Канкан для полицаев. Часть 3

— Пингвин, — произнес оберлейтенант и затем виновато кашлянул, — кхе, кхе, Курт, тоже участвовал в изнасиловании?

— Ну, что Вы! Куда ему? У него такая тыква вместо живота, наверное и стручка из-за неё не видно. Только для ручного использования и пригоден, да и то, с трудом, поди, до него дотянись. Он вообще никогда в изнасилованиях не принимал участия, помня своё исключительное, божественное происхождение, считал всё это ниже своего достоинства. Он лишь всегда фотографировал нас, как это делаем мы, много фотографировал, там в альбоме у него рулоны подобного, отснятого материала.

— Что он делал в это время?

— Бегал из угла в угол и ругался, матом, на немецком. Что он забыл взять аппарат с собой и почему его не предупредили заранее, что Иванко такой нерасторопный и где-то ползает, за это грозился сдать его под трибунал или вообще в гестапо. Короче расстроился сильно. Но мы пообещали повторить всё, что делаем, на бис, когда аппарат будет на месте.

***

Когда пришел Иванко с фотоаппаратом, магниевой вспышкой и специальным, черным чемоданчиком с плёнкой, всё было кончено. Женщины без сил валялись в кровати, Маришка тихо стонала, а мы сидели за столом пьяные, допивали последние капли самогона, пели нашу любимую песню:

— Дойче зольдатен, унтер официрен…

Мы не пели, мы орали эту песню, никто из нас не может похвастаться стройностью голоса и богатством слуха, у пингвина голос был хуже всех. Иванко ничего не сказал, но я пожалел, что у него за плечом висит шмайсер… Он окинул нас ненавистным взглядом.

— Иванко! — голос Михалыча был жестким. — Вперёд, за самогоном к Степаниде.

Желваки на скулах пацана ходили ходуном. Но он стерпел, развернулся на каблуках и вышел из хаты. Пингвин с вожделением стал разворачивать аппаратуру, наконец закончив, сказал:

— Хочу танцы!

Я бросился исполнять приказ, завёл старенький патефон, покрутив ручку сбоку. Тут же лежала стопка виниловых пластинок с музыкой. Музыка вся какая-то не танцевальная, грустная и классическая. О! Штраус. Более-менее. Я поставил эту пластинку. Люблю вальсы. Мыкола с Митьком растолкали женщин, подняли их с постели, заставили выйти на середину комнаты. Курт уже готов был к съёмкам.

— Пусть они танцуют, — приказал он.

Голых дочь с матерью поставили друг перед другом. Мыкола крикнул громко:

— Танцуйте!

Они слабо задвигались по комнате, в изнеможении прижимаясь друг к другу. Комнату осветила яркая вспышка, пингвин сделал свой первый снимок. Он был разочарован.

— Вялые они какие-то… Теперь пусть с мужчинами танцуют.

Мыкола взял себе тётку Любу, а Митёк Маришку. Закружили их в вальсе. Курт суетился с аппаратурой, выбирая выгодную позицию. Снимал он умеючи, находил очень высокохудожественный ракурс.

— Слышь, Михалыч! — Воскликнул приятно удивлённый Мыкола, щупая грудь тётки Любы, — Твоя-то получше будет! Вот такую бабу, я бы поимел.

— Вперёд, — разрешил Михалыч усмехаясь, — она не моя, она общая.

Мыкола вальсируя, стал подводить тётку Любу к кровати, пингвин за ними в спешке начиняя вспышку следующей порцией магния. Мыкола повалил женщину на кровать и энергично задвигался на ней. Мы все окружили его, посмотреть, как он это делает. Митёк крепко держал Маришку за руку, чтобы не убежала. Вот где пингвин был счастлив! Он как ребёнок радовался открывшейся перспективе и снимал захлёбываясь слюной.

— Засуньте ей, туда гранату! — воскликнул Курт и тут же вдохновлённый идеей отстегнул гранату от пояса.

Мыколу долго не упрашивают, он сделал в точности, как сказали. Граната очень большая. Женщина кричала и корчилась, но он продолжал своё дело, пока граната не вошла почти вся, только ручка с кольцом осталась торчать. Так, что лишь с хирургами и можно вытащить. Пингвин сделал несколько снимков, последовательно зафиксировав весь процесс.

— Ух ты, прикольно! — гаркнул в восхищении Митёк, — я ей сейчас с другой стороны пристроюсь!

— Колечко дёрнуть не забудь… — хохотнул Мыкола.

***

— Где, в это время, был Иванко?

— Герр оберлейтенант, я же говорил, его послали за самогоном.

— Да, конечно. Но по времени рассказанных эпизодов, складывается впечатление, он задержался несколько дольше обычного. Вы не находите?

— Ну, не знаю…

— Вы ничего подозрительного не заметили? Или может, слышали, шум за окном, например?

— Нет, не слышал. Иванко пришел в скорости, да, именно, когда Курт приказал насыпать тётке Любе на живот раскалённых углей из печки, а сам фотографировал её выражение лица.

Добавить комментарий