— О! Ты чё, совсем разделся? — удивился отец, зайдя в комнату с ведёрком и клизмами в руках, — Я имел в виду — штаны снимай… Ну ладно, так удобней даже будет наверно…
Расположив принесённые с собой предметы на табуретке рядом с кроватью, папа остановился в нерешительности:
— Слушай, ну я прочитал там, что на левый бок тебе надо лечь, и ноги поджать под себя. И написано ещё, что на спине надо делать. Вот я не пойму — как надо-то всё-таки?
— Ну, и так, и так, наверно, — смущённо опустив голову, предположил я.
— Ну наверно. Давай, на бок ложись для начала…
Я послушно лёг на левый бок, и… неожиданно для себя негромко пукнул. Сделав вид, что он этого не заметил, отец присел рядом, немного повозился, и осторожно вставил мне в попу смазанный кремом наконечник от грелки. Я тихонько пикнул и сглотнул слюну. Через несколько секунд в мой зад побежала вода. Папа встал, поднял грелку высоко над кроватью, и вода побежала ещё быстрее.
— Не беспокоит пока? В туалет не хочешь?
— Нет, — тихо проговорил я, чувствуя, что мой член снова начинает подниматься. Отец нагнулся, и поправил наконечник в моей дырочке:
— О! Чего это у тебя? . .
— Что? — испуганно напрягся я.
— Да не, ничего… ладно…
— А, это предстательная железа там рядом с попой находится, — стараясь говорить уверенно и непринуждённо, выдавил я.
— Железа? А, ну да… Наверно… я не знаю…
В воздухе повисла неловкая пауза. Я замер. Что будет дальше? Мне показалось, что молчание продлилось целую вечность…
— Да хотя чего тут странного-то? — вдруг неожиданно рассмеялся папа, — Я себя вспоминаю, в твоём возрасте. Член где ни вставал только — и в спортзале, и в автобусе… Что, с девушкой давно не был?
Я утвердительно замычал и активно закивал головой.
— Ну правильно, — отец ещё раз поправил наконечник, — у меня ж тоже и в душе вставал, и в кровати… Хотя девчонок никаких и в помине не было рядом. Всё нормально, Ромчик, не смущайся!
Я облегчённо вздохнул. Но вскоре вода начала распирать кишечник изнутри, и я судорожно напряг ягодицы. В животе у меня забурчало.
— Что, пора уже?
— Да не, я потерплю ещё, — прохрипел я.
— Ну потерпи… как знаешь… Я опущу пониже, чтоб вода не так сильно шла… чтоб напор поменьше…
Услышав слово "опущу", я возбудился так резко, что мой пенис в одну секунду подпрыгнул, и принял боевое положение.
— Сейчас-сейчас, Ромчик, потерпи. Немного уже осталось, — отец пощупал грелку, определяя, сколько в ней осталось воды, — щас пойдёшь уже… облегчишься…
Через пару минут я не мог уже дальше терпеть, и, попросив папу вытащить наконечник, кинулся к туалету…
Прокакался я громко и бурно, и это почему-то ещё сильнее меня возбудило. Член ломило так, что мне даже показалось — я никогда не видел его таким огромным!
Краснея, я вернулся в комнату.
— Облегчился? Ну, давай на спину теперь… Ого, как тебя… это самое…
Я лёг на спину, и, по просьбе папы, раздвинул слегка согнутые в коленях ноги. Отцу, похоже, эта процедура начинала нравиться — он с интересом смотрел на меня, и во второй раз засовывал наконечник уже гораздо медленнее, как бы желая растянуть удовольствие.
— Не больно, Ромаш?
— Не, всё нормально, пап.
— Ща я грелку вместо картинки сюда на гвоздь повешу… и помассирую живот тебе. Ладно? По-моему, помассировать надо, чтоб лучше выходило потом… помять как следует…
Я молча прикрыл глаза, и утвердительно кивнул головой…
Отец положил руку мне на живот, и начал медленно его гладить. Потом сжал пятерню. Я вздрогнул и нервно облизнул губы.
— Что, сильно слишком?
— Не-не, нормально…
Папа продолжил массировать своей сильной рукой мой живот. Рукава на его рубашке были слегка подвёрнуты, и он переодически задевал мой стоячий член — то рукавом, то своим обнажённым волосатым предплечьем.
Я приоткрыл глаза. Отец смотрел на мой пенис с каким-то странным, не знакомым мне до сих пор выражением лица — как будто собирался сожрать его! Похоже, он задевал его рукой не случайно…
Опять зажмурившись, я вцепился ногтями в покрывало, и напрягся всем телом. Рука… Рукав… Рукав… Снова рука… Бац! Я задёргался, и вытаращил от удивления и испуга глаза — не думал, что это произойдёт так скоро!
— Даааа, надо было тебе это… — добродушно рассмеялся папа, — Ну, поиграться с самим собой, что ли, надо было… Перед клизмой… Ладно, вставай. Беги в ванную…
Санузел у нас был совмещённый, так что там я — задыхаясь от стыда и возбуждения — и просрался, и тщательно подмылся. Потом вытерся насухо полотенцем, и на ватных ногах неуверенно вернулся к папе.
— Ладно, не дрейфь! — успокоил меня он. — Ты это, Ромаш… Давай ещё разок промоемся всё-таки? Чтоб наверняка уже?
Я испуганно-растерянно кивнул…
— Не знаю, я не врач, конечно, — отец взял в руки спринцовку, — но мне кажется чё-то, что нельзя лёжа до конца промыть всё… Ты… Ромчик, встань-ка передо мной прямо… нет, спиной ко мне. Вот. И рачком нагнись посильней… посильней, до пола прям почти…
Стоя в такой откровенной позе на слегка согнутых и расставленных ногах, я тут же снова начал возбуждаться, вздрагивая всякий раз, когда отец вводил мне в попу твёрдый наконечник… Наконец, задница моя была заполнена под завязку, и папа, хлопнув меня напоследок по ягодице, отпустил меня в туалет — просираться…
… Ночью я долго не мог заснуть. Прислушиваясь к папиным шагам на кухне, я с нетерпением ждал, когда он уйдёт в свою комнату и ляжет спать — чтобы восстановить наконец в своей памяти, в спокойной обстановке, все подробности минувшего вечера…