Любить всегда больно. Любовь неизменно калечит, потому что любовь — это когда отдаешь частичку себя любимому. А если таких двое, то дела совсем плохи. И если этим двоим, на самом деле, нужны только они сами, а ты вроде лишняя — хоть никто не говорит этого тебе в глаза и не гонит — то все просто ужасно.
Так думает Анджелина, глядя на близнецов.
Братья сидят на полу, она — на кровати, и близнецы перед ней, как на ладони.
Фред изучающе скользит пальцами по щеке Джорджа, гладит краешек рта, обводит контур губ, а вторая рука ложится на спину брата, сминая ткань майки.
Анджелина кусает ноготь большего пальца и отпивает из стакана с огневиски. Пойло — дешевое, мерзкое, оставляет после себя отвратительную горечь во рту. Но — глазам, вынужденным видеть правду, больней. Обидно понимать, что ты ненужная.
Джордж подается навстречу Фреду, с готовностью подставляя губы — и поцелуй не заставляет себя ждать.
Анджелина поправляет бретельку, слетевшую с плеча, и подтягивает ноги к груди. Хочется отвернуться — подглядывать нехорошо — но не получается: слишком красивы близнецы, слишком похожи и слишком подходят друг другу.
Фред хватается за Джорджа, подминая его под себя. Проворные пальцы задирают футболку. Губы ищут губы, ладони сталкиваются, пальцы переплетаются. Джордж поднимает руки, позволяя Фреду стащить с себя майку. Цепкие ладони, расправившись с одеждой, прижимают тонкие запястья к полу, стискивая с ужасной силой.
Анджелина рассеянно думает, что надо бы вспомнить Лечащие чары — у Джорджа наверняка останутся синяки.
Фред целует шею брата, влажная тропинка начинается где-то за ухом и заканчивается у самых ключиц. Фред обожает прихватывать зубами нежную молочно-белую кожу зубами, украшая ее своими метками. Это Анджелина понимает — Джордж такой красивый, весь гладкий и теплый, что к нему так и тянет прикоснуться.
И к Фреду, конечно, тоже.
Язык кружит вокруг темного соска, а потом Джордж, путая пальцы в рыжих солнечных прядках брата, тянет его за голову к себе. Шепчет что-то на ухо, хихикая, и Фред смеется в ответ — бесшабашно и влюбленно.
Анджелина тоже не прочь улыбнуться, но ей не слышно шутки близнецов. У нее вообще так — не слышно, не видно, и даже — молча.
Фред целует живот Джорджа. Близнецу явно щекотно: уголки губ, приподнимаются, но он сдерживается. Мягкие домашние штаны Фред быстро стаскивает с брата, рука ныряет в трусы. Касается осторожно, нежно, и Джордж, на щеках которого два ярких пятна, откидывает голову назад и стонет глухо и протяжно. Фред ловит выдох губами, он так поступает со всеми вдохами-выдохами, стонами-вскриками, словами-обещаниями.
Словно нарочно, чтобы Анджелине не досталось.
— Хочу. — Тихо, негромко, но звучит так, что Анджелина закусывает губу. И чувствует во рту привкус крови — поделом. — Тебя… хочу
У Анджелины — сносит крышу, у Джорджа — сносит крышу, и уж точно — у Фреда.
Близнецы в четыре руки — действуют удивительно синхронно — срывают с Фреда одежду. И он нависает над братом, целует, отдается, берет, верит, клянется…
А Джордж приподнимается навстречу, словно хочет — впечататься, слиться, стать одним целым. Чтобы — не разлучили, не забрали, не украли…
Сам раздвигает ноги, обхватывает ногами талию брата, трется, что-то мурлычет, и Анджелина бы покраснела, но увы — у нее не тот оттенок кожи, который бы показал как ей стыдно.
Но — не смотреть нельзя. Нужно. До боли.
Фред судорожно, не оглядываясь, водит руками по ковру, ища тюбик со смазкой. Дурацкая пластиковая баночка стоит на тумбочке, так что это бессмысленно — пока Анджелина не скидывает ее резким движением на пол. Ладонь Фреда находит склянку, и на пальцы льется совсем немного блестящей вязкой жидкости.
Рука Фреда опускается, пропадает из поля зрения, но Анджелина и так знает, что происходит. Видела не раз.
Палец касается осторожно, растягивая. Скользит внутрь, и стоны Джорджа меняются — не тревожащие, не волнующие, а требовательные, короткие, нуждающиеся. Фред двигает пальцем осторожно, заботясь, потом прибавляет второй.
Джордж захлебывается криком, вцепившись зубами в плечо брата. Задирает ноги выше — теперь они на плечах, и видно, что он уже там — за гранью, не понимает и не хочет понимать ничего.
Фред скользит внутрь него, и это так… .
Анджелина видит это по его лицу.
Двигается рвано, сумбурно, но неизменно — вместе с Джорджем. Одинаково. Идентично. Отличить нельзя.