— Знаешь мне не до шуток.
— Ладно, прости. Как заметила?
— Понимаешь, она дома перестала носить белье. .
— Ну и что?
— Ты не понимаешь, любое белье, трусики тоже, постоянно. Это было в апреле в конце, уже было тепло, и обратила внимание, на то, что она ходит уже целую неделю в одной длинной футболке, которая слегка прикрывает ее голую попку. То есть, если дома то только так. Я ее спросила, зачем, а в ответ, что хочу, то и ношу, кого мне стесняться.
— Ты знаешь, извини, но не понимаю.
— Пойми, это было не нормально! Я стала приглядываться, ну так, более внимательно, и обратила внимание, что она, практически, не выходит из своей комнаты, сидит там в Интернете, рассматривает, читает, и… — она опустила глаза, и чуть слышно произнесла, — ласкает себя там.
— Ну, многие девушки делают так, что в этом плохого?
— Но не постоянно же! Может все воскресенье так провести. Закроется и давай. Сходит в ванную и опять.
— А она, что при открытой двери это делает? Ты откуда знаешь?
— Слышу, я не глухая, стояла под дверью и слушала, много раз заходила внезапно, она еле руку успевала отдернуть. А потом, она же все время, пока дома, мокрая там, следы на табуретках остаются. Видишь, у нас везде на табуретках чехлы?
Я посмотрел, действительно, на каждой табуретке был белый хлопчатобумажный чехол. — Я думал, это для аккуратности.
— Какой там! — она махнула рукой, каждые два три дня стираю, чтобы заразу не подцепила. Я и стала копать. Увидела сайты, пару форумов, схватилась за голову. Пробовала поговорить, что это негигиенично, и прочее, не слушает, стала перед школой досмотр устраивать.
— Извини, что перебиваю, но это плохо, конечно, но не смертельно, учиться хуже стала?
— Да с учебой все в порядке! Закончила девятый с одной четверкой, это у нас железно, она хочет поступать в… университет, с тебя пример берет, хочет карьеру.
— Тогда в чем дело?
— Как в чем, пойми, увидят в школе, что без трусов и лифчика гуляет, ославят на весь город, и конец всем мечтам, школа то, самая крутая, отсюда выгонят, везде вопрос будет, за что? А вести они быстро разойдутся. А если на улице, не дай бог, нарвется на какого — нибудь идиота и все. Понимаешь. Пусть лучше уж дома. Но боюсь, не услежу.
— А что с досмотром?
— Утром, перед выходом платье задирала, проверяла, все блузки специально с черным постирала, якобы по ошибке, купила сама все прозрачные, чтобы без лифчика никак нельзя было.
— И как она реагировала?
— Как, отстань, отвали, фашистка! Ругались каждый день, почти. Сейчас вроде как затихло. Вроде перемирия. Я делаю вид, что не замечаю дома ничего. Так и живем. С подружками, наверное, из — за этого разругалась. Но все равно боюсь. Перед твоим приездом два дня договаривалась одеть юбку подлиней. Еле уболтала. А трусы ни в какую. И в замен условие…
— Ты хочешь, сказать она сидела с нами без трусов? Ну то что без лифчика я увидел, грудки так и торчали.
— Соски у нее торчали, потому что кончить перед тобой не успела.
— А ты откуда знаешь?
— Следила. И, потом, она после этого сразу в ванную идет.
— А условие?
— Два, торговались, как на базаре. Я неделю не захожу в ее комнату вообще, второе, юбку… она дома носить не будет, а будет носить длинную футболку и все. Не ту что обычно, а подлиней, но не намного. А если кому, что не нравиться, то она его сюда не звала, это и ее дом, и она имеет право дома ходить как ей нравиться и как ей удобно. А что я буду объяснять тебе, это мое дело, ее это не касается. А что он будет думать о ней это ее тоже не касается, потому что, если он будет думать о ней плохо, то пусть живет в гостинице, а если будет пялиться, пускай, ей скрывать нечего, все натуральное. Вот так.