— Иди сюда, сейчас я буду тебя наказывать и без инструкций. — Приказал я.
— Но я бы хотел объяснить… — начал было Марк, но я перебил.
— Живо в постель!
Не успел он оказаться рядом, я начал сдирать с него брюки и, кажется, порвал ткань.
— Подожди, я сам, я сам… — шептал Марк, и я почувствовал, что он тоже возбужден.
— Молчать! — мной овладел непонятный гнев, и я, наконец, освободил свою жертву от брюк. Меня возбудил вид парня в майке, рубашке и без штанов. Он лежал передо мной, такой беспомощный, казалось, молил не делать ему больно, а может быть, я придумывал себе. Я запустил руки под его майку, нащупал кубики пресса, буквально впился пальцами в гладкую кожу и стал подниматься выше, осознанно делая ему больно. Мне хотелось разодрать его в кровь, заставить плакать и молить о пощаде. Я нащупал, набухшие уже, шишечки сосков и ухватился за них, будто хотел вырвать. Марк изогнулся и застонал, он стремился ко мне навстречу, следовал моей дорогой и, похоже, наслаждался жестокостью.
Мои руки подняли майку и потянули вверх. Я натянул ткань на его лицо и заставил перевернуться. Марк все понял, поэтому перевернувшись сразу же подогнул колени, чтобы мне было удобнее брать его.
Сначала, я еще помучил соски моей жертвы, я оттягивал их вниз пальцами, будто хотел выдоить, затем провел ногтями по его спине, оставляя красные полосы на загорелой коже, настала очередь ягодиц, они были исполосованы моей нагайкой и этим возбудили меня.
— Вчера я порол тебя, раб, — хрипло проговорил я, — тебе понравилось?
— Да, хозяин, — включился в игру Марк и подался на меня задом, будто приглашал взять его, но я не торопился.
Навалившись на его тело своим телом, я снова принялся за его соски, а зубами ухватил парня за ухо и сильно надавил. Он вскрикнул и подался вперед, чуть не свалил меня, за что получил увесистый шлепок.
— Стоять смирно, а то не получишь главного.
— Прости, хозяин, больше не повторится.
Я шлепнул его открытой ладонью по ягодицам, затем по соскам, снова по ягодицам и несильно по мошонке. Парень вскрикнул и стал крутить задом, я с радостью видел, что он готов, член его стоял колом, яички напряглись и слегка поджались, а анус пульсировал ожидая меня. Тогда я сходил за льдом, мне понравилась эта игра.
Взяв скользкий холодный кусочек в руку, я провел им по позвоночнику своей жертвы, и Марк застонал, изогнулся словно кот, задвигал задом еще интенсивнее и стал умолять меня, взять его. Я поднырнул под живот любовника, поцеловал в грудь, в соски, затем спустился ниже. Иногда я подключал к ласкам лед, заставляя свою жертву вздрагивать и стонать.
— О, не мучь меня так жестоко, — стонал Марк и старался поглубже вогнать свой член в мой рот, когда я принялся ласкать его, но я ловко уходил от этих смелых попыток, скорее дразня, нежели даря ласки, которые время от времени заменял льдом.
Зажимы удобно разместились на сосках несчастного и, когда я дотрагивался до сжатой плоти кусочком льда, Марк вскрикивал, а я позавидовал ему, поскольку сам был бы не прочь такое попробовать. Я продолжал изводить парня, засунул в анус пальцы, покрутил ими, и одновременно с этим, сдавил головку его члена, затем на время отпустил свою жертву, и он начал молить меня продолжить. Я слегка шлепнул его по мошонке, вновь получил вскрик. Опять наступила очередь льда, а после этого я взял Марка, не в силах уже сдерживаться сам.
Это была гонка, я умело управлялся со своим горячим жеребцом, который рвался из-под меня, крутился и хрипел. Иногда я дотягивался до зажимов на его сосках и скручивал их в разные стороны. Марк скулил, убыстряя темп, а я чтобы подойти к оргазму начал нахлестывать своего любовника по бокам, ягодицам и даже дал ему пару подзатыльников. Мне хотелось порвать его на части, насиловать, делать больно, так проявлялась моя любовь к этому исполину.
— Пощади… — взревел "конь" и рухнул лицом в подушки, сжав мой член с такой силой, что я не удержался и кончил очень бурно, и от переизбытка эмоций расцарапал любовнику спину.
Спать не хотелось, даже наоборот, после утреннего секса я чувствовал бодрость во всем теле. Марк спал, он вытянулся на кровати и посапывал так безмятежно и сладко, что мне захотелось поцеловать его в губы, но я не решился, боясь разбудить, а тревожить спящего не хорошо. Я вышел на балкон, прихватив с собой инструкцию, которую ранее читал парень.
"Электрический ошейник" — Я повертел в руках странную книжицу, с изображением здорового мастиффа в широком ошейнике с белой вспышкой, наверное, так художник отобразил электрошок.
"Что это? — подумал я, — а Марк говорил, что наказание и боль не его тема, ничего себе". Я прочел инструкцию и вернулся в комнату, чтобы взглянуть на это "чудо" человеческой жестокости.
— Ты так и не лег? — Марк смотрел на меня глазами невинного агнца.
Я только мельком глянул на него и прошел к столику. Белая коробка с тем же псом на картинке, рядом ошейник с вмонтированной в него коробкой электрошока. Похоже вчера Марк не в казино деньги потратил.
— Ты уже видел? — Марк обнял меня неожиданно порывисто и горячо задышал в ухо. — Накажи меня, хозяин.
Я усмехнулся. Он меня поразил, этот мальчик, сначала отнекивался от наказания, теперь напрашивается, да еще на что. Покачав головой, я высвободился из его объятий.
— Что? — не понял он, — ты не хочешь?
— Знаешь, я сейчас сидел на балконе, читал это, — я ткнул пальцем в брошюру, — и думал, а зачем все это, к чему? Ты слишком безответственный и ветреный. Да, с тобой было хорошо, но я решил, что отпуск закончен и развлечения тоже подошли к концу.
Марк потемнел лицом, его брови нахмурились, а губы сжались в тонкую полоску.
— По типу, бросаешь меня, да? — спросил он, и его глухой голос, как мне показалось, заклокотал от набирающей силу ярости.
"Сейчас меня будут бить!" — подумал я и сглотнул неприятный комок страха, он холодным снежком упал в желудок и рассыпался там на мириады ежиков.
— Я куплю тебе билет, — я отступил к балкону, больше просто отступать было некуда, — в любую страну мира, куда захочешь, дам денег, естественно, чтобы тебе на первое время хватило.
— Не надо! . . — глухой голос был действительно страшен. — Ничего мне не надо от тебя. Ты уже щедро расплатился со своей проституткой, спасибо.
Он ушел на кухню и там ожесточенно загремел кастрюлями, а мне захотелось разрыдаться, так стало жалко парня.
— Почему ты себя так унижаешь? — спросил я, подавив первый приступ жалости. — Ты не проститутка, уж этого точно нет…
— А кто я? — Марк повернулся ко мне и в его руке тускло блеснул нож.
Я отпрыгнул в сторону и с ужасом посмотрел на эту руку. Марк проследил мой взгляд и тут же отложил нож.
— Кто я для тебя, а? — он сделал шаг, порывисто схватил меня за плечи, — ну же, скажи мне?
Меня опалило огнем, от макушки до кончиков пальцев на ногах прокатилось такое жаркое, такое приятное пламя, что я готов был броситься в объятия Марка и умолять его о прощении за свои гадкие слова.
— Молчишь, — парень отпустил меня и отвернулся.
— А кто я для тебя? — пытаясь подавить свое неожиданное волнение, спросил я.
Марк слегка повернул голову, и я увидел, что он улыбнулся, слегка, только уголками рта.
— Ты, сам говорил, что невежливо отвечать вопросом на вопрос…
— Не дерзи мне… — я сказал это тихо, но твердо.
— Не буду, никогда не буду! — Марк резко развернулся и заключил меня в объятия, — только не ломай все вот так, прошу тебя, ладно, не нужно рушить все одним росчерком.
Он наклонился к моему уху и то ли просто выдохнул, то ли действительно произнес: люблю тебя!
Я задрожал, покрылся мурашками, и ладони вмиг вспотели.
"Он правда сказал, что любит, или мне захотелось это услышать?" А Марк впился поцелуем в мои губы, раздвинул их языком, проник в мой рот, требовательно ласкал, призывая меня откликнуться на его ласки. Я откликнулся, но глаз своих не закрывал, а смотрел в синие глубины его глаз, в его дышащие зрачки, и его звериный, нечеловеческий взгляд прошивал меня многочисленными молниями.
— Я твой раб, твой верный пес… — прошептал он, оторвавшись от поцелуя, — если ты бросишь меня, я сдохну с тоски, на том месте, где ты меня оставишь…
— Хватит! — Я попытался оттолкнуть его, но Марк только крепче вдавил меня в себя, — ты слышишь, не говори так, я не хочу этого слышать!
С детства я мечтал о подобном, и теперь этот парень все делал так, будто считывал матрицу моей памяти, но сейчас я не ребенок и не подросток, я больше не жду идеальную пару для себя, я не верю в стопроцентную покорность, меня не купить на заверение в безграничной преданности.
— Как скажешь, не хочешь слышать, не слушай, тогда просто запомни то, что я уже сказал, это правда, каждое слово… Ты первый человек, которому я хочу безоговорочно подчиняться. Ты можешь сейчас же меня выгнать, бросить, что угодно, я подчинюсь, но не верить не смей. Он взял мое лицо в свои ладони и посмотрел в глаза.
— Я безгранично предан тебе и покорюсь любому твоему решению. Я твоя игрушка, делай что тебе вздумается, хочешь — играй, хочешь — сломай, хочешь — выброси… Я в твоей власти, хозяин.
"Господи!" Мне было жарко от его слов, я и верил, и не верил в них, потому что слишком все это походило на игру, на глупую фантазию моей юности. Сильные руки Марка проникли под мой халат, обхватили спину, прошлись по позвоночнику, добрались до ягодиц и сжали их, я непроизвольно толкнулся бедрами вперед и уперся в его твердый член, рвущийся из плавок.
*****
Марк наклонился ко мне, снова впился своими губами в мои губы, и в этот раз я открылся ему на встречу, принял его язык и ответил на ласки. Мне было хорошо, и утро показалось таким замечательным, еще и оттого, что не нужно было изгонять из своей жизни этого парня, я этого действительно не хотел.
Мы всюду ходили вместе, и Марк держался всегда нарочито почтительно со мной, он подавал мне пальто, пододвигал стул в ресторане, открывал дверь, пропуская вперед, даже подавал руку, когда я выходил из машины. Я чувствовал его, верил ему, любил его. Мой слуга значил для меня больше, чем просто игрушка (а ведь именно так он представлял себя) , я видел в нем очень ранимого мальчика, впечатлительного и нежного. Этот исполин трогательно принимал мои ласки по ночам, возвращая их мне в десятикратном размере, он умело вел меня по лабиринтам моих грез и желаний, воплощая одну мечту за другой.
Незаметно пролетело полгода, и я решился на поездку в Европу. Оставил нью-йоркскую квартиру на Марка, а сам отправился проведать Эрика. Дома меня ждал тайфун, цунами и землетрясение в одном лице. Мой друг готов был "рвать меня на части, но перед этим вырвать все мои выступающие органы" — и эти слова произносили губы, которые еще не так давно шептали мне: "люблю!"
Он разозлил меня не на шутку, я вспомнил Марка, вспомнил его синие глаза полные покорности. Марк не ревновал, когда я собрался домой, он только вздыхал и грустно следил за тем, как я укладываю вещи. Ему была известна история моих отношений с Эриком, Марк знал, что я лечу к своему другу, бросаю его одного и возвращаюсь к своему постоянному партнеру.
— Эрик, мы же договаривались! — простонал я, когда мой друг отвернулся и засопел. — Ну, угомонись…
Он повел своим худым плечом и тряхнул светлыми волосами.
— Ты свободен, я никогда не держал тебя…
Я закатил глаза.
— Конечно, конечно, ты не держал, ты только изводил меня своими звонками и истериками. Вот и сейчас… Скажи, куда делся свободный, жизнерадостный Эрик? Ведь я не спрашиваю тебя, к кому ты летал в Бон.
— Конечно не спрашиваешь, — он нахмурился, я слышал это по его голосу. — Ты прекрасно знаешь, что я летал к родственникам.
— А как же Норберт? Скажешь, ты не виделся с ним?
Я знал, как действует упоминание об этом парне, на моего бедного Эрика. Он побледнел и медленно развернулся. Дальнейшего я не ожидал.
— Прости! — слезы так и брызнули из глаз моего малыша, — так ты из-за меня… из-за того, что я…