— Ма, мама, что он делает со мной? Мама…
— Ты что? Сладко стало?
— Ма… мамочка! Он делает, он… он… ой — ой, не могу!
— Ничего, это хорошо, Надька. Ты начинаешь спускать. Иван Петрович, теперь, сами знаете, не останавливайтесь. Всаживайте ей раз за разом! Так, так! Кровать выдержит.
— А-а! Ма-мочка!
Плотно придавив головку хуя к матке, я обрызгивал ее, ощущая последние судорожные движения страстно спускавшей подо мной Нади.
Надя сделала движение, чтобы вывернуться из-под меня. Наталья заметила это.
— Нет, нет, Надька! Лежи, лежи, под ним. Скорее забеременеешь.
— А я не хочу забеременеть. Стыд-то какой! Девушке иметь ребенка! Встань, пусти!
— Лежи, лежи. Не отпускайте ее и не вынимайте! А как у нее? Матка дергается?
— Да, еще трогает головку, но уже все тише.
Надя лежала раскинувшись и дышала ровнее.
Почти незаметно я стал опять потихоньку двигать хуем, хотя он был еще не достаточно твердым.
— Ваня, ты что? . . Слезь.
— Сейчас. Я так.
В жару одеяло сдвинулось к ногам, и мы под слабым светом из окна хорошо были видны Наталье…
— Ах… И мне даже захотелось из-за вас, — прошептала Наталья, поглаживая мой зад. , .
— Наденька, твоя мама очень хорошая. Можно я ее поцелую?
— Ну… целуй, один раз. И… выйми.
Я повернул голову к Наталье и она впилась в мои губы жгучим поцелуем. Ее рука стала еще смелее. Хуй становился все тверже.
— Ой, он! Что ты, Ва… Ваничка? Будет тебе… Выйми.
*****
— Нет, Наденька, — проговорил я, с трудом отрываясь от губ Натальи, — я еще немножко.
Пальцы Натальи забрались между моих ног и приятно коснулись яиц…
— Не слушайте ее, Иван Петрович, — задвиньте ей! Вот так!
— Ну что, все? Дово-о-льно. Выйми. Ну, выйми же. И не так сильно! Тише. Ну, тише. И только… немножко. Хватит…
— Чувствуете, Иван Петрович, захотела она. Давайте, как следует задвигайте…
Наталья тяжело дышала, ее горячее дыхание обжигало мне плечо, шею, спину, ее теплая рука ласкала всего меня, особенно яйца.
— Иван Петрович… не стесняйтесь… е… ебите ее. Вам, должно быть, сладко ее ебать…
— Мама… ма… мочка, ты что? Стыдно! Ой, мамочка! Он меня… Я забеременею от него. Он меня…
— Что он тебя? Ебет? А ты ножки загни. Ему будет слаже…
— Ваня, милый, я забеременею от… от…
— От его хуя, Надька? Так и надо. Ты ноги повыше…
— Ма-а…
— Спускай, спускай, Надька! Сладко вам, Иван Петрович?
— У-угу. Я никогда не имел такой пи… пизды… пизды.
— Ва-а-ня! О-о… Ой, нажми! Еще! Ой, ой! Я забеременею. Мама, что ты делаешь? Убери… руку. У-убери. Не могу! Ваня, засади! Сильнее, еще! О-о… ох!
Смутно я чувствовал, как рука Натальи скользнула вниз и стала ощупывать мой хуй и Надину пизденку. Губы Натальи прижались к моему плечу, а правой ногой она обняла мои бедра.
На этот раз спускали мы с Надей куда сильнее и несравненно слаже, чем в первый раз…
— Чудный мой Ваня, я люблю тебя. Устал, небось? Отдохни, милый. И я… И мне стыдно, что ты меня при маме. Мама, а ты мне… мешала.
— Не дури, Надька. Все хорошо. Выебал он тебя как следует.
— Мама, что ты говоришь? Как не стыдно. А ты, Ваня, так и лежи на мне… будем спать.
Ее лепет становился все тише, язычок заплетался, и она скоро крепко уснула.
Я слез с нее, лег на бок и с наслаждением задремал, чувствуя, как Наталья прижалась ко мне, обняла меня рукой и, как мне казалось, также крепко задремала.
Не знаю, сколько времени я спал, но еще сквозь сон почувствовал горячие пальцы, ласкавшие мой хуй. Хуй уже наполовину встал и было приятно. , .
— Повернитесь лицом ко мне, — зашептала Наталья, заметив, что я проснулся. — Надька спит крепко.
Я вытянулся, затем осторожно повернулся к Наталье и обнял ее. Она продолжала ласкать мой хуй. Я целовал ее, гладил по спине и особенно по упругому заду.
Желание росло, и я потянулся на нее.
— Нельзя так, — прошептала она, — лучше боком, а то может проснуться она.
Наталья повернулась ко мне спиной, выгнулась и приподняла левую ногу. Пизда у нее была совершенно мокрая, и хуй с наслаждением сразу же вошел в нее. Наталья сдавленно охнула и еще сильнее выгнула зад ко мне.
Молча, в полной тишине, стараясь как можно меньше раскачивать кровать, мы сцепились, как кобель и сука… Я обнял левой ногой правое бедро Натальи, а ее левое потянул к ее животу, и хуй сразу прижал ее матку…
Наталья тихонько охнула и в пизде на какую-то минуту стало особенно мокро…
Я перестал двигаться, выжидая, пока пройдет первый ее спазм, но она почти сразу вновь начала двигать своим упругим, гибким задом… Я по-прежнему не шевелился, притягивая только повыше ее левую ногу, и она сама ебла меня своим сладострастным задом, вздрагивая всякий раз, когда хуй прижимал ее матку.
— Наталья, — шепнул я, — я больше не могу, милая, стань на коленки, мы тихо…
— Я, я стану лучше возле кровати.
Мы расцепились и тихо сползли с кровати. Наталья, стоя левой ногой на полу, правую закинула на кровать, положив голову на подушку. Я, стоя, засадил ей, охватив обеими руками ее бедра и прижав к себе. Она подняла зад и я, не отрывая хуя от ее матки, начал пускать горячую струю. Она тихо застонала в подушку и несколько раз сильно дернулась… Мои колени дрожали, ноги ослабели, но я выдержал до конца.
Мы улеглись рядом на кровати и обнялись, утомленные.
— Спустили?
— Да… и очень. А ты?
— Я раза четыре, ух, хорошо…
Мы целовались.
— Ох, как хорошо! Думаю, и вам тоже. И мать, и дочку. А? А если вы еще сделали обеим по ребенку? Мне-то наверное, а ей — не знаю… Молода еще. Пожалуй, не будет. Хотя я забеременела в ее годах…
— А хорошо было… делать тогда? Приятно?
— Ну, как вам сказать? . . Думаю, что так же, как и Надьке сейчас. И паренек у меня был приятный, барчук один. У них я была горничной. Ему тоже было тогда лет шестнадцать. И очень такой горячий. И такой, ну, развратный, что ли. На каникулах бегал за мной как молодой жеребец. И у него почти всегда… стоял. Ночью почти что не слезал с меня. Ну и днем тоже бывало.
— И ты тогда хотела?
— Он меня так растревожил, что бывало я его сама…
— Ложилась на него?
— Ну да. А ему это нравилось. Лежал подо мной и сопел…
— А сюда он тебе делал? — при этом я потрогал ее горячий зад.
— О, сколько раз! До него я даже не знала, что так можно. Сперва я ему не давала, но потом он меня как-то уговорил. Было больно, я вырывалась. Потом он меня опять уговаривал. Я соглашалась, давала. Плакала и даже, бывало, кричала.
— А потом?
— Потом было опять то же. Он как жеребец набрасывался на меня сзади. Ну и добился своего. Сделал он мне в зад несколько раз, а потом мне… понравилось. Стало даже приятно как-то.
— И спускала?
— Ну, вы же знаете, если…
— Если дрочить?
— Ну да.
— И он тебя, дрочил, когда делал в зад?
— Больше я сама. Ему было неудобно.
— Наталья… Я тебя тоже… потом. Хорошо?
— А вам хочется?
— Очень! Наденьку я же не могу. Она еще совсем маленькая…
— Да… Ну, посмотрим. Но только хватит говорить, а то опять растревожимся. Давайте спать.
— Что ты? Мне пора уже. Вы с Наденькой спите, а я пойду.
Я тихо оделся, условился о следующей встрече и распрощался.
Через четверть часа я уже спал у себя дома.
Так прошла наша первая ночь втроем.
А что было потом, расскажу как-нибудь в следующий раз. Скажу только, что в последующем я был буквально на седьмом небе. С Натальей и Надей мы стали неразлучны.