вертишь в воздухе ногой.
Ноги согнуты в коленях,
пятки смотрят в потолок,
Я ж ласкаю твою спину,
приоткрыв от счастья рот.
* * *
Красавице ноги
я нежно раздвинул,
Увидел
дрожащие губы.
Они наливались
животным огнем,
Слегка прикасаясь
друг к другу.
Своими устами
тогда к ним приник,
И слился
в горячем лобзанье,
Ответом мне был
удовольствия вскрик,
И стоны
потом не смолкали.
Ее колотило,
и гнуло дугой,
И пот
ручейками струился.
А зад, словно сердце
стучал под рукой,
И к новым
оргазмам стремился.
* * *
Через голову разделась,
забелела в полумраке,
Подошла к чужой постели,
вся покорна, как собака.
И дрожа несильным телом,
не от холода, от страха,
Опустилась на колени,
угадав ЕГО желанье.
Ну а ОН не торопился,
и рассматривал нагую,
И хотя не отстранился,
но мечтах имел другую.
Но другая недоступна,
только в грезах и мечтаньях.
А раз так, бери, что ближе,
что согласна без желанья.
* * *
У моей Наталии
такие гениталии
Что ниже ее талии
я глядеть боюсь.
Возможно, что в Италии
есть лучше гениталии,
И даже лучше талии,
и зад, и тверже бюст.
Но есть в моей Наталии,
наверно, ген Италии,
И словно, как от Солнца,
я потом захлебнусь.
И в слякотной России,
в заснеженной Сибири,
В задрипанной квартире,
я от нее тащусь!
Мы будем с ней бодаться,
и будем кувыркаться,
И будет нам казаться,
что жизнь — горячий пляж.
А что на самом деле,
значений не имеет,
Мы выдумали счастье,
и в нем поймали кайф! . .
Возможно, Аргентине,
в Бразилии и Чили,
Конечно, в Калифорнии
найдется лучше пляж.
Но нам туда далеко,
а значит, — неохото,
И денег на поездку
не накопить никак.
Ввославим же, что ближе
Мадрида и Парижа,
Что есть у нас под боком,
сверкая наготой.
И гимн моей Наталии,
звучит, как гимн Италии,
А может, ее талии? . .
Ну, вобщем, все равно!
Мы счастливы в квартире,
и славим ген России,
Поскольку генитальностью
не обделен никто.