Сворачиваем мы в придорожный соснячок, Орыся на сухом спирте готовит чагой-то вкусное, достает несколько банок пива из холодильника (Эти проклятые капиталисты делают холодильники для своих порабощенных пролетариев прям в трейлерах. И напихивают туда импортного пива). И в башку ко мне опять закрадывается мысль, что я в раю.
Потом мы забираемся в кабину, Орыся ложится на спальник, а я на сидения. И мы с ней говорим, говорим, курим (хотя я тогда только баловался) и снова говорим. И тысячи звезд заглядывают к нам в открытые окна, и теплый ветер несет в кабину запахи соснового леса, и луна подсвечивает легкие облака, неразличимые на остальном небе… Я пытаюсь объяснить, что все происходящее замечательно, что жизнь прекрасна, пытаюсь описать свой восторг и свои ощущения от простого погодного явления — летняя ночь.
— Ты смешной, — говорит Орыся и берет меня за руку.
— Спасибо, — огорчаюсь я.
Она смеется и мы продолжаем разговор, который соскальзывает на скользкие темы и там скользит себе потихоньку.
— А ты знаешь, — говорит она, — что драйвера пристают к девушкам на трассе с непристойными предложениями?
— Знаю.
— Так вот, — говорит, — у меня к тебе непристойное предложение.
Я молчу, не зная, что сказать.
— Молчание — знак согласия! — торжественно произносит Орыся и заползает ко мне под одеяло.
— А девушки ведь сопротивляются, — задумчиво говорю я.
— Не все.
— Неужели я похож на девушку, которая не станет сопротивляться?
— Ты вообще на девушку не похож, — и она затыкает мне рот поцелуем.
Дальше не помню.
Нет, помню, конечно, но не расскажу. И не потому, что мне жалко или неловко рассказывать, а потому что это все настолько на уровне эмоций, что словами получится пошло и совсем не так, как было на самом деле.