Людмила, умница — сама ко мне спиной поворачивается и ногами одеяло в комок сбивает.
Рубашку ей такую же розовую, как у сестры, кверху поднимаю и весь процесс — с первой цифры и с левой ноги:
Татьяна с Людмилой, девчонки хитрые, мало того, что похожи как две капли воды — близняшки, еще и одеваются одинаково, когда в город выходят, так у парней вообще крыша едет:
Зад у Людмилы приоткрыл — та же картина — и красно и воспалено. Наученный, вазелина большую плюху набрал — и почти пальцем не касаясь, осторожно смазываю.
Все равно — морщится, бедняжка:
Ввожу наконечник на нужную глубину, пускаю воду и вперед — к следующей кровати.
Элька на спине вытянулась, глаза закатила, под одеялом руки к животу прижаты:
Одеяло поднимаю — батюшки — в чем мать родила лежит, бритым лобком матово светится.
При их то костюмах — не линию бикини, а точку бикини делать приходится.
— Нет, голубушка, — говорю, — мне другая сторона надобна, — и лицом к стеночке ее поворачиваю.
У Эльки задик небольшой, аккуратненький, с родинкой на левой половинке, по нему рубчики от скомканной простыни отпечатались. Видно, ее заду больше всех досталось:
Венчик розовый вокруг отверстия тихонько намазал, наконечником внутри туда-сюда поводил, журчание послушал, выпрямился — смотрю — Юлька со свой кровати, на животе лежа, внимательно наблюдает. Интересно ей, видите ли. Ладно, девочка, скоро и твоя очередь.
*****
Яна на постели спиной вверх съежилась, колени под себя подтянула, темно-русой головой в подушку зарылась — легче ей так, видно:
Не стал ей позу менять — рубашку завернул, изловчился и пальцем в смазке по расщелинке пройдясь, наконечник вставил. А как вода пошла, Янка вздохнула, и сама тихонько на бок повалилась:
Перехожу к Юлькиной постели. Та — одеяло откинула, и лежит, попку в кружевных трусиках выставив.
Они хоть и символические почти, а все равно — помеха. Осторожно, чтобы не порвать, стягиваю трусики ниже коленок, а дальше Юлька сама ногами помотала — они мимо меня и пролетели:
Ягодицы ее узенькие раскрываю, принимаюсь смазывать, а ее от боли все трясти начинает.
— Ну, милая, ну, дочка, потерпи, пожалуйста, все будет хорошо: — шепчу ей:
Они мне все вообще-то в дочери по возрасту годятся, но "дочкой" я только Юльку называл:
Осторожненько наконечник в дырочку погружаю, кран повернул, у Юльки внутри булькнуло, я застежку лифчика ей расстегнул, чтоб дышалось легче.
Стул посредине комнаты поставил, сел, дух перевожу — утомился, однако:
В цирке на гастролях подчас гримерок на всех не хватает, так что голым задом нас, как ежа — не удивишь и не напугаешь:
Но вот смотрю я на пять лежащих девиц, тылом ко мне повернутых, и, честно скажу, — впечатляет:
Еще замечаю, что все они по-разному воду в себя принимают. У Татьяны даже со спины видно, как живот ходуном ходит, а у Людмилы дыхание почти незаметно, — но и у той и у другой — как вдохнут — мешок с водой заметно пустеет.
Эля лежит, пальцами простыню комкает, колени медленно сжимает — разжимает.
Яна калачиком свернулась, руками себя за плечи обхватила и часто, по-собачьи дышит. А Юлька на боку вытянулась, одну ногу чуть ли не к груди подтянула и изредка всем телом вздрагивает.
Минут пять прошло, смотрю, мешки совсем плоские стали.
Значит — второе отделение:
Встаю, обход по кругу начинаю.
Краны перекрываю, наконечники осторожно вытаскиваю, да девчонок одеялами прикрываю, что расслабленнее были.
Лежат девицы, постанывают, но терпят.
Еще минут десять подождал, — Можно! — говорю.
Тут мои пациентки с постелей срываются, и каждая над своим ведром зависает.
Может и есть кто, кого подобное зрелище привлекает — я не из таких, к окну подошел — стал на купол цирка смотреть:
А за спиной у меня пять водопадов шумят, да так, что Ниагара с Викторией — отдыхают.
Слышу — затихать стало, бумага туалетная зашуршала, подождал чуть-чуть, поворачиваюсь — все пятеро по койкам лежат. В себя приходят:
Ну, на прощанье я им в задницы вколол кое-чего для тонуса, из личных запасов, чего в простых аптеках не продают, есть у нас свои маленькие секреты:
Из комнаты вышел, ребят-ассистентов позвал, попросил ведра вытащить и проследить, чтоб девчонок три часа никто не беспокоил. Они, правда, слегка повозмущались, но ребята отзывчивые — все сделали, а я пошел своих бурых артистов проведать, им настроение поднять, да и перекусить пора было:
Через пару часов возвращаюсь — заглядываю к девчонкам в комнату — и немею.
Никого нет, все блестит, кровати свежайшие, а запах: Весенний сад, одним словом:
— Где, — спрашиваю, — Свиридовы?
— На манеже, — отвечают, — репетируют:
Иду в цирк, из бокового прохода смотрю — точно — хоть и чуть бледнее на лицо, чем всегда, но работают чисто, с куражом:
Ну, помогло, значит:
Вечернее представление в полном объеме заявили. Я со своими мохнатыми артистами номер отработал нормально — они, голубчики, чувствуют, когда у дрессировщика на душе хорошо, и работают с удовольствием:
Свиридовы от моего номера, через интермедию клоунов-коверных выступают. Пока зверей по клеткам развели, слышу оркестр на финал пошел играть. Бегу по форгангу к занавесу, в щелку смотрю.
На манеже девчонки финальную пирамиду построили. Татьяна с Людмилой нижние брусья на плечах удерживают, на тех брусьях Эля с Яной стоят и на поднятых руках вторые брусья держат, а на них Юлька на руках стойку со шпагатом делает, руками перехватываясь, по оси поворачивается, под разноцветными прожекторами блестки на колготках посверкивают:
Тут оркестр барабанную дробь пустил. Тишина:
Юлька на брусьях встает.
Эля с Яной ее высоко вверх подбрасывают, а сами, скинув брусья униформистам, задним сальто на манеж слетают, а Юлька тройным сальто в воздухе пролетев, на нижние брусья встает, кувырок на руки, шпагат, еще кувырок, соскок, улыбка, общий поклон.
Оркестр гремит, сектора ревут:
Девчонки с манежа выбежали, все пятеро на мне с поцелуями повисли, чуть не задушили — еле на ногах устоял, но тут, меня от верной гибели спасая, шпрехшталмейстер (правда, теперь его по канцелярски — инспектор манежа называют) их вновь на поклон вызвал, так что я отдышаться смог, и быстренько в гостиницу порулил, от греха подальше.
Вот такая позапрошлогодняя история была:
Однако, заговорился я с вами — инспектор уже номер с батутами объявил…
Значит и мой — скоро.
Пойду я, переодеваться пора.