко завизжала.
А Юрий Семёныч противно заорал, пытаясь ухватить моё плечо:
— Эй, водила, полегче! Щас как тяпну!
И в этот момент "Honda" подпрыгнула, сотрясая всех сидящих, и плюхнулась своей серединой на одну из рельсов железных путей — точно как я хотел, как и задумал раньше, она прочно застряла. Мгновенно выдернув ключ зажиганья, я словно каскадёр вылетел из машины в заранее приоткрытую дверь, сильно прихлопнул её обратно и нажал жёлтую кнопку на брелоке, намертво перекрыв не только двери, но и окна, всё свершилось в какие-то считанные секунды
Вдали раздался до боли знакомый и тревожный вой сверхскоростного поезда САПСАН.
Я кинулся к носу машины, быстро вытащил из кармана отвёртку и дрожащими руками стал откручивать винты переднего номера, освещённые тусклым светом придорожного фонаря.
Казалось, что САПСАН уже был совсем близко, оглашая окрестность невыносимым стоном.
Я метнулся к багажнику и принялся снимать задний номер, но винты с гайками как назло заели, тогда я схватил валявшийся камень и начал нещадно колотить, задыхаясь от бешеной спешки, номер наконец-то поддался.
Юрий Семёныч безнадёжно долбил кулаком по приборному щитку, желая добраться до проводов зажиганья. Наталья и Тамара Петровна с безумными лицами колотили руками в стекло и что-то истерично орали мне, а Ольга пыталась подняться на костылях, но ударялась головой о крышу машины и падала.
Яркий луч убойного САПСАНА насквозь резанул машину и выкрасил в бордово-жёлтый цвет.
От дикого ужаса надвигавшейся смерти меня всего колотило, раздирало душу и сердце, но я собрался с силами и прошептал сухими губами:
— МУДРОСТЬ И ДОБРОДЕТЕЛЬ ПРЕОБРЕТАЮТ НОВЫХ ЛЮДЕЙ, — и побежал прочь, спотыкаясь, падая и слыша за спиной пронзительный визг САПСАНА.
Почти у самого шоссе я свалился в сугроб снега, и вдруг там, на рельсах раздался мощный удар, а за ним — взрыв, звук которого разлетелся по всему лесу.
Я поднял заплаканное лицо и увидел пламя огня отброшенной машины и летящие в разные стороны куски железа, а смертельный САПСАН, не имеющий право тормозить свой сумасшедший полёт, проскочил дальше, протянув за собой длинную линию светящихся вагонов и сохранив сотни жизней своих пассажиров:
Главный редактор Пчелинцев сидел в своём кабинете с чашкой чёрного кофе и увлечённо дочитывал последние страницы романа под яркой настольной лампой:
"Слуга Ван Ши Нан осторожно раздвинул бамбуковую штору, вошёл в библиотеку, поклонился, поднеся ладони к лицу, и произнёс одно лишь слово, что означало полную готовность выполнить приказ:
— Император!"…
Император закрыл книгу, приподнялся с ковра и приветливо сказал:
— Да-да, дорогой Ван Ши Нан, проходи.
Слуга удивился такому мягкому тону и шагнул ближе, бровь его дёрнулась.
Император доверительно продолжил:
— Я вот что намерен сегодня сделать: буквально через час, когда солнце начнёт клониться к закату, хочу отправиться в короткую прогулку на своём императорском корабле по нашей чистой Жёлтой реке.
Слуга опять поклонился.
— Я прошу тебя передать моё искреннее приглашение отправиться со мной Главного министра Чжоу Дуня, министров Чан Буя, Хуан Мия, Ухай Ли, Главного Дворцового лекаря Сан Гуана, сестёр-наложниц Май Цзе и Юй Цзе. Я естественно приглашаю и тебя, Ван Ши Нан.
— Верный слуга всегда с Вами, император!
— Я не о том. В данный момент ты приглашён не как слугу, дорогой мой, а как почётный гость, — император даже приятно улыбнулся.
Ван Ши Нан был несколько озадачен:
— Это для меня так неожиданно: "как почётный гость" :
— Я уверен, что подобная неожиданность будет и для всех остальных, потому что во время прогулки я намерен сказать очень тёплые, очень важные для меня слова, хочу кое в чём извиниться: да-да, извиниться: и поговорить о нашей дальнейшей жизни и процветании государства на правах друзей равных между собой.
Ван Ши Нан насторожился и проговорил:
— Осмелюсь заметить, император, что такой разговор на Вашем корабле будет чрезвычайно лестным для всех, но подобает ли Вам извиняться? . .
— Подобает-подобает, — сердечно ответил император, и по-дружески дотронулся до руки Ван Ши Нана, — мой милый, когда голову озаряет гениальная мысль о будущем, извиняться подобает даже императорам.
Слуга недоверчиво спросил:
— Мне, значит: идти приглашать? . .
— Иди-иди, и ровно через час я всех жду на причале.
— А что прикажете взять из тёплых вещей, всё-таки: вода? . .
— Не утруждай себя, Ван Ши Нан, успокойся, я всё возьму сам, ты же едешь как почётный гость.
— А-а, ну да: Значит, я пошёл приглашать? . . — повторил слуга.
— Иди-иди, мой самый преданный человек, иди. И прошу тебя: развей свои сомненья, я абсолютно искренен перед тобой.
Ван Ши Нан поклонился и вышел:
Однопалубный деревянный корабль, скорее похожий на огромную лодку, мирно покоился у причала тихой Жёлтой реки, где угасающие лучи заходящего солнца всё ёщё радостно отражались и блестели на поверхности воды, словно металлические бляшки.
Длинные вёсла, поднятые высоко вверх, торчали из круглых отверстий борта и напоминали собой большое крыло с толстыми перепонками.
Причал был украшен жёлтыми лентами и красными бумажными фонарями, которые слегка колыхались от малейшего дуновения предвечернего ветерка.
Около широкого трапа, соединявшего корабль с причалом, в окружении охраны и Главного Инспектора стоял сосредоточенный Император и ждал приглашённых лиц.
— Император! — громко воскликнула Чау Лю, возглавляя торжественное шествие. — Я просто-напросто польщена, что Вы пригласили меня не в качестве законной жены, а как почётного гостя! — она подошла ближе и добавила. — Мне это очень нравится, нет слов, приятно и неожиданно! Ах, император: — и Чау Лю сочувственно покачала головой, — если бы раньше как сейчас Вы бы открыли во мне не только жену, а кое-что другое:
Император быстро взял её ладонь и положил на свою грудь.
— Моя любимая, моя верная жена, — сказал он ласково, — по закону ВЕЛИКОГО БУДДЫ ты создана моим звучным эхом, ты — эхо мужа. Но не всегда твой муж слышал его. Он порой был очень глух к своему родному отзвуку. Прости меня, Чау Лю, извини мои глупые уши.
— Хорошо-хорошо, я извиняю глухого мужа, — она улыбнулась. — У тебя сегодня вечер извинений?
— Что-то вроде этого: Я, кажется, пришёл к истине:
— Мне нравится твой тон и твоё небывалое обращение ко мне. Я надеюсь, что за праздничным столом мы продолжим тему извиненья?
— Конечно, непременно: — и он крикнул охране. — Проводить почётного гостя Чау Лю за праздничный стол!
Она очень довольная усмехнулась, нежно поскребла пальчиком по его щеке и пошла по трапу следом за охранником.
Перед глазами императора уже вырос Чжоу Дунь — молодой, красивый и стройный. Он быстро занял место Чау Лю и поклонился, поднеся ладони к лицу.
— Мой дорогой Чжоу Дунь, — с неподдельным откровением сказал император. — Для меня большая радость, что Вы приняли моё приглашение.
Чжоу Дунь ответил и в шутку и всерьёз:
— Покажите мне того, кто откажется от ваших приглашений?
— Да-да, — кивнул император, — вы умны, прозорливы, вы прекрасно знаете своё дело, я вас недооценивал, извините. Я иногда был мнителен и недоверчив к Вам, а история с наложницей Май Цзе вообще не имеет никакого отношения к моему Главному Министру. Я напрасно отправил Вас к лекарю, всё это было неверно и неправильно со стороны императора, таких помощников как Вы мне никогда не найти: извините и простите, Чжоу Дунь:
Главный Министр ловко сыграл смущение:
— Я: я даже не знаю, что ответить: промолчу — не так поймёте, скажу "извиняю и прощаю" — тут же попаду во Двор Пыток, кто же такое осмелится говорить императору? . .