Впрочем, думать о всей противоестественности того, что с ней происходит, было некогда: тело рожало, и этому были отданы все силы. Пес мелко и быстро входил в нее, а потом, задрав окровавленную пасть к пляшущей кровавой Луне, завыл так, что душа Джейн провалилась в пятки.
"Он съест и меня и моего ребенка!" — успела подумать она.
В этот момент пес слез с ее тела, разорвал зубами веревки, связывающие лодыжки, сел на задние лапки и с интересом начал смотреть, как прорезывается головка.
— Обхвати руками лодыжки, — приказала собака. — Так рожать будет легче! А теперь прекрати тужиться. Все в порядке! Сейчас будет легче.
*****
Пес облизал женщине половые губы и улыбнулся.
То, что собака умеет разговаривать и улыбаться, Джейн уже не удивляло. Она механически выполняла все требования страшного животного.
Вот на полянке раздался детский крик.
Собака схватила ребенка поперек туловища и уложила его на живот матери.
— Мальчик! — Поняла Джейн. — Ребенок медленно пополз по животу, и сам нашел грудь.
Матка от веса младенца сократилась, и вскоре родился послед [детское место или, проще говоря, плацента]
Осмотрев послед, пес тут же его съел, перекусив за одно пуповину.
— Вот и все, точнее почти все! — Пес облизнулся, порвал веревки на руках и сладко потянулся. — Надо одеться и завернуть ребенка.
Только сейчас Джейн почувствовала, что начинает замерзать. Одежды на ней не осталось, а костер, зажженный охотниками, почти погас. Преодолевая отвращение, она бросили в костер хворост, сняла с трупов наименее испачканные кровью одежду и сапоги. Не побрезговала Джейн и золотыми украшениями покойного сэра Шелли и сэра Стаффорда монетами их кошельков.
В это время в темноте зажглись десятки волчьих глаз. Стая волков кольцом окружила поляну. [Последних волков, более мелких, чем их европейские собраться, англичане уничтожили в начале 20 века. В те времена их было еще много. — Прим. переводчика]
Джейн спиной отошла к догорающему костру. Вожак стаи вышел вперед. Навстречу ему пес. Они смотрели друг другу в глаза и тихо рычали. Остальные волки в нетерпении роняли на землю слюну.
— Джейн, прижимающей к груди ребенка, по показалось, время остановилось. Вожак, поняв, кто сидит в теле собаки, капитулировал: вокруг и так было слишком много еды. Стая бросилась на окровавленные тела, оставив живых в покое.
— И куда ты теперь? — спросил пес.
Она смогла подняться, но все тело ныло, а голова кружилась от потери крови и от боли.
— Буду просить в монастыре зашиты и справедливости! — Джейн горько заплакала. — По крайней мере, если я и не спасу свою бессмертную душу, то найду там покой и утешение!
— Делай, как знаешь, но я своего сына в монастырь не отдам. Да и не возьмут тебя туда с младенцем! Vale tandem, non immemor mei! [Прощай, но не забывай меня — лат. ]. Собака взяла ребенка, прыгнула с ним в костер и… Исчезла!
— Нет! — Джейн, обезумев от горя, бросилась в огонь следом, но вместо адской преисподней оказалась рядом с монастырем.
— Говорил же дед, что за этими стенами я могу найти кров и утешение! — Джейн села на землю и в последний раз в жизни горько заплакала. — Значит, так тому и быть!
** Глава шестая. Ночной переполох
Хоть строго данную ей власть
В монастыре она блюла,
Но для смиренных сестер была
Она лишь ласковая мать:
Свободно было им дышать
В своей келейной тишине,
И мать-игуменью оне
Любили детски всей душой
В. Скотт
В эту ночь матушке Изольде не спалось.
"И чем же я так могла согрешить? — думала матушка, привычно перебирая четки. — Вроде как греховных помыслов у меня тоже не было, утешитель святого Антония не в счет! [Так называли примитивный фаллоимитатор, изготовленный из пеньковой веревки и смазанный сургучом — прим. переводчика. ] "
— Карр! — Кричал монастырский ворон, вместо того, чтобы спокойно спать в гнезде. — Кар!
— Господи, прости меня грешную, — матушка вооружилась клюкой, зажгла масляный светильник и пошла на ночной обход. — Последний раз я так волновалась перед приездом отца ревизора! И какая нечистая сила не дает мне спать!
— Карр!
— И ворон раскаркался не к добру!
Кроме ворона и матушки Изольды все обитатели монастыря мирно спали, включая матушку привратницу. Казалось, ничто не предвещало беды.
Линда, юная послушница-привратница храпела как кельтский наемник, перебравший пива. Роскошный молитвенник в переплете телячьей кожи выпал из рук на пол. — Значит, она спит, вместо того, чтобы смотреть за воротами и читать молитвы. Так-то она выполняет свое послушание! Ну, ладно, утром я храпушу высеку, а потом на три дня в подвал, на хлеб и воду, чтобы другим неповадно было!
Линда смотрела какой-то очень приятный сон и улыбалась.
"Ну, грешница, — матушка Изольда подобрала молитвенник и уже собралась разбудить нерадивую ударом клюки, — я устрою тебе покаяние, пост и молитву!"
В этот момент раздался тихий стук в монастырскую калитку.
— Кто там? — Матушка Изольда прислушалась.
— Pax vobiscum! [Мир вам! — лат. ] Прошу защиты и милосердия! — ответил женский голос. — Да простит меня, многогрешную, Господь!
"По крайней мере, ни викинги в былые времена, ни разбойники в нынешние так не стучат, — подумала Матушка, положила книжечку послушнице на колени и открыла засов, — если что, так в мою клюку Авраам два фунта свинца влил. Мало никому не покажется! А может это именно из-за этой гостьи мне не спится?"
Сестра Линда чмокнула во сне губами, погладила книгу как котенка и сладко потянулась.
— Pax vobiscum! [Мир вам! — лат. ] — на пороге стояла женщина в окровавленной мужской одежде.
Было видно, что женщине совсем недавно пришлось выплакать годовой запас слез.
— Простите, что беспокою в столь поздний час, но где в другом месте несчастной женщине могут помочь? Я попала in latrones [к разбойникам — лат. ] меня избили, изнасиловали, а потом я убежала!
Взгляд настоятельницы остановился на тяжелом кошельке в руках незнакомки.
— Это мой скромный вклад на монастырские нужды! — пояснила незнакомка. — Думаю, Господь не станет возражать!
"Она явно не с пустыми руками пришла ко мне! — Подумала Изольда, с детства неравнодушная к деньгам и драгоценностям. — Правда, непонятно, почему разбойники не ограбили ее, а поделились одеждой! Пущу ее!"
Джейн обратила внимание на то, как вспыхнули глаза монахини при виде кошелька.
— Вот, смотрите, — ночная гостья высыпала на ладонь несколько перстней с камнями. — В лунном свете сверкнул бриллиант, вывезенный покойным сэром Шелли из Испании.
"Настоящее сокровище!" — матушка почувствовала, как начинают дрожать ее руки. — А денег то, денег!"
Кроме этого в кошельке были увесистые золотые и серебряные монеты.
— Кар! — Старый ворон вылетел из гнезда в девичьей башне и полетел посмотреть, что за шум у ворот. Его зоркий глаз сразу высмотрел бриллиант на ладони новенькой женщины.
"Украду! — решил он. — Пусть только зазевается!"
Сестра привратница храпела по-прежнему, но теперь матушка Изольда была только рада этому обстоятельству.
— Проходи! — В нашей баньке осталось немного горячей воды! Deus vobiscum! [Бог с тобою — лат. ] Там мы с тобой поговорим о грехах наших тяжких! Кошелек давай-ка сюда!