— Нормально, — согласилась девушка.
— Я рад, что тебе нравится, — ответил Лаврентий.
— Если бы я могла сама, то перед тобой задом бы не мигала — удовольствие не большое. Делай и пойдём.
— Тогда вставай на колени.
— Ох, — вздохнула Камелия и поднялась на руках. Так достанешь?
— Ложись головой на руки и подними зад, — уверенно скомандовал Лаврентий,
а сам от нового вида приятельницы снова зарделся.
— Так?
— Ещё, — осторожно дотронулся до попы друг, — и прогни спину. .
— Не станцевать?
От возбуждения забыв про воду, Лаврентий встал на колени и склонился над попой Камелии. Про минералку он вспомнил, когда увидел вокруг заднего прохода подружки колечко сливочного масла, что смазалось с вошедшей в Камелию части тростника. Заботливый ухажёр вытер масло пальцами.
— Что там ещё? — нетерпеливо спросила она, но Лаврентий уже захлебывал воду и не ответил. — Что молчишь, как воды в рот набрал, — издевалась Камелия, но дружок резко прильнул губами к упругому анусу и с силой вдавил в девичью попу жгучую газовую жидкость сначала лёгкими, потом — языком. Камелия легко ахнула и принялась ритмично дышать, а Лаврентию показалось, что любимая подстраивается под его дыхание. Малые остатки воды во рту он выплюнул в сторону, выпрямился, подошёл ближе к тазу Камелии и обхватил её ягодицы.
Член юноши снова задрожал на частом сердечном ритме, правая рука потянулась в джинсы, но её опередила другая, гладкая и мягкая ладонь Камелии. Юркнув прямо в прилипшие к члену плавки, она нежно обняла этого провинившегося горячего болвана и энергично его промастурбировала. Лаврентий не помнил, как всё закончилось в этот раз. Он лежал на спине в приспущенных джинсах; ещё недавно неприятно холодеющая, подсохшая сперма в плавках больше не беспокоила, от воспоминаний прикосновения к телу Камелии горели ладони, необычное тепло в груди теперь казалось естественным. .
Его промытая подруга присела в стороне и собранной листвой подтирала мокрую попу. Ветер усиливался и гнал из леса, а тут, как на грех, у Лаврентия разыгрался аппетит. Игнорировав стринги и забросив их в пакет, Камелия подошла к поднявшемуся дружку, провела по его волосам рукой и приложила к губам голый бутерброд. Другой сандвич, с сыром, она жевала сама.
— И куда я всё жру? — спросила Камелия себя и Лаврентия.
— В новый запор, — нашёлся он.
— Нет, хватит, — жадно ела подружка закуску и улыбалась. Теперь Лаврентию она не казалась далёкой, капризной кокеткой, но и считать её близкой твёрдого повода не находилось — всё было замешано слишком жидко.
Одноклассники взялись за руки, дожёвывая бутерброды, пошли к шоссе, Лаврентий хотел что-то говорить, но мысли крутились вокруг одной и той же ускользающей темы. Только усевшись в попутном автобусе рядом с тёплой Камелией, он озвучил эту тему в себя: "Хотел поцеловать меж ягод, а получилось — меж ягодиц".
— Хорошенькое дельце, — сказал он вслух.
— Что? — блеснула Камелия непросохшей акварелью голубых глаз.
— Всё хорошо, — повторил Лаврентий, но гул автобуса и ветер из люка не дали подруге услышать воздыхателя, она отвернулась в окно и слизывала с ладони остатки масла. Жирным и перепачканным в чернозём указательным пальцем Камелия стала малевать на стекле. . "К + Л =:" — не закончила она, Лаврентий перегнулся через любимую и добавил вторую "Л". Камелия отвела его руку, дописала на стекле букву "К" и попыталась что-то вывести ещё, но чернозём на её пальце иссяк; вышло: "К + Л = КЛ".
— Правильно, но не ясно. Что это? — спросил Лаврентий прямо в её ухо.
— Клизма! — рассмеялась Камелия, — краски не хватило, — успокоившись, добавила она и не по-девичьи крепко сжала надёжную ладонь своего спасителя.