Короче, юмор заключался в том, что ребята Мадлен в тот вечер целку так и не сломали. И от этого, как Мадлен говорила, ей "до соплей обидно было".
Со слов Мадлен, там действительно смешные сцены происходили. Когда ее Бориска на кухне оральному сексу обучал, Мишутка с Юлькой из ванной, наконец-то, вышли. Бориска услышал их голоса, оттянул за уши неопытную Мадлен от своего члена и голый из кухни выскочил. И член у него торчал, как штык у бойца перед ближней атакой. Он увидел удивленную Юльку, схватил ее за руку и за собой снова в ванную поволок, хотя она пыталась как-то упираться. Мишутка понял, что его друг таким образом предложил ему обменяться партнершами. Он на кухню заглянул, где Мадлен после орального тихо млела, сидя на табурете. И продолжала икать. Мишутка дверь на кухню хотел прикрыть, но Мадлен встала и за ним пошла.
— "Лечь хочу", — сказала я Мишутке. "Ложись", — сказал он. "А куда?" "Куда
хочешь", — ответил Мишутка. Он прошел в комнату, в которой Зинка на кровати возлегала. Я в эту комнату за ним подалась. Зинка сделала вид, что смутилась, одеялом прикрылась и с улыбкой спросила: "Миш, ванная-то освободилась?", — продолжала вспоминать Мадлен. — Мишка ответил, что Бориска туда Юльку поволок, что придется подождать. Подошел к ней и взял одну из подушек, одеяло с нее грубо стащил: "Ленка лечь хочет. Я на диване в гостиной ей постелю. А ты здесь лежи, готовься", — предупредил он Зинку. "Я, как пионер, всегда готова", — схохмила Зинка, подняв руку в пионерском приветствии. "Молодец! — похвалил Мишутка. — Родина тебя не забудет". "Главное, чтобы солдаты Родины меня не забыли, — продолжала хохмить Зинка, — и гражданские лица. Чтобы вы не игнорировали меня, как Ленку". "Ее никто не игнорирует, — сказал обо мне Мишутка. — Просто она еще не созрела, худосочная какая-то, — он подошел ко мне, обхватил рукой за талию. — Не в моем она вкусе, — сказал он Зинке. — Лен, мяска бы стоило тебе немного нагулять". "А я в твоем?", — спросила Зинка и прогнулась дугой на кровати. "Ты то, что надо! — усмехнулся Мишутка. — И Юлька тоже ничего. Крепенькая девчушка. Слышите, как она в ванной визжит?". Мы прислушались, — продолжала вспоминать Мадлен. — Юлька действительно там повизгивала. Но не очень сильно. Хотя лучше бы воду они включили, чтобы не так громко слышно было, и соседи ничего не заподозрили. Мало ли чего? Мишутка попросил меня спиной к нему повернуться и в дверном проеме встать. Я встала, а он в приказном тоне говорит: "Стоять! Дрожать! Бояться!" Я ему говорю: "Не буду я дрожать!" А он командует: "Смирно!". Я решила ему все-таки подыграть. Вытянулась, как солдат, по струнке. "Руки согнуть в локтях! — продолжал командовать Мишутка. — Попку оттопырить!" Я выполнила его команды, а он с размаха меня так сильно по попе шлепнул, что я взвизгнула громче, чем Юлька в ванной и вперед несколько шагов пробежала. Обернулась, хотела Мишке что-то грубое выговорить, но увидела его белоснежную улыбку и неожиданно для себя в ответ ему улыбнулась. Мне показалось, что это не столько больно, сколько приятно. И теперь я точно знаю, что удовольствие ощущаю, когда меня ребята по попке смачно бьют. Но не со зла, а так — для куража, для остроты ощущений. Меня это возбуждает. Понял, Забродин?
Я понял, что Мадлен не так проста, как на первый взгляд кажется. Я понял, что она своими воспоминаниями меня к дрючке готовит. Я ее не хотел, но действительно почувствовал какое-то странное животное возбуждение.
— Мишутка увидел, что я улыбаюсь, не злюсь на него, и спросил:
"Понравилось?", — продолжала вспоминать Мадлен со странным сладострастием, словно это происходило с ней вчера, а не тринадцать лет назад. — Я ему смущенно кивнула. Потом медленно развернулась к нему спиной и снова чуть пригнулась, попку выпятив. И он не выдержал! — Мадлен говорила об этом так, как будто хвасталась какой-то спортивной победой. — Он подошел ко мне. Но не сразу меня шлепнул, а заставил так стоять и ждать. Я стояла и ждала. Он сначала подушку и одеяло, которые у Зинки отобрал, на диван кинул и раздвинул его на две половины. Потом приблизился ко мне сзади, сначала по бедрам моим провел, потрогал снизу за ягодицы, словно вес их проверял и тихо предупредил: "Ну, Ленка, держись за воздух!". И другая ягодица бедная моя такой хлесткий удар получила, что, наверное, покраснела. Я снова взвизгнула, вперед пробежала и прямиком в стену руками уперлась. Обернулась и говорю ему сквозь выступившие от боли слезы: "Здорово! Я кайф от этого ловлю!" "Хочешь еще?", — спросил меня Мишутка. Я уже не хотела, мне же больно все-таки было, но мне же надо было как-то от Зинки его увести!"Хочу, — сказала я. -Только, пожалуйста, не так сильно меня шлепай". "Ложись на диван, — согласился Мишутка. — Устроим твоей попке маленькую экзекуцию!". Я улеглась на разобранный диван и уткнулась в подушку, руками ее обхватив. А он сзади поудобнее уселся на колени между ног моих, и, не торопясь, стал меня методично с левой и правой руки по ягодицам охаживать, будто отбивные из них делал. И, наверное, минут десять так меня шлепал. Думал, наверное, что я пощады попрошу. А я назло ему терплю, не плачу, и сама себе шепчу: "А мне совсем не больно, а мне совсем не больно. Я кайф от этого ловлю". И внушаю себе, что он приятную процедуру вроде массажа мне делает… Ведь это с какой стороны посмотреть. Ему кажется, что он экзекуцию моей попке устраивает, а с другой стороны — он массаж мне по моему желанию делает. Ребята почему-то всегда уверены, что это их прихоти девчонки удовлетворяют. А по мне так выходит, что это не я мужиков обслуживаю, а они меня.
10