— За твою работу… — зачем-то говорю я, подняв рюмку.
Ма улыбается мне, и я понимаю, что угадал. Папик сутулится, вздыхает и выпивает. В конце концов, тост как тост, само вырвалось. Волосы на голове поднимаются дыбом в том месте, где Папик их гладил, я понимаю, что водка начала действовать. Начинаю злиться, сам не понимаю на что, встаю и ухожу. У меня под диваном — еще бутылка такой же "кристалловской", ну их на фиг, этих предков.
По дороге звоню Крысе и говорю, чтобы приезжала сама. Она отказывается, потому что боится Ма. Тогда я говорю, что задержусь еще на часок и иду в свой закуток пить водку.
Втыкаю наушники на полную, наливаю полстакана и начинаю тащиться. Делаю вид, что мне и дела нет до всех этих раскладов. Они там на кухне сидят, едят что-то, выпивают. Разговаривают, наверное. Понятно, о чем.
Выпиваю полстакана, потом еще полстакана, в общем, вертолет уже на подходе, понимаю, что пора закусить, чтобы потом было чем блевать… Иду на кухню, надеюсь еще по тосту пропустить заодно с ними… Куда там! На кухне пусто, только моя тарелка полна еды. Мясо еще дымится, как бычок в пепельнице. Понимаю вдруг, что есть не хочу. Вертолет уже рядом с головой, скоро начнет стрелять по наземным целям…
Возвращаюсь к себе, по дороге заглядываю в комнату. Так и есть — продолжают о чем-то пиздеть мои ненаглядные, хоть бы кто в сторону двери посмотрел. О чем? А то непонятно…
У себя наливаю еще полстакана, ставлю папиковских зепеллинов и врубаю на полную в наушниках… Наливаю еще полстакана… Позвонил бы Крысе, но жаль останавливать кассету — хорошо пошла…
Жалко, Интернета нет, говорят, по нему хорошо пьяным ползать, всегда есть с кем пообщаться…
Да какой тут, в жопу, Интернет… Недавно еще на гречневой каше… А, я об этом уже говорил…
Короче, сижу, выпиваю… Потом взял старый альбом с фотками — полистать.
Одно расстройство, конечно… Ма такая молодая там, красивая лялька, я бы за такой и сам не дурак приударить… И Папик ничего себе, без лысины еще. Сидит с гитарой у костра, Ма сзади его обнимает, в глазах — искры… Или показалось… Шут его знает, как говорит Папик…
Ма добивалась Папика два года. А он, кобель хренов, упирался, натурально… Только когда я уже зашевелился, он уступил. И ничего. Лет пять жили хорошо, говорят… Еще бы не хорошо, если Папик сразу в какую-то контору подался бабки зарабатывать… И было бы, наверное, хорошо, но переклинило его на своих песенках, работу бросил, машину запустил, выпивает помаленьку… Какое тут, в жопу, счастье… Я их теперь понимаю… А Ма, конечно, ходит, в соплях путается. На песни ей давно уже насрать, да оно и понятно, когда гречневую кашу… Да, я уже говорил об этом…
Ну, а у Папика своих соплей навалом. Он у меня поэт, всю жизнь в мальчишках проходил и вырасти так и не собрался… А Ма, похоже, с пеленок во взрослых ходит… Как они вообще живут?..
А они там, похоже, любовью занялись, предки ненаглядные… Того гляди, сестренку мне сейчас сделают. Ма стонет знатно, не так, как Крыса… Та только попискивает, а Ма уж как заведет свой патефон, так чертям тошно станет… Надо же… Давно уже не трахались… И мне вздрочнуть, что ли… А почему нет? Вот и картинка хорошая, говорят, в Интернете таких навалом…
Вот только еще полстакана, позвонить Крысе, что не приеду сегодня, и отлить, глянув по дороге в их комнату…
Полстакана, звонок, отливаю, прохожу мимо…
Ма стоит посреди комнаты, большая, голая, грудастая и жопастая… Как скифская баба. А Папик при ней — как княжеский дружинник из плена — стоит на коленях, обнял, шепчет что-то… Давно не виделись, бля… Кажется, плачет даже родитель мой, горемыка. А Ма над ним, вечная, страшная, стоит себе молча… Вот такая картинка…
А я что… Сходил на кухню, съел холодный кусок мяса, и к себе — выпивать да дрочить. Дело нехитрое. Уехал бы, но Крыса уже не ждет. Наорала на меня, дура, в последний раз… Тоже, поди, вырастет и станет как Ма. А где я ей деньги найду?…
Выпил еще, цепеллины попели… Предки угомонились, кажется… Ма сходила в сортир, потом Папик там пузырем своим звякнул… Потом я заснул, не помню, что дальше было.
*****
Утром Ма готовит завтрак, глаза опять такие, что непонятно — глотать или подавиться тут же, не сходя с места…
— Что, Папик на новую работу ускакал? — спрашиваю.
— Нет. Он… Он ушел. Совсем.
…Ем, и не знаю, что сказать… И я, и Ма давно этого ждали… Наконец, говорю:
— А работа?
— Он все придумал… Нет никакой работы…
— А зачем тогда?
— Не знаю, — говорит Ма и начинает плакать. И я вместе с ней. А на шее у нее — большой засос, похожий на синяк от удара…
— Он вернется? — спрашиваю, чтобы просто перестать реветь, как маленький.
— Не знаю, — говорит Ма, — Разве можно что ни будь знать про нашего папу…
Я доедаю завтрак и иду звонить Крысе… О том, что выезжаю…
© Mr. Kiss, Сто осколков одного чувства, 1998-1999гг