Гермиона пожала плечами и, встав, направилась к выходу, уже возле двери, она обернулась и сказала:
— А вы неплохо целуетесь, мистер Малфой! Не ожидала от вас такого количества эмоций! — она послала ему воздушный поцелуй и скрылась за дверью.
Ошарашенный такой наглостью, Люциус стукнул по столу кулаком, едва его не проломив, он больно ударил руку, ссадил кожу, резкая, хоть и не сильная боль его отрезвила. Слизавая капельку выступившей крови, Люциус поклялся отомстить девчонке и за эту боль тоже.
Потребовал виски со льдом и залпом выпил содержимое, хищно хрустнув кубиком льда. "Что она со мной делает? Эта маленькая кошка даже не понимает, на кого пробует выпускать свои коготки! Она еще слишком мала для таких интриг. И как ей удается довести меня до того состояния, когда я уже не властвую над своими эмоциями? Чертова маггла. Мда, и, не смотря ни на что, я ее хочу! Доигрался! Ладно, больше я не позволю так над собой издеваться. Пусть она сама почувствует, что такое желать!"
Гермиона, вернувшаяся в свою комнату, в смятении перебирала события этого вечера. Она снова и снова вспоминала обжигающе горячие губы Люциуса, его развитые мускулы под своими руками… Она хотела большего, хотела чувствовать его всего, она хотела Люциуса Малфоя!"Доигралась!" — подумала Гермиона.
На следующий день она была рассеянна, даже на вопросы Гарри и Рона отвечала на автомате, не вдумываясь в смысл. Драко, увидев ее, язвительно крикнул:
— Ха, смотрите на Грейнджер, в следующий раз она будет танцевать с Дамблдором!
— Заткнись, Малфой! Я буду танцевать с директором только в том случае, если ты будешь танцевать со Снейпом!
После урока зельеварения Гермиона осталась на дополнительное занятие с профессором Снейпом. Тот объяснил, какие ингредиенты входят в состав любистоков и афродизиаков и помог ей изготовить пробный вариант. В очередной раз, восхитившись ее знаниями и умениями, Снейп разрешил ей уйти. Идя по галерее, Гермиона задумалась. Внезапно чьи-то руки схватили ее и прижали к стене. Это был Рон.
— Что ты себе позволяешь, Рон? — закричала гриффиндорка.
— Гермиона, я давно тебя хочу! Не сопротивляйся! — шептал разгоряченный Уизли, шаря руками по ее груди и покрывая ее лицо поцелуями.
Гермионе было неприятно и противно, она всегда воспринимала Рона, как друга, как брата, но никогда не представляла его, как сексуальный объект. Вот Люциуса… Черт! они же должны были встретиться сегодня! Он же ее ждет!
— Рон, отпусти, мне сейчас же надо идти! Я тороплюсь!
— Нет, Герми, я так долго страдал, я смотрел, как ты флиртуешь с Краммом, я знаю, что на каникулах ты встречалась с каким-то магглом, а позавчера видел, как ты строила глазки, этому слизянку — Малфою!!! Теперь уважь меня!
Люциус Малфой ждал Гермиону уже полчаса. Он поглядывал на свои шикарные золотые часы и терялася в догадках: "Либо эта нечистокровка очень непунктуальна, либо она меня все еще боится, либо ее что-то задержало". Посидев еще пятнадцать минут, он решил сам навестить Грейнджер. Аппарировав в Хогвартс, он оглянулся и пошел искать Гермиону.
Внезапно до его слуха донеслись какие-то всхлипы, шорох, непонятная возня: Он решительно завернул за угол и замер: рыжий Уизли своими неопытными руками неуклюже лапал ЕГО Гермиону. Гермиона пыталась оттолкнуть Рона, но парень был слишком возбужден и не ослаблял хватки. Попытка Гренджер вразумить его словами потерпела полное фиаско, казалось, что он вообще не слышал, что ему говорит девушка.
Ярость застлала глаза мистера Малфлоя: Но не драться же ему с этим щенком!
— Кгхм, хм! — донеслось до молодых людей. — Мистер Уизли, вам не кажется, что принуждать девушку к благосклонности как-то не по-джентельменски?!
Рон нехотя отошел от Гермионы, и, направив на непрошенного собеседника разъяренный взгляд, прошипел:
— Опять вы здесь, мистер! И, как всегда не вовремя! Что-то в вашем поведении я тоже не заметил ничего достойного джентльмена! Пойдем отсюда, Гермиона!
Но Люциус шагнул к девушке, взял ее за руку и аппарировал. Рон двинул носком башмака по стене, произнес несколько непечатных выражений и уныло поплелся в сторону своей комнаты.
Люциус и Гермиона оказались на каком-то пустынном пляже. Густые молочно-белые облака отражались в спокойной воде. Солнце, изредка показывалось, посылало несмелые лучики и поспешно скрывалось в белоснежной массе. Гермиона огляделась вокруг. Это место не было ей знакомо и ей здесь безумно нравилось. Она опустила голову, вспомнив, в какой неприличной ситуации застал ее Малфой. Люций отошел к воде, опершись на трость, смотрел на противоположный берег. Глаза, после вспышки гнева ставшие похожими на грозовое небо, медленно возвращали свой естественно холодный светло-серый цвет. Он пытался маскировать свои эмоции. Он считал недостойным аристократа показывать переживания. Внезапно, резко развернувшись, он пророкотал:
— Я не хотел бы, мисс Грейнджер, еще раз стать свидетелем подобной сцены!
— Хм, а вы жуткий собственник, мистер Малфой, после одного-единственного поцелуя, запрещаете девушке:
— Я тебе сейчас покажу, какой я собственник, — рыкнул Люциус и, одним рывком оказавшись рядом с гриффиндоркой, впился ей в губы. Его язык пробежался по ее зубкам и скользнул в рот. Он вспомнил, что обещал себе вызвать в ее теле страсть, и внутренне улыбнулся. Держись, гриффиндорка!
Сильные руки привлекли Гермиону к широкой мужской груди. Девушка почувствовала сквозь шелк рубашки тепло его тела и прижалась к нему еще сильнее. Нежность в его поцелуе временами уступала место жадной обжигающей страсти, а в глазах плескалась напускная надменность, от этих контрастов у Гермионы закружилась голова. Малфой, как будто почувствовав это, опустил девушку на песок. Присел рядом. Он начал расстегивать пуговицы блузки Грейнджер намеренно неторопливо, дразня, покрывая каждый новый открывшийся участок кожи жаркими поцелуями. Покрыв поцелуями живот девушки, Люциус усмехнулся, когда услышал легкий, прерывающийся стон. Мужчина провел пальцем по обнаженной груди, едва касаясь ее, создавая лишь намек на прикосновение. Гриффиндорка выгнулась навстречу этим ласкающим чувственным рукам. Взгляд Люциуса приковала нежная бархатистая кожа Гермионы, хотелось прикасаться к ней снова и снова, это было так волнующе приятно.
— Помнишь, как ты сдернула с меня мантию на балу? Теперь я тебя раздеваю, — хриплым шепотом произнес Люций, — Скажи, тебе это нравится?
— Да, мистер Малфой — с придыханием ответила Грейнджер.
Ее дыхание обожгло разгоряченного мужчину, он еле сдерживал себя. И тут Гермиона словно только осознав, что она лежит полуголая, а Малфой полностью одет, принялась расстегивать и стаскивать с него камзол, рубашку… Почувствовав под руками обнаженное тело Люциуса, крепкую мускулатуру, она с восхищением погладила его плечи и сильные руки. Дальше она потянулась губами к его соску. Прижав его губами, Гермиона почувствовала дрожь в теле мужчины. В следующий момент Малфой с глухим стоном откатился в сторону, поняв, что больше не контролирует себя. Несмотря на тотальную неудовлетворенность и желание продолжить, душа его ликовала: "Я выиграл этот раунд. Она безумно хочет меня! Я сумел остановиться вовремя!"
Гермиона смотрела на тяжело дышащего мужчину широко раскрытыми глазами и не понимала, почему он остановился.
— Мистер Малфой! Почему вы остановились? Разве мне показалось, что вы меня хотите?
— Мисс Грейнджер, я считаю, что мы оба погорячились, наша игра зашла слишком далеко.
— Ах, игра! — вскрикнула Гермиона, — Я и забыла, что это всего лишь игра для вас. Уведомляю вас, что выхожу из нее. Можете праздновать победу! Я не позволю больше издеваться надо мной.
Схватив одежду, девушка помчалась, куда глаза глядят. Мужчина проводил ее равнодушным взглядом. На золотистом песке осталась сиротливо лежать оторванная пуговка: вот и все, что осталось после ухода самонадеянной, заигравшейся девчонки. "Это надо отметить" — подумал Люциус.
Малфой сидел у камина в своем поместье и пил виски со льдом. Чем больше он думал о происшедшем, тем больше его сердце наполнялось непонятной и непривычной, тягучей тоской: "Зачем? Что теперь делать? Какая победа, глупец? Над маленькой девочкой, которая по уши влюбилась в тебя? А ты? Сам-то ты, что развесил сопли? Что? Боишься признаться самому себе, что она тебя тоже заинтересовала? Да. Ты просто, бесчувственный чурбан! Кому нужно это твое величие, надменность? Если из-за этого ты не можешь позволить себе показать свои чувства. Я стал заложником своей репутации и власти. К Мерлину, все это! Надоело, внушил себе, что я свободен, а я ведь, пресмыкаюсь перед тем же Волдемортом! Довольно! Зачем я обидел ее? Как теперь заслужить ее прощение? С другой стороны, а зачем? Ладно, не буду откладывать это!"
Допив виски, Люциус переоделся, расчесал длинные белые волосы, втер в кожу каплю ароматного масла лаванды. И, довольный своим безупречным внешним видом, он направился в Хогвартс.
Гермиона забежала в свою комнату, заперла дверь, сбросила одежду прямо на ковер и, бросившись на подушку, разрыдалась. "Как ты могла поверить этому самовлюбленному снобу? Зачем полезла туда, где тебя никто не ждет?" Наплакавшись, она не заметила, как задремала.
*****
Стук. Ничего не соображая со сна, Гермиона села на кровати и протерла глаза. Тихий стук повторился. Она сообразила, что он шел от окна. Взглянув за витраж, она вскрикнула, закуталась в простыню, увидев белокурые волосы. Стук стал настойчивей. Она вздохнула и поплелась к окну, распахнула створки. Малфой ввалился в комнату, в зубах у него была алая роза, неизменная трость зажата под мышкой.
— Мистер Малфой, зачем вы пришли? Если вы пришли, чтобы опять надо мной смеяться, то мне придется попросить Вас убраться вон.
Вместо ответа Люций отложил розу, поднял на нее глаза, в которых девушка с удивлением увидела вполне человеческое сожаление. Он сделал шаг к ней и обнял, прижав к себе.
— Гермиона, прости меня, старого дурака. Я несправедливо обидел тебя, просто я растерялся от силы испытываемых чувств, испугался самого себя. Прости: Я проиграл, ты меня очень изменила, я уже не тот Люциус Малфой, которым был доселе!
Гермиона вздохнула, лукаво прищурилась:
— Тогда: Может, продолжим с того места, на котором остановились? — и набросилась на опешившего мужчину, срывая с него одежду и покрывая его тело поцелуями.
— Что ты делаешь, чертовка?!
— Раздеваю вас, что непонятного? — она с увлечением стаскивала рубашку, когда добралась до пряжки ремня, Малфой застонал и остановил ее руки.
— Не так быстро Гермиона! Иначе я за себя не ручаюсь!
Он прижал девушку к своей груди и начал медленно целовать. Потянул за край простыни, в которую она наспех закуталась. Мягкая ткань скользнула по ее телу и легла у ног. Наспех разувшись, он поднял хрупкое девичье тело на руки и понес в сторону кровати, не переставая целовать. Аккуратно положив свою драгоценную ношу, лег сверху, удерживая вес своего тела на руках. Гермиона наконец-то сделала то, о чем давно мечтала — запустила пальцы в его шелковые волосы. Малфой между тем, ни на секунду не переставал целовать ее гладкую кожу. Легкими поцелуями он покрыл ее грудь, добрался до розового соска, подул на него и осторожно лизнул, потом, словно осмелев, обхватил его губами, его руки прошлись по непослушным кудрям гриффиндорки, по точеной шейке, опустились ниже. Одна рука легла на бедро другая, добравшись до аккуратного треугольника волос внизу живота, скользнула между ног. Когда он дотронулся до набухшего клитора, Гермиона выгнулась дугой и громко застонала. Люций начал целовать ее живот, спускаясь все ниже и ниже, скоро его язык был уже там, где недавно еще ласкали его дразнящие пальцы. Нежно, дотрагиваясь языком до ее складочек, и чувствуя, как они покрываются ее соком, он все больше и больше распалялся сам. Гермиона не в силах сдерживаться прижала его голову к своему бутону. Люциус довольно хмыкнул и продолжил ласкать и дразнить ее языком. Когда Грейнджер почувствовала его палец, входящий в нее, она опять громко вскрикнула прерывающимся голосом.
— Возьми меня! Люциус, не мучай! Умоляю! Я хочу тебя!
Малфой опять начал подниматься к ее шее, не переставая пальцем ласкать ее между ног.
— Скажи мне, как ты меня хочешь: — хрипло шептал он
— Люций, я никогда не испытывала ничего подобного! Я безумно тебя хочу! Только тебя!
— Девочка моя! Ты сведешь меня с ума.
— Ммммм: Люций! А! … ммм:
Люциус приподнялся и одним резким движением сбросил одежду. Увидев его в первозданной красоте, Гермиона восхищенно ахнула.
— Какое у тебя великолепное тело!
Ее пальцы принялись исследовать его безупречное тело. Гладя плоский пресс, она опустила руку чуть ниже и обхватила его давно вставший член. Люциус сдавленно охнул, когда девчонка чуть сжала его своими тонкими пальчиками.
— Не могу больше сдерживаться. Впусти меня! Я хочу почувствовать тебя всю!
Он начал медленно входить в нее, словно исследуя каждый сантиметр. Гермиона вцепилась ногтями в его плечи. Взяв ее за ягодицы Малфой резко вошел в нее полностью и начал двигаться то, ускоряя движения, то замедляя ритм. Гриффиндорка, уже не сдерживаясь, откинула голову и постанывала от каждого его движения. Люциус нашел ее губы и впился в них жадным поцелуем. Девушка обвила ногами его талию и начала двигаться навстречу ему. Мужчина простонал:
— И где ты этому научилась? Перестань: Сейчас же: ммм:
Их движения ускорялись. Чувственные стоны и прерывающиеся вздохи заполнили тишину комнаты. Внезапно Гермиона вздрогнула, громко выкрикнула его имя, и ее накрыло волной оргазма. Люциус не останавливался, будто бы не мог насытиться этим молодым телом. Наконец и он, вскрикнув, в последний раз резко вошел в Гермиону и кончил. Минуту они пролежали не шевелясь, переводя сбившееся дыхание. Потом Люциус перекатился на спину, увлекая за собой девушку. Теперь она оказалась сверху. Слегка отдышавшись, Гермиона приподнялась и посмотрела на лежащего мужчину, поправила прядь светлых волос.
— Мистер Малфой, Вы бесподобны! Никому вас не отдам.
— Хм, может, стоит перестать называть меня на вы? По крайней мере, после совместной ночи все люди так поступают.
— Хорошо, Люциус, но мне так интереснее! — Гермиона наклонилась и начала целовать его.
Люциус почувствовал опять растущее возбуждение.
— Вот хулиганка!!!
Гермиона рассмеялась и продолжила дразнить Малфоя.
— Ты еще пожалеешь об этом! — проворчал Люциус.
Уснули они только под утро, вдоволь насытившись друг другом.
Встав утром у зеркала, Люциус увидел длинные царапины от ногтей Гермионы на своей груди и плечах.
— Хм, а я и не знал, что в Гриффиндорф берут тигриц! — шутливо сказал он.
Гермиона запустила в него подушкой.
Вечером, гуляя по парку, Гермиона услышала обрывок разговора двух мужчин, один из них был Люциус, а второй — Драко.
— : но, отец, почему именно эта грязнокровка???!!!
— Потому, что я, кажется, влюбился — просто ответил Малфой-старший.
Мужчины уже давно ушли, а Гермиона все стояла на тропинке с совершенно обескураженным и в то же время задумчивым видом.
— Ну, что ж. Продолжим игру, мистер Малфой. — загадочно улыбнувшись пробормотала она.