На следующий день на первой же перемене сияющая Мара подошла к Вовке.
— Я согласна продолжить наши эксперименты!
И тут же отошла в уголок.
Немедленно подскочила Ирка.
— Зачем Марка подходила?
— Хочет продолжить наши встречи втроем. Надеюсь, ты не против?
— Нет, конечно! Но ты мне так и не рассказал, чем ее секрет.
— Вот сегодня вечером и расскажете друг другу свои секреты. Хорошо?
— Ладно.
Вечером "побратимы" нагишом сидели на любимом мягком диване, девчонки делились секретами, обнимались, поплакали даже. Вовка сидел, слушал и даже без дрочки его член налился кровью, а головка открылась и посинела. Поэтому, когда девочки наговорились, Вовка молча развернул Ирку, поставил коленями на диван, нагнул голову пониже и вошел в нее безо всякого вазелина. Маара внимательно наблюдала за ними, пощипывая свои соски и, когда они бурно "кончили" , спросила отдувавшегося Вовку:
— А мне так можно?
Вовка перевел дух и коротко ответил:
— Нет. Только пальцем.
— Жаль. Это все из-за этой дурацкой плевы?
— В общем, да, если ты не хочешь опозориться в первую брачную ночь. У многих народов наутро принято показывать и даже вешать на забор окровавленные простыни в знак того, что невеста была девственницей.
— Я спрошу у мамы, как все это происходит у нашего народа, и завтра расскажу.
— А чего тянуть? Вон телефон, звони матери, спрашивай. Если будет интересоваться, зачем:
— Не будет. У нас все просто.
Маара позвонила, и Вовка не знал, радоваться ему или огорчаться. Оказывается, у некоторых племен армянских цыган добрачные отношения даже поощряются, но внебрачные дети не приветствуются категорически. Молодые цыганки с грудными детьми на руках изгоняются из табора, как только роженица встанет на ноги.
— Так и сказала, делай, что хочешь, но только в подоле не принеси, — подтвердила Маара. — Так что, Вова, давай, действуй.
— Боюсь, будет больно, за один-то раз! Может, попробуем растянуть? С меновазином и вазелином?
— Делай, что хочешь, Вова, но я хочу быть такой, как Ирка!
Меновазина у Вовки под руками не было, он густо намазал член вазелином и опрокинул Мару на журнальный столик, потом взял ее за ноги и поднял их повыше.
— Ир, зайди со стороны головы и тяни ее ноги на себя. А теперь раздвинь ее ноги шире, а я подложу под ее попку подушечку. Вот так. Мара, ты тоже придерживай свои ноги, сведи руки под коленями и соедини их в замок.
Вовка с хлюпаньем раздвинул Марины губки и увидел маленькое отверстие влагалища. Он надавил на блестящее отверстие мягкой головкой измазаного вазелином членом и тот медленно вошел в Маару, раздвигая упругие стенки. Маара заохала, но упорно показывала пальцем: "Туда, туда!". Наконец головка члена уткнулась в кольцеобразную преграду, отверстие в которой было намного меньше, чем само влагалище.
— Ну, что же ты, Вова! Немного осталось! Давай! — прошептала Маара.
— Не могу! — сказал Вовка и вытащил член назад. — Там дырочка вот!
*****
И он показал Мааре отверстие меньше сантиметра.
— Будем растягивать пальцами. Постепенно и не больно. Одну неделю-один палец. Когда будут свободно проходить три пальца, подключу член.
— К розетке? — мрачно пошутила Мара. — Лучше я отца попрошу.
— И тебя повезут зашивать, как Ирку, а отца посадят за изнасилование.
— Что же нам делать? — взгляд Мары был полон неподдельной боли. — Через год, полтора у меня начнутся менструации, и меня выдадут замуж за какого-нибудь грязного цыгана, который будет знать, что делать с моим влагалищем.
Мара сидела на столике и смотрела на Вовку все тем же взглядом побитой собаки.
— Что же нам делать, Вова?
— Постой! А что, если обратиться к тому же врачу, который делал тебе клитороэктомию?
— Что?
— Который удалял твой суперклитор.
— Что мы ему скажем? Что у меня опять что-нибудь не так?
— Мы ему скажем почти правду! — вмешалась Ирка. — Скажем, что по обычаям твоего народа тебя вот-вот выдадут замуж, ну и ты боишься, что какой-нибудь грязный цыган: а будет упираться, дадим ему сто рублей.
— Он применит обезболивающее, может, общий наркоз, как тогда. Недельку "потрахаешся глазами" , и добро пожаловать в "клуб больших дырок".
— Хорошая идея! Завтра же пойду к тому врачу!
— Я с тобой! — сказала Ирка. — Я свою сестру не брошу!
На следующий день Мара не пришла в школу, и Вовка позвонил ей домой прямо из фойе по телефону-автомату, испросив, конечно, разрешения, у вечно сердитой нянечки-уборщицы-гардеробщицы. Ответил кокой-то ребенок неопределенного пола, который сообщил с детской непосредственностью, что "Марка пошла в больницу, чтобы ей из большой дырки сделали маленькую". Потом ребенок пискнул и повесил трубку, оставив Вовку в легком недоумении. Он немедленно сообщил об этом Ирке, которая, закусив губу, сказала:
— Все-таки она решилась:
После чего надолго замолчала — до вечера.
Вечером Ирка после ванной долго ходила по комнатам голая, тянула себя за соски, мелькала в дверях "кабинета" , где Вовка делал уроки и, наконец, спросила:
— Вовка, а, правда, что мои сиськи стали немного больше?
Вовка, не отрывая взгляда от тетрадок, ответил:
— Больше, чем что?
— Больше, чем у сестры Мары?
— Нет. Они меньше.
Ирка разозлилась.
— А почему?
— Потому что люди с Кавказа опережают в половом развитии людей со Среднерусской возвышенности, и мальчики уже в одиннадцать лет имеют сперму, а некоторые девочки в странах Африки в десять лет уже рожают. И перестань, пожалуйста, меряться с Марой, потому что вы обе несчастливы, хоть и по-своему.
— С кем же мне меряться? С Мерилин Монро, у которой 90-60-90?
— Необязательно. Можно померяться с моей тетей, у которой 150-90-120.
Ирка вытаращила глаза и задумалась, а потом спросила:
— А какого она роста?
— В два раза больше тебя. Или меня.
— Волосы у нее есть?
Конечно. Как грива у лошади, только рыжие.
Ирка опять ненадолго задумалась и опять спросила:
— А там?
— Где там?
— Перестань придуриваться, братец! Между ног!
— Тоже рыжие. И тоже как у лошади.
— Как это?
— А так. То, что у тебя маленькое, у нее большое.
— И ты ее "трахал"?
— Да. Но по-детски.
— Как это.
— Не засовывая внутрь.
— И как?
— Здорово! У нее очень сильные ноги.
— А у меня?