Уже второй час ночи. Мы с подругой Катькой сидим на кухне, пьём чай и сплетничаем. О чём говорим? О мужчинах, конечно. Катька ест лимон без сахара, морщится и кривит рот.
— Славка верит, что я в восторге от каких-то его презервативов… то ли с "усиками", то ли с "пупырышками", — говорит она
— А ты в восторге?
— Как я могу быть в восторге, если я внутри даже не чувствую — в презервативе он или нет! А ты чувствуешь?
— Нет.
— А зачем тогда пупырышки делают?-она слизывает лимонный сок с ладони
— Не знаю. Тешат мужское самолюбие.
— Я где-то читала, что во влагалище почти нет нервных окончаний. Чем там чувствовать?!
— Как это — нет нервных окончаний?
— А так! Ты "Тампакс" чувствуешь в себе?
— Нет, конечно.
— Вот! Какие же тогда, к чёрту, пупырышки?..
Мы молчим. Ночь окружает дом и словно подглядывает в окна, прилипнув к стеклу.
— Тебе надо пить витамины, — говорю я, глядя, как Катька терзает уже второй лимон.
— Надо. Весенний авитаминоз. А ты что пьёшь?
— "Витрум"… Раньше пила "Центрум", но уж больно дорогой стал, собака… Слу-ушай, Кать, а ты чувствуешь, когда он… Ну если без презерватива…
— Кончает, что ли?
— Ага
— Ну как такое можно почувствовать?Это только в бульварных романах пишут: "Она ощутила тугую струю спермы внутри себя", — Катька закатила глаза и раздельно произнесла басом: -Ха-ха-ха! А вот я всё время думаю : "Кончил он уже или нет?".
Я тоже никогда не могла угадать этот момент мужского оргазма, и сигнальными огнями для меня было только поведение самого мужчины, но никак не ощущение его "тугой струи".
— Знаешь, что я ещё не чувствую?-шепотом произносит Катька и манит меня пальчиком
— Что?-так же шепотом спрашиваю я, и тянусь к ней через стол
— Маленький член!!!-со всей дури орёт она мне в ухо
Я отшатываюсь, опрокидываю чашку с чаем сначала на себя, потом на мирно спящего у моих ног кота, вскакиваю и тоже ору:
— Дура! Сумасшедшая!
Катька заливается смехом. Я стою в мокрых джинсах, смотрю на хохочущую подругу, на растекающуюся по столу лужицу чая и тоже начинаю улыбаться:
— Дура. Ты, Катька, самая настоящая дура.
Третий час. Я сижу в одних трусиках, задрав ноги на батарею, ем лимон без сахара, морщусь и слизываю с ладоней кислый сок.
— Нет, ну ты мне объясни — где находятся все те женщины, о которых говорят, что для них , мол, размер не имеет значения? — пристаёт Катька.
— Катюха, вообще-то это действительно не так важно. Главное, чтобы мужчина был умелым.
— А мне не нужен умелый с маленьким членом! Дайте мне неумелого, но с нормальным — я его сама всему научу!
— Тоже верно. А вот я ненавижу, если у парня слабая эрекция! Может быть это и нормально для половины мужиков, как говорят врачи всякие, но у меня, глядя на такого, словно тоже всё опускается.
— Да, я тоже не могу завестись на фоне такой безрадостной картины.-вздыхает Катька. — Потом злюсь на него, фыркаю. Всегда кажется, что это я недостаточно его возбудила… Помнишь Димку? Молодой парень, сперма из глаз брызгать должна! А у него такое что-то… И секс у нас был раз в две недели.
— Да ты что?!
— Представь себе! И то, пока вся эта канитель закончится — с меня семь потов сойдёт!.. А хороший парень ведь, но постель с ним — каторга. И мне до лампочки было всё, что он умел! Если у него между ног что-то такое вяленькое, то меня уже ничто не возбуждает, хоть ты убей! Вот и разошлись.
— А что тебя возбуждает больше всего?..
— Больше всего меня возбуждает то, что он возбуждён. Заводит меня вид возбуждённого мужчины, понимаешь? Лучшего зрелища не существует! А ещё заводит нестандартная ситуация. Однажды я ехала в автобусе со своим парнем…
— С кем именно?
— С ума сойти, с такой подругой невозможно никакую тайну иметь! С Валерой.
— У него машина сломалась, что ли?
— Да не помню я! Что ты перебиваешь?!
— Ну ладно, дальше что?
— Так… Автобус полупустой, мы сидели сзади, молчали. Вдруг ни с того ни с сего я ему положила ладонь на… Он ошалел, стал оглядываться на людей, но руку мою не сбросил.
— А пассажиры?
— Мы же сзади сидели, а за спинками сидений и не видно, что там у кого между ног происходит. Потом я растегнула ему ширинку… Главное — мы неподвижно сидели с невозмутимыми лицами как сфинксы, двигалась толька моя рука.
— А он?
— В окно смотрел, но, по-моему, ни фига не видел. Только застонал в конце. Даже кто-то обернулся.
— А ты?
— А что я? Достала платок и вытерла руку.
— И всё?
— Да.
— А почему он не сделал тебе то же самое?