"Когда я влюбился, то ничего не смог с этим поделать. Это была девушка, . . очень красивая девушка. Случилось это на колонизированной планете Цезаре-8, на этой вот самой планете. Мы с Тэдом и Полиной тогда вышли из космопорта проветриться, купить мороженное и подышать свежим воздухом, Полина что-то щебетала над ухом, Тэд отвечал ей, поддразнивая меня, и тут я увидел её. И больше уже не мог никуда идти. Меня будто пронзило током, но тогда ещё я не знал, что это значит. Я испугался. Да, именно тогда — впервые — я испугался. Хотя вроде бы киборгам неведом страх. Как и любовь…"
Дэн держал у самых губ вытесанную из черного камня фигурку какой-то богини, и выговаривал ей то, что было на душе. Будто она могла слышать, будто могла поддержать или ответить. Хотя кто знает? . .
Земляне привезли с собой множество культов, в том числе и языческих, а еще больше их придумали уже здесь, впитав местные верования цезарийцев. Скорее всего эта статуэтка женщины с гипертрофированными формами изображала Великую Мать — хранительницу судеб и богиню плодородия. Киборг очень смутно представлял себе, что такое вера, что есть молитва и для чего они вообще нужны — он просто сжимал фигурку в кулаке и методично, обстоятельно рассказывал ей о своей жизни. Ему нужно было высказаться хоть кому-нибудь. Пусть это будет чья-то богиня — почему бы и нет?
"Тогда она заметила нас и подошла. Мы о чем-то говорили, но в основном Тэд с Полиной, а я смотрел только на нее, почти не вслушиваясь. И уже невозможно было отвести глаз от ее плеч, нежной тонкой шеи, миндалевидных темных глаз, черных волос… Я хотел быть с ней, рядом, и что-то тянуло меня обратно, когда мы попрощались. Мы вернулись на корабль, но я уже не мог работать, не мог построить самой простейшей трассы — всё думал о ней. Конечно, друзья поняли, в чем дело.
Через несколько дней Станислав Федотович оформил все документы, команда устроила торжественный ужин, мы попрощались… Нас нельзя было поженить, да об этом я даже не мечтал. Я лишь хотел быть с ней… Беатрис, ее звали Беатрис.
Капитан оформил акт дарения. А я записал её как "хозяйку".
Дом ее был со вкусом обставлен — трехэтажный особняк под защитным куполом. Купол она соорудила ради меня — из-за очень светлой кожи я мгновенно обгорал под здешним жарким солнцем, а это было неприятно. И не эстетично, как говорила она.
Вначале всё было хорошо, Беатрис была доброй хозяйкой. Она открыла для меня моё тело, показала столько такого, о чём я даже не догадывался, научила, как вести себя в постели, чтобы доставить ей удовольствие, и показала как получать его самому. Я был теперь её киборгом и делал всё, что она просила. А она только просила — никогда не приказывала. Делал с удовольствием, надеясь на благодарность: поощрительный поцелуй, объятие или разрешения поцеловать её, мою "хозяйку". В ванной я тёр ей спинку, ночами любил так, как она хотела — всегда так, как она хотела, — а после обнимал, когда она засыпала. Она прижималась ко мне, красивая и умиротворенная, а я нежно-нежно гладил её волосы, вдыхая их запах и слушая неровный стук её сердца. Оно всегда почему-то билось неритмично.
По утрам готовил ей завтрак: блинчики со сгущенкой или же любимый ею овощной салатик, а днем, когда она куда-то уходила, делал работу по дому. И снова ждал её вечером, готовя ужин. Она меня не просила об этом, нет — я сам стремился делать всё для неё. Как можно больше для неё.
В те дни я очень многому научился. Я научился быть как человек, чувствовать как человек, быть счастлив как человек. Но потом… Видимо, я ей надоел".
Дэн задохнулся и ещё сильнее сжал фигурку в кулаке. Но исповедь не прервал.
"Киборги не умеют любить, да? Так все говорят. Но почему тогда меня трясло, то и дело сбоило процессор, бросало то в холод, то в жар, а в груди было так тревожно, пусто и больно, когда однажды вечером "хозяйка" не пришла?
Я не знал, что делать. Куда в такой ситуации бегут люди? На незнакомой планете, среди враждебно косящихся людей? . . И я ждал. Ведь "хозяйка" вольна не уведомлять оборудование о том, что переночует не дома…"
Глаза Дэна затуманились — он мысленно перенесся в те дни, вновь переживая всё заново.
**
Она вернулась на следующий день к обеду. Дэн ссутулившись сидел на стуле и молча смотрел на неё глазами побитой собаки. Он думал, что в чем-то виноват, чем-то не угодил, но не мог понять чем и терзался чувством вины. Беатрис молча смотрела на него, прислонившись к стене, и похоже тоже чем-то терзалась. Затем, развернувшись, она направилась в спальню, тихонько попросив: "Дэ-э-н. Сделаешь мне массаж?"
С того дня она стала часто ночевать не дома. Она никак это не объяснила — наверно, это было не важно? . .
Рыжик ждал её каждый вечер, не зная, придёт она сегодня или нет. Он лишь надеялся и исправно готовил для Беатрис ужин. Он любил её по-настоящему — искренне и самозабвенно, окунувшись в это новое чувство, живя им.
Но не всё было безоблачно. Дэн ощущал, как нарастает внутри какая-то необъяснимая тревога и подавленность, и это терзало его. Но пойти было не к кому.
Рыжик ждал Беатрис и был счастлив, когда она приходила, с аппетитом уплетала приготовленные блюда и улыбалась ему благодарной улыбкой. За этим следовала ночь любви, и тогда Дэн забывал всё и вся и был бесконечно счастлив, купался в счастье, дышал им. Потом он покрывал благодарными поцелуями ее гибкое тонкое тело и она засыпала в его объятьях.
Какое это, оказывается, безмерное счастье — любить "хозяина". Желать постоянно быть рядом и быть счастливым, охраняя ее сон, и охранять сон Беатрис — не потому что так предписывает программа, а потому что сам, САМ хочешь этого, хочешь тихо лежать рядом, доверчиво прижимаясь к ней, вдыхая нежный аромат её волос, вслушиваться в её сонное дыхание и чему-то улыбаться в темноте.
Но на следующий день Беатрис уходила снова, а Дэн опять ожидал ее, и снова накатывала тревога и ноющая боль. Но это ничего, "системе жизнеобеспечения ничего не угрожает".
В один из дней она вернулась не одна. С ней пришел чужак. Мужчина. Они оба были пьяны и не замечая киборга направились в спальню. Дэн оцепенел. Он не знал, что с ним происходит, но это напоминало моменты, когда ему пришлось преодолевать хозяйскую волю, бороться с приказом убить Станислава Федотовича. Все мышцы точно также напряглись и будто рвались в разные стороны и сердце билось где-то в горле, быстро и как-то гулко. Дэна знобило, хотелось остаться здесь, замереть статуей, бежать как можно дальше из этого дома и последовать за "хозяйкой" и гостем — одновременно. Никаких приказов не поступало и киборгу пришлось делать то, чего он больше всего не любил и не умел — делать выбор. И он поплёлся в спальню.
Объект раздевал "хозяйку" , но делал это без враждебности, да и сама она не противилась ему, а значит угроза "хозяйке" отсутствует — чужака нельзя устранить. Пока не поступит такой приказ.
Приказ не поступал.
Восковой куклой Дэн замер в дверях.
— Это ч-что еще за хмырь, — заплетающимся языком произнес чужак, обернувшись. Это был прекрасно сложенный брюнет, смуглый и широкоплечий. Правильные черты лица, немного хищный прищур глаз — он был хорош по всем канонам красоты.
Беатрис тряхнула кудрявой чёрной головкой:
— Мой киборг. Он хороший.